Вывеска, на которой было изображено какое-то жалкое подобие единорога – скрюченное животное серо-зеленого цвета, с мордой, украшенной завитым, как у горного козла, рогом, распластавшееся в полете над пропастью, – висела на одном гвозде и жалобно скрипела на ветру. Однако цена, которую предложил за коней хозяин этой весьма непрезентабельной лавки, оказалась почти в полтора раза выше, чем та, за которую их продали, поэтому принц не стал искать другого покупателя и продал коней, даже не особенно торгуясь. Увы, не прошло и получаса, как оказалось, что выигрыш в цене оказался не таким уж и большим – две из четырех монет, полученных Голоном за обоих жеребцов, оказались фальшивыми. Впрочем, переться от портовой таверны, где он как раз пытался пообедать, чтобы посмотреть в честные глаза предприимчивого хозяина «Летящего Единорога», принц не стал – все равно доказать кому бы то ни было вину торговца было, увы, невозможно…
Вечер Голон встретил в той же самой таверне, но еще в более мрачном настроении – все попытки найти корабль, следующий до острова Черной Скалы, оказались неудачными! Мало того, судя по всему, шансов добраться до него до следующего Турнира Меча Террена у принца просто не было. Ну не заходили туда корабли и все. Не было принято.
– А что там делать? – удивлялся его последний собеседник, опрокидывая в бездонную глотку очередной кубок с дешёвым, отдающим кислятиной вином. – Когда идешь на Башор, при таком ветре, как сегодня, остров оказывается в пределах видимости. Только, как ни пялься в подзорную трубу, ты там никого не увидишь… Зато вот перед Турниром у его причалов и рыбацкой лодке бывает некуда пристать…
Ждать следующего лета? Одна мысль об этом вызывала у принца такой приступ депрессии, что хотелось броситься на меч или утопиться: прекрасная унга должна была стать его женой! И как можно скорее… Поэтому, заказав рассказывающему какую-то очередную байку моряку еще один кувшин вина, юноша выскользнул из задымленного помещения, с наслаждением вдохнул свежий ночной воздух и решительно зашагал в сторону пристани, лавки около которой не закрывались даже под утро – желающих подзаработать на приплывающих и уплывающих из порта людях было предостаточно. Здоровенный бурдюк для вина удалось купить довольно быстро и дешево. А вот искать корабль до Башора пришлось почти до рассвета, несмотря на то что вахтенные, скучающие на палубах мерно качающихся на волнах судов, были весьма не прочь поболтать. Особенно если беседа подкреплялась кубком вина. Набегавшись от пристани до таверны и обратно, мертвецки пьяный принц, расплачиваясь со вторым помощником капитана «Серого Безмолвия», никак не мог поверить в то, что утром эта потрепанная лоханка, по самые борта загруженная мешками с чем-то сыпучим, все-таки возьмет курс на вожделенный остров! Вернее, мимо него, на Башор.
Смотреть с борта на появляющиеся впереди, медленно проплывающие мимо и исчезающие за кормой острова и скалы, образующие архипелаг Рубиновый Пояс, было единственным развлечением на корабле. Немногочисленные матросы, занятые наведением порядка на палубе, без особого интереса посматривали на мучающегося с похмелья единственного пассажира и вяло обсуждали какую-то толстуху Мозли, оставленную с носом их боцманом. Кое-как оклемавшись от последствий вечерней пьянки, к середине дня Голон сделал несколько комплиментов вчерашнему офицеру, имя которого, как ни ломал голову, он вспомнить так и не смог, и до самого заката слушал разглагольствования нашедшего благодарного собеседника моряка. Байки о битвах со страшными морскими чудовищами сменялись историями о боях с пиратами; рассказы о любовных победах – историями о многодневных попойках; лекции о навигации – описаниями тактико-технических характеристик корабля. Изо всех сил стараясь не улыбаться, Голон стоически терпел словоизлияния второго помощника и дождался – к вечеру, когда огромный диск уставшего за день светила замер над покрытой рябью поверхностью моря, его пригласили на капитанский мостик! И даже дали потрогать штурвал! Правда, все это происходило в отсутствие неважно себя чувствующего капитана и большинства матросов, но выразить свою благодарность Голон не преминул…
На второе утро ветер заметно усилился, и корабль, идущий под всеми парусами, заметно ускорил ход. Глядя, как форштевень шхуны разрезает очередную волну, принц с ужасом думал о завтрашнем дне – добираться до острова Черной Скалы вплавь в такое волнение совершенно не хотелось. Впрочем, подумать о предстоящем купании в море принцу не удалось – второй помощник, выспавшись после вахты, выбрался на палубу и, радостно улыбнувшись, принялся рассказывать о течениях и мелях архипелага…
Остров Черной Скалы, еще недавно медленно, но приближающийся к вцепившемуся в раздутые бурдюки Голону, вдруг начал уплывать в сторону, и принц вдруг понял, что течение, о котором рассказывал офицер, уносит его в открытое море! Вымотанный многочасовым заплывом юноша из последних сил заработал ногами, пытаясь увеличить скорость движения, но вскоре, обессилев окончательно, понял, что его шансы добраться до вожделенного берега равны нулю. Глотая злые слезы и отплевываясь от брызг срывающихся с волн пенных шапок, принц обернулся назад и не поверил своим глазам – на расстоянии в несколько полетов стрелы курсом на остров шел корабль! Причем не покинутая им шхуна «Серое Безмолвие», а двухмачтовый красавец, легко скользящий по волнам и окутанный сияющими в свете солнца бриллиантами брызг. Уперевшись в проворачивающиеся под руками бурдюки, Голон, как мог, вылез из воды и завопил…
Как ни странно, не прошло и десяти минут, как на корабле спустили паруса, а потом и шлюпку. Хрипя сорванным от диких криков голосом, принц безостановочно размахивал рукой, чтобы его спасители ненароком не потеряли его из виду. Подхваченный сильными руками, он еле разжал правую руку, которой держался за веревку, связывающую оба бурдюка, и, прохрипев «спасибо», рухнул на дно шлюпки, больно ударившись лицом. Слушая хохочущих над ним матросов, он вдруг почувствовал, что глупо улыбается разбитыми в кровь губами.
– Эй, пацан! Ты откуда тут взялся? – Голос, раздавшийся над его головой, заставил принца вспомнить о том, что надо придумать хоть какое-то объяснение.
Кое-как перевернувшись лицом вверх, Голон, упираясь спиной в борт шлюпки, попытался было сесть и вдруг почувствовал, что лодка замедлила ход. Кинув взгляд на переставшего грести матроса, принц похолодел – на лице мужчины было написано такое удивление напополам со страхом, что юноша мгновенно повернулся в направлении его взгляда и застыл, не веря своим глазам: в небе над морем, чуть левее острова Черной Скалы, вспыхнуло и засияло второе солнце! Время, словно замедлившееся, вдруг понеслось вскачь, и шар пламени вдруг разлетелся десятком ярких огненных точек, вскоре исчезнувших в море…
– Что это было, Марк? – Голос матроса дал петуха, но это почему-то никого не рассмешило.
– Н-не знаю… – Матрос, сидящий на корме и задававший темп гребли, удивленно почесал пятерней затылок и, подумав, добавил: – Расскажи кому – не поверят! Ладно, хватит рассиживаться, кильки сухопутные! И-и-и-рраз! И-и-и-два…
Через мгновение пришедшие в себя матросы заработали веслами, и шлюпка, все ускоряя ход, понеслась к замершему в отдалении кораблю…
