– Привет, – неожиданно оживился Тим.
– Будь я проклят, если это не Линнет Риджуэй.
Пуаро никак не прореагировал на это замечание. Розали же с
любопытством спросила:
– Где? Вот эта в белом?
– Да, и с ней высокий парень. Они спускаются на берег.
Видимо, это и есть новоиспеченный супруг. Как же его фамилия?
– Дойль, – сказала Розали, – Симон Дойль. Об этом писали все
газеты. Она купается в деньгах, да?
– Всего-навсего одна из самых богатых невест в Англии, –
шутливо ответил Тим.
Они замолчали. Пуаро внимательно всматривался в девушку, о
которой говорили его спутники.
– Красавица, – пробормотал он.
– Почему это некоторым дано все на свете, – горько сказала
Розали.
Она следила за девушкой в белом, спускающейся по сходням, и
на лице ее появилось выражение безотчетной зависти и злобы.
Линнет Дойль держалась так изящно и непринужденно, будто
вышла на сцену, словно была знаменитой актрисой. Богатая и прекрасная светская
дама во время медового месяца. С легкой улыбкой она обернулась к высокому
мужчине, сопровождавшему ее, и что-то проговорила. Он ответил ей, и звук его
голоса показался Пуаро знакомым. Глаза Пуаро загорелись, а брови сдвинулись.
Молодая пара прошла мимо. Он услышал, как Симон Дойль сказал жене:
– Все уладится, голубка. Не волнуйся, дорогая.
Он смотрел на нее покорно и восторженно. Пуаро задумчиво
всматривался в это загорелое лицо с синими глазами и простоватой мальчишеской
улыбкой.
– Повезло черту, – заметил Тим, прерывая молчание, – такие
деньги без аденоидов и плоскостопия в придачу.
– Они так безбожно счастливы, – сказала Розали, не скрывая
зависти, и вдруг добавила так тихо, что Тим не услышал:
– Это несправедливо.
Пуаро в этот момент сосредоточенно думал о чем-то своем, он
недоуменно хмурился, но последняя фраза Розали отвлекла его, и он быстро
взглянул на нее.
– Мне нужно купить кое-что для мамы, – сказал Тим, приподнял
шляпу и удалился.
Пуаро и Розали медленно направились к отелю.
– Так вы считаете это несправедливым, мадемуазель? –
вкрадчиво произнес Пуаро.
Она сердито вспыхнула.
– Не понимаю, о чем вы.
– Я только повторил ваши слова, да, да, это ваши слова.
Розали пожала плечами.
– У нее всего слишком много. Деньги, красота, фигура и…
Она остановилась, и Пуаро договорил за нее.
– И любовь, не так ли? Любовь? Но откуда нам знать, может
быть, он женился ради денег.
– А разве вы не заметили, как он на нее смотрит?
– Разумеется, мадемуазель. Я заметил все, что можно было
заметить. Но кроме того, нечто такое, чего вам заметить не удалось.
– А чего я не заметила?
– Я увидел, – торжественно начал Пуаро, – темные круги под
глазами девушки и пальцы, сжимающие ручку зонтика с такой силой, что костяшки
пальцев побелели…
Розали смотрела на него не понимая.
– Вы хотите сказать?..
– Я хочу сказать – эта леди богата, красива, любима, и
все-таки в ее жизни не все в порядке. Я знаю и еще кое-что.
– Ну!
– Я уверен – этот голос я уже слышал когда-то. Голос мсье
Дойля, но где, когда – никак не могу вспомнить.
Они подошли к отелю.
– Надо разыскать маму, – сказала Розали и вошла в прохладный
полутемный вестибюль.
Пуаро прошел на балкон, с которого был виден Нил. Здесь
стояли маленькие столики, накрытые к чаю, но было еще слишком рано. Он постоял
несколько минут, любуясь рекой, а затем направился в сад. Под горячим солнцем
несколько человек играли в теннис. Он прошел мимо и очутился на крутой
извилистой тропинке. Здесь-то он и наткнулся на девушку, которую видел в
ресторане «;Шезматант». Он узнал ее сразу. Ее лицо в тот вечер навсегда
запечатлелось в его памяти. Теперь выражение этого лица было совсем иным. Она
побледнела, похудела и казалась усталой и удрученной. Он отошел в сторону и
незаметно стал наблюдать за ней. Она нетерпеливо постукивала по земле маленькой
ножкой. В ее темных горячих глазах было страдание и подавленное торжество. Она
смотрела вниз, на реку, где скользили прогулочные катера. Лицо – и голос. Он
вспомнил и то и другое. Лицо этой девушки и голос, который он слышал только
что, голос молодого супруга…
И тут же, в тот самый момент, пока он незаметно наблюдал за
маленькой девушкой, разыгралась следующая сцена грядущей драмы. Послышались
голоса, девушка встала. По тропинке спускалась Линнет Дойль с мужем. Линнет
казалась спокойной и счастливой, напряжение исчезло.
Девушка сделала два шага вперед, и те двое замерли
пораженные.
– Привет, Линнет, – сказала Жаклина де Бельфорт, – а вот и
я. Что ж, мы так и будем без конца натыкаться друг на друга? Привет, Симон, как
дела.
Линнет Дойль с легким криком спряталась за скалу.
Добродушное лицо Симона исказилось от злобы. Он двинулся вперед, как будто
хотел ударить девушку. Она быстро обернулась, показывая на Пуаро. Симон тоже
обернулся.
– Привет, Жаклина, мы не ожидали встретить тебя здесь, –
неловко пробормотал он.
Слова его прозвучали неубедительно.
Девушка ответила сияющей белозубой улыбкой.
– Приятный сюрприз? – бросила она и, кивнув, пошла вниз по
тропинке.
Пуаро тактично пошел в противоположную сторону. Уходя, он услышал
голос Линнет Дойль.
– Ради бога, Симон! Что же делать, Симон.
Глава 2
Ужин подходил к концу. Большинство гостей отеля «Катаракт»
сидели на слабо освещенной террасе за маленькими столиками. Вошли Симон и
Линнет Дойль в сопровождении высокого представительного американца с чисто
выбритым узким лицом. Они остановились в дверях, и в этот момент Тим Аллертон
поднялся и направился к ним?
– Вероятно, вы не помните меня, – сказал он любезно, – я
кузен Джоанны Саутвуд.
– Разумеется, я помню вас. Вы
– Тим Аллертон. Это мой муж, – чуть заметная дрожь в голосе
– гордость, смущение?
– А это – мой опекун из Америки, мистер Пеннингтон.
