Мы очень тщательно все продумали, но он вдруг проявил
инициативу и написал кровью на стене эту дурацкую букву «Ж». Вот такая
мелодрама в его вкусе.
– Да, – Пуаро кивнул головой, – не ваша вина, что у Луизы
Бурже была бессонница… А дальше, мадемуазель.
Она прямо посмотрела ему в глаза.
– Да, – сказала она.
– Дальше страшно, не правда ли? Самой не верится – неужели
это я? Вот это как – открыть сердце злу…
Луиза дала понять Симону, что ей все известно. По просьбе
Симона вы привели меня. Как только мы остались одни, он объяснил мне, что надо
делать. Если бы вы знали, как мне было страшно, смертельно страшно… Значит, вот
она, расплата за убийство. Мы с Симоном были в безопасности, в полной
безопасности, и вдруг эта проклятая шантажистка.
Я прикинулась покорной, униженной и понесла их ей, все
деньги, которые нам удалось собрать. Но когда она стала их пересчитывать, я…
И опять неудача! Меня заметила миссис Оттерборн. Она с
победоносным видом выкатилась на палубу и отправилась разыскивать вас. Мне
некогда было раздумывать. Я метнулась за ней, как ветер. Опять мы оказались на
волоске от гибели, у меня не было другого выхода…
Она снова замолкла, потом добавила:
– Очевидно, стюардесса следит, чтобы я не повесилась или не
проглотила яд, как это делается в романах. Не волнуйтесь. Я так не поступлю.
Пуаро встал.
Глава 30
Рано на рассвете «Карнак» подходил к Шелалу. Мрачные скалы
подступали к самой воде. «Какое мрачное место», – подумал Пуаро.
К нему подошел Рэйс.
– Ну вот, – сказал он.
– Наша работа закончена.
Я обо всем договорился. Ричетти уведут с парохода первым.
Рад, что нам удалось его поймать.
– Ничего удивительного, – сказал Пуаро.
– Преступники такого типа тщеславны, как дети, если их
гордость задета, они лопаются, как мыльные пузыри.
– Дойль заслужил виселицу, – сказал Рэйс. Пуаро покачал
головой.
– Говорят, любовь все оправдывает, все, но это неверно.
Женщины, которые способны любить, как Жаклина, – опасны. В первый раз, когда я
увидел их вместе, я подумал: «Эта малышка слишком любит его!» – и был прав.
К ним подошла Корнелия Робсон.
– Вот мы и приехали!
– Она помолчала.
– Я была у нее.
– У мадемуазель де Бельфорт?
– Да, я подумала, как ужасно сидеть взаперти под надзором
стюардессы. Наверное, кузина Мэри вне себя от злости.
К ним торжественно приближалась мисс Ван Скулер.
– Корнелия, – гневно провозгласила она, – вы поступили
возмутительно. Я немедленно отсылаю вас домой.
– Простите меня, кузина Мэри, – Корнелия глубоко вздохнула.
– Я не поеду домой, я выхожу замуж.
– Значит, образумилась в конце концов! – проворчала старуха.
Рядом с ними неожиданно возник Фергюсон.
– Что я слышу, Корнелия! Неужели правда?
– Разумеется, – ответила Корнелия.
– Я выхожу замуж за доктора Бесснера. Вчера вечером он
сделал мне предложение.
– Вы идете за него потому, что он богат?
– Вовсе нет, – возмутилась Корнелия.
– Он мне нравится, он добрый, он так много знает. Я буду
помогать ему в клинике. Меня всегда интересовала медицина, а на вас нельзя
положиться, вы человек, с которым трудно жить.
– Но у него такой толстый живот, и он старый!
– Совсем он не старый, ему еще нет пятидесяти, и внешность
ничего не значит, я и сама не красавица.
Сказав это, она ушла.
Пароход причалил к пристани. Там уже ожидал наряд полиции.
Пассажиров попросили не сходить на берег до особого распоряжения. Первым по
трапу спустился Ричетти, мрачный, с потемневшим лицом. Его сопровождали два
механика. Затем по палубе пронесли на носилках Дойля, Он переменился до
неузнаваемости: униженный, испуганный человек, в котором не осталось и следа от
былой юношеской самоуверенности. Жаклина де Бельфорт, осунувшаяся и бледная,
догнала носилки.
– Привет, Симон
– Я все погубил, – сказал он
– Совсем потерял голову и во всем сознался. Прости меня,
Джекки.
Она ласково улыбнулась ему.
– Ничего, Симон. Глупая была затея. Мы проиграли. Только и
всего.
Носильщики подошли к трапу и остановились. Жаклина отошла в
сторону и нагнулась, завязывая шнурок на ботинке. Потом она поправила чулок и
вдруг выпрямилась, держа что-то в руке. Раздался резкий звук выстрела.
Симон Дойль вздрогнул и застыл. Жаклина де Бельфорт стояла
все там же, сжимая в руке пистолет. Рейс бросился к ней, но она прижала к
сердцу блестящую игрушку и нажала курок.
– Где, черт возьми, она достала пистолет? – закричал Рэйс.
Пуаро почувствовал, как кто-то положил руку ему на плечо.
Миссис Аллертон тихо спросила:
– Вы знали?
Он кивнул.
– Вы сами дали ей возможность уйти таким путем, – сказала
миссис Аллертон.
– Да, но она не ушла бы одна. Поэтому Симон Дойль умер
смертью гораздо более легкой, чем заслужил.
