— А потом ясный день вновь сменяется темной ночью, — дополнил я верховного жреца.
— Вы совершенно правильно поняли суть вещей, царевич Вадимир. Именно в схватке с силами Тьмы пал ваш отец, благородный Аталав. Но если силы Тьмы овладеют Граалем, то новый день не наступит уже никогда.
— А где находится храм Тьмы?
— Он здесь, и он там. Он везде и нигде.
— Все ясно, — вздохнул я. — Иди туда, не знаю куда. Убей того, не знаю кого.
— Вы атлант, царевич Вадимир, а это обстоятельство накладывает на вас определенные обязательства. Если вам выпало решать данную задачу, это означает, что ее не в силах решить никто, кроме вас. Во всяком случае, на данном этапе.
Обычные отговорки престарелых жрецов храма Йопитера. Почтенные жрецы любят напустить туману даже в очень простом деле. А я, похоже, действительно столкнулся с неординарными противниками, способными при случае не только стереть меня в порошок, но и испортить настроение благодушно взирающим на мир старцам.
— Как поживает моя знакомая ведунья Светлана?
— У Светланы свой путь, а у вас свой, царевич Вадимир. И вряд ли ваши пути когда-нибудь пересекутся. У вас есть сосуд с магической силой?
— Да, я изъял его из одной гробницы в Лангедоке.
— Позвольте взглянуть.
Я передал свою увесистую ношу старцу, и он принялся внимательно изучать причудливый орнамент, украшающий волшебную посудину о г горлышка и до донышка.
— Этот сосуд принадлежал могущественному Другару, который отправился в последний путь четыре тысячи лет тому назад. Это был славный воитель и искусный маг. Теперь часть его силы кипит и в ваших жилах, царевич Вадимир. Возможно, вам повезло.
— А почему возможно, а не наверняка?
— Потому что избыток силы не всегда приводит к победе.
— Я что же, должен таскать этот сосуд с собой по всему острову Буяну?
— Вы можете выпить его содержимое в один присест, а можете пить частями. Магическая сила будет сохраняться в вас до тех пор, пока вы ее не истратите в противоборстве с вашими могущественными противниками.
— А я могу ею с кем-нибудь поделиться? Ну вот хотя бы с господином Крафтом?
— Вы можете налить ему малую толику. Но большая доза его непременно убьет, поскольку, в отличие от вас, господин Крафт не атлант.
— Благодарю вас, почтенный Завид. Беседа с вами значительно облегчила мне путь к цели. Скажите мне только на прощанье, как выглядит этот загадочный Грааль и можно ли его потрогать руками?
— Он явится вам, если сочтет нужным или если вы принудите его к этому. Он и жив, он и мертв, он и вечен, он и быстротечен. Но встреча с ним ни для кого не проходит бесследно. Вот, пожалуй, и все, что я о нем знаю.
Исчерпывающая характеристика уникального природного явления, ничего не скажешь. Будем надеяться, что полученная от верховного жреца Завида информация поможет нам с господином Крафтом не оплошать на избранном пути.
А Вацлав Карлович после всего пережитого, увиденного и услышанного, кажется, впал в меланхолию. И пока я плескался в бассейне, он в задумчивости прохаживался по выделенным нам апартаментам и, похоже, мучительно искал выход из создавшегося положения.
— Вы не раздумали искать Грааль, господин Крафт? Все-таки, согласитесь, ваши оппоненты, если верить почтенному Завиду, люди могущественные. Хотя, возможно, они вовсе не люди.
— А кем вы считаете себя, господин Чарнота, — человеком, суперменом, демоном или полубогом?
— Вы знаете, Вацлав Карлович, я об этом как-то не задумывался. Кроме того, я не ищу Грааль, он мне не нужен. Моя цель скромна — спасти Маргариту и своих детей, которые, по моим расчетам, скоро должны появиться на свет.
— Вы считаете, что время там и у нас течет параллельно?
— Я просто знаю, что от зачатия до рождения ребенка проходит девять месяцев. И не думаю, что атлантам удалось обмануть природу.
— Браво, Чарнота, вы, оказывается, иногда способны рассуждать разумно.
— Спасибо за комплимент, Вацлав Карлович. Так вы намерены меня сопровождать или пойдете теперь своим путем?
— Я пойду с вами, Чарнота. Мне почему-то кажется, что вы выведете меня к Граалю рано или поздно. Особенных подвигов от меня не ждите, но на определенных этапах можете рассчитывать на мою помощь.
— Спасибо и на этом, господин Крафт.
— Я могу отпить из этого кувшина?
— Разумеется, Вацлав Карлович. Только не переусердствуйте, у меня нет времени на ваши похороны.
Мы выехали из храма Йопитера ранним солнечным утром на лошадях, одолженных у его служителей. Конечно, мы могли бы переместиться из храма непосредственно в замок Руж, но мне не хотелось своим чудесным появлением провоцировать кривотолки среди вассалов благородного рыцаря Гийома. У меня и без того в тамошних краях была никудышная репутация. И это, увы, уже сказывалось на положении моей супруги и нашего пока еще не рожденного потомства. Вацлав Карлович после ночи, проведенной на пуховиках, чувствовал себя вполне сносно, а меня мучила изжога. Сказалось, видимо, неумеренное потребление магической жидкости, хранившейся в сосуде целых четыре тысячелетия. По-моему, она все-таки испортилась, и я напрасно осушил ее за один присест, послушав совета всезнающего Завида. Кроме всего прочего, я по натуре своей сова, а отнюдь не жаворонок вроде Вацлава Карловича, а потому просыпаюсь обычно после полудня. Для профессионального игрока, каковым я был до того, как вляпался в эту историю с островом Буяном, такой распорядок дня просто идеален, но странствующий рыцарь — это совсем другая стезя. Странствующий рыцарь должен подхватиться ни свет ни заря и еще до завтрака убить дракона. Или совершить другой равнозначный подвиг.
— Вот ведь незадача — забыл попросить меч у храмовой стражи. Вы не одолжите мне свой, Вацлав Карлович?
— С какой стати? — удивился Крафт.
— Не может же рыцарь Вадимир Чарнота явиться к жене безоружным, как последний босяк. Войдите же в положение Ланселота, забывшего прихватить меч из дому. Что вы вцепились в эту железяку?! В конце концов, это ведь мне придется сражаться с драконами, великанами и прочей нечистью. А вы, Вацлав Карлович, всего лишь Санчо Панса, и в ваши обязанности входит таскать за мной тяжелое копье и подносить его в случае надобности.
— Вы что, рассчитываете застать жену в замке?
— А почему бы нет? Маргарита сейчас, по моим прикидкам, на пятом месяце беременности. Вряд ли средневековые акушеры способны определить пол ребенка еще в утробе матери и уж тем более утверждать, что она вынашивает не одного, а сразу двоих младенцев.
— Я знаю одного такого акушера, — мрачно отозвался Крафт.
— Вот как. И как же его зовут?
— Его зовут монсеньор Доминго.
Меня слова Вацлава Карловича поразили в самое сердце. Какого черта он не сказал об этом раньше! Правда, путь из Лангедока неблизкий и вряд ли монсеньор Доминго, только вчера получивший серьезную рану, сумел доскакать из Лангедока до замка Руж.
