— А ты видел живого дракона? — удивился Боря.
— Если верить одному моему знакомому менестрелю, то я его убил. Но если исходить из факта, игнорируя поэтическое вдохновение, то убитый мною дракон был всего лишь Василиском.
Сопоставив полученные в результате осмотров двух особняков улики, я пришел к выводу, что Вацлав Карлович, наверное, прав в своих подозрениях по поводу нечистой силы, вмешавшейся все же в рыночный процесс. Вот только почему невинная вроде бы сделка вызвала такой ажиотаж? Все-таки похищение, а возможно, и убийство двоих бизнесменов, это вам не шутки невинных барабашек и уж тем более не шалости бесплотных привидений. Здесь, похоже, действовали весьма решительные и жестокие существа.
— Если не секрет, какую аферу вы намеревались провернуть, господа бизнесмены?
— А при чем здесь афера?! — возмутился Мащенко. — Мы собирались построить гостиницу в центре города и уже приобрели земельный участок. Очень выгодный и абсолютно законный проект.
— А где конкретно находится этот участок?
— Рядом с драматическим театром. Там стоит отживший свое барак, но мы собирались его снести.
— А кто обитает в этом бараке?
— Там люди живут. Четыре семьи, но мы предоставили им благоустроенные квартиры. А в чем дело-то?
Я не спешил отвечать на вопрос Мащенко по той простой причине, что не был уверен в правильности своих предположений. Но в любом случае место, выбранное для строительства гостиницы, мне показалось неудачным. Ну хотя бы потому, что оно находится рядом с драматическим театром. Тем самым театром, где сначала ведун Варлав, а потом и монсеньор Доминго ставили свои магические опыты.
— Голову даю на отсечение, — прохрипел быстро соображающий Крафт, — что здесь не обошлось без участия нашего хорошего знакомого Марка де Меласса.
— Что, еще один иностранец? — удивился Боря.
— Вацлав Карлович имеет в виду Марка Ключевского, — пояснил я Мащенко. — А разве он до сих пор работает в театре?
— А куда еще этому несостоявшемуся демону деваться, — прорычал бывший Цезарь.
Вацлав Карлович, насколько мне известно, недолюбливает Марка — и имеет для этого достаточно веские основания. Ближайший подручный князя Тьмы Асмодея имел неосторожность приложиться к черепу Крафта увесистой дубинкой и похитить у него ценную вещь. Дело это давнее, но Вацлав Карлович принадлежит к числу тех пылких натур, которые никогда и никому не прощают обид. Ситуация осложнялась еще и тем, что Марк является атлантом, и о его истинных возможностях мы можем только догадываться.
— А как поживает наша бесценная Анастасия?
Вопрос я задал Мащенко, но Боря лишь вздохнул да сокрушенно развел руками. Зато Крафт с ответом не замедлил:
— Сбежала ведьма. Говорил же я Сокольскому — арестовать их всех надо, к чертовой матери, а этот гуманист никак статьи для них подобрать не может.
Гнев и возмущение Вацлава Карловича мне были понятны, в какой-то мере я их разделял, но при этом все-таки не забывал, что и сам не без греха. Чего доброго, прибрав к рукам нечистых вроде Марка Ключевского, наши компетентные товарищи заинтересуются и Вадимом Чарнотой, а то и Вацлавом Карловичем Крафтом, человеком далеко не безгрешным, членом тайной организации, почитателем волшебника Мерлина, замеченным также в предосудительных связях не только с заграницей, но и с потусторонним миром.
— Это вы гаргулий имеете в виду? — покосился на меня Крафт.
— А хоть бы и гаргулий! — вмешался в разговор Мащенко. — Я едва не помер от страха в руках у этих рогатых монстров. А Анастасия Зимина просто невинная душа, запутавшаяся в тенетах опытных птицеловов.
Боря был неравнодушен к актрисе Зиминой, что в общем-то неудивительно: для профессионалки такого класса, как Анастасия, соблазнение российского бизнесмена — это пара пустяков.
— Да не профессионалка она, — возмутился Крафт, — а самый настоящий суккуб, то бишь дьяволица. И муж у нее оборотень. Вон Чарнота не даст соврать.
— Нашел авторитета, — обиделся Боря. — Сам-то он кто, твой Чарнота? Полгорода видело, как он превратился в волосатое чудовище.
Мащенко преувеличивал, как всегда. В театральном зале сидело человек пятьсот, не больше. К тому же мое превращение являлось следствием производственной необходимости.
— А я о чем говорю, — горячо поддержал меня Мащенко, — работа у них такая.
— Да чтоб они провалились все с этой работой! — в сердцах воскликнул Крафт.
К Марку Ключевскому мы отправились втроем на моем «форде». Город спал и, похоже, даже не подозревал, что на его улицах и в дневную, и в ночную пору вершатся темные дела. Мы мчались по пустынным улицам в полном молчании, уныло кося глазами на мрачные, тускло освещенные дома, угрюмыми птицами нависающие над дорогой. Кажется, бизнесмены были не на шутку расстроены тем, что их хорошо продуманный проект рухнул как карточный домик под напором неведомых сил. Я тоже был встревожен и старательно напрягал извилины, пытаясь понять, что же означает эта таинственная буква «Д», уже дважды встретившаяся на нашем пути. В голове у меня вертелись два слова, начинающиеся на эту букву: «дьявол» и «дракон». Правда, в загадочный вензель была вписана все-таки заглавная буква «Д», а значит, в данном случае мы имеем дело либо с именем, либо с фамилией.
Ключевский, похоже, крепко спал, и нам пришлось довольно долго толочься перед его дверью. Наконец господин де Меласс проснулся и собственной персоной возник на пороге. Появление троих решительно настроенных людей в его квартире, да еще ночью, наверняка не доставило ему удовольствия, тем не менее апландский рыцарь не уронил чести сословия и принял нас с отменной вежливостью. Надо признать, что роскошная квартира Ключевского мало соответствовала его скромному статусу актера и интеллигента, не говоря уже о зарплате. Судя по всему, деньги на ее приобретение он получил не в театральной кассе. Будь я налоговым инспектором, непременно бы поинтересовался, из каких источников господин актер черпает средства на роскошную и беспечную жизнь. К счастью для Марка, я не был налоговым инспектором и никогда им не буду.
— Чему обязан столь поздним визитом? — вежливо полюбопытствовал Ключевский, жестом приглашая нас садиться.
Я выбрал удивительно мягкое, обшитое черной кожей кресло, бизнесмены расположились на диване. После чего воцарилось довольно тягостное молчание. Я с интересом рассматривал холостяцкое убежище Ключевского и скрепя сердце вынужден был признать, что по комфортабельности оно далеко превосходит все апландские замки, в которых мне доводилось жить или бывать. Наверное, поэтому Марк не торопится возвращаться к родным пенатам.
— Вы в курсе, дорогой де Меласс, что графиня де Грамон разродилась на днях прелестным мальчиком? Граф Жофруа в полном восторге. Я уже получил от него благодарственное письмо.
— А тебя-то он почему благодарит? — не понял тонкостей апландского политеса Мащенко.
