— По моему мнению, которое я, однако, никому не собираюсь навязывать, все эти маги и магини, жрецы и жрицы не более чем шарлатаны, которые во все времена пудрили и продолжают пудрить мозги доверчивым согражданам. И уж конечно делают и делали они это далеко не бескорыстно. Хотя я, безусловно, признаю, что такое действо, как Кама Сутра, имеет право на существование, но в качестве прикладного, а не магического искусства.
— Ты сам-то хоть понял, что сказал? — спросила Наташка, не отрывая глаз от книги. — Кама Сутра предназначена для обретения гармонии мужского и женского начал во Вселенной.
— Так я не спорю. И даже готов помочь Вселенной :в трудную минуту.
— Нашел время и место.
— А что такое? Тепло и сухо. А главное, нет посторонних и завидущих глаз, способных помешать процессу. Я почему-то уверен, что именно дисгармония между мужским и женским началом привела обитателей этого замка к гибели.
— Ты угадал. Во всяком случае, именно несчастная любовь подвигла владельца замка к предосудительным занятиям черной магией. Впрочем, тогда он еще не знал, что избранница его сердца колдунья.
— И чем дело кончилось?
— Они оба стали игрушками темных сил.
— И немудрено. Я всегда считал, что нереализованные желания разрушают организм.
На эти мои слова небеса отреагировали как-то по-особенному бурно. В том смысле, что молния сверкнула ослепительно, а сопроводивший электрический разряд гром едва не сделал нас глухими. И надо сказать, что мудрая львица наконец-то снизошла к моим просьбам и требованию неба. За изысканностью поз мы не гнались, но удовольствие получили обоюдное. На этот раз магия сработала. Дождь прекратился, молнии перестали бороздить посветлевшее небо, и наступила ласкающая уши тишина. Природа впала в состояние полного умиротворения. Чего я, собственно, и добивался. И пусть после этого недоброжелатели вопят на весь свет, что Вадим Чарнота шарлатан.
— Где-то в этом замке находится пентаграмма, — задумчиво проговорила Наташка.
— А зачем она тебе?
— Мы могли бы вызвать дух хозяина замка и спросить у него, где находится то, не знаю что.
— А он знает?
— Очень может быть, иначе дорога не вывела бы нас сюда. Но я должна предупредить тебя, Вадимир, сын Аталава, что это очень опасно. Вместе с хозяином проснется весь замок, все темные силы, которые служили ему в давние времена.
Честно говоря, у меня не было ни малейшего желания будить хозяина этого замка, тем более что заснул он, кажется, надежно. И уж тем более мне не хотелось общаться с образинами, которых он созвал в свой замок для прохождения службы. Я успел полистать одну увесистую книжицу и собственными глазами убедился, что убитый мною в замке Руж зверь далеко не самый отвратительный представитель адской фауны. Есть, оказывается, куда более отмороженные экземпляры, недружелюбно настроенные к белому свету
— Главную опасность для нас представляет не хозяин замка, а его возлюбленная, — вздохнула Наташка.
— Женщины во все времена были коварнее мужчин, — солидаризировался я с ней во вздохе, — а главное, более склонны к общению с нечистой силой.
— Знаток, — возмущенно фыркнула мудрая львица. — Женщина — соль земли, основа бытия, а мужчина всего лишь проводник небесного огня. Но в ситуации крайней женщина может обойтись и без посредника. При этом, правда, возникает опасность утолить жажду не из того источника.
— То есть принять огонь не от бога, а от дьявола.
— Можно сказать и так. Несчастная Жанна была одной из самых красивых девушек этого края. А рыцарь Пьер де Френ уже разменял пятый десяток. У Жанны был жених, красивый, богатый и знатный. В сущности, у Пьера де Френа не было никаких шансов завоевать сердце красавицы. Однако вспыхнувшая страсть затмила и разум и совесть. Он призвал на помощь темные силы, и они откликнулись на его зов. Жанна отреклась от своего жениха и стала женой мрачного барона де Френа. Пьер был счастлив. Вот только ликование его длилось недолго. В один далеко не прекрасный миг он вдруг понял, что сердцем его избранницы владеет другой. И этот другой не человек. И что сам Пьер де Френ всего лишь ширма, которой пользуются любовники для своих страшных дел.
— А что было дальше? — спросил я, заинтересованный рассказом.
— Не знаю. На этом записки Пьера де Френа обрываются. Возможно, он не успел закончить свое горькое признание, а возможно, не захотел.
— Мало ли кто мог быть любовником прекрасной Жанны, — пожал я плечами. — Почему обязательно нужно кивать на темные силы. А у этого де Френа просто скисли мозги от ревности.
— Но замок-то был разрушен. И все местные жители до сих пор считают это место проклятым.
— Суеверные крестьяне, что с них взять.
— Значит, ты готов рискнуть?
— Ты имеешь в виду общение с духом Пьера де Френа?
— Да.
— Ну, если нет другой возможности попасть туда, не знаю куда, то придется воспользоваться этой.
— Тогда ищи пентаграмму.
— Уже нашел.
Наша одежда, к сожалению, еще не высохла, и поэтому на переговоры с Пьером де Френом нам пришлось отправиться в голом виде. Будем надеяться, что бесплотного духа наш вид не шокирует. Прежде привидение я видел только однажды, на сцене областного драматического театра в постановке пьесы Шекспира. Тень отца Гамлета не произвела на меня тогда особого впечатления, возможно потому, что эту самую тень играл мой хороший знакомый, с которым мы потом пили пиво в театральном буфете. Проза жизни вдребезги разбила хрупкий сосуд театральной фантазии и еще больше укрепила меня в вульгарно-атеистическом восприятии жизни.
Я и на Наташкины упражнения в магии смотрел как на забавный театральный спектакль. И пока она изображала танец живота, одновременно перемещаясь в рваном ритме по линиям пентаграммы, я сидел в массивном деревянном кресле, чудом сохранившемся среди этого бедлама. Если я поначалу и испытывал волнение неофита на пороге грандиозного открытия, то постепенно оно улеглось. Нет слов, фигурка у Наташки просто замечательная, но поскольку мне строжайше было запрещено вмешиваться в ее танцевальные па, то я очень скоро почувствовал себя пятым колесом в телеге магического искусства и в значительной мере потерял к происходящему всякий интерес. То есть задремал, если говорить совсем уж откровенно.
Проснулся я от шума и визга, который разносился, как мне показалось, по всем помещениям полуразрушенного замка. Впрочем, открыв глаза, я очень скоро обнаружил, что замок преобразился. Во всяком случае, изрубленный мною и отчасти уже сожженный стол стоял на прежнем месте. А за этим столом сидел человек с худым бледным лицом и смотрел на меня лихорадочно блестевшими глазами. Я почти сразу же сообразил, что передо мной Пьер де Френ, человек, продавший душу дьяволу из-за любви к прекрасной женщине.
— Зачем вы опять пришли в мой замок? — произнес он севшим от ненависти голосом.
