– Вузлев приехал с «белыми волками», – раздался у самого уха боготура чей-то горячий шепот.
Торуса вздрогнул от неожиданности и не сразу сообразил, кто и зачем его предупреждает.
– Слуховая труба, – пояснила Дарица, указывая на отверстие в стене. – Это Лепок говорит.
– Боярин Драгутин поднимает мужей. – Голос приказного зазвучал громче. – Поспешай, боготур.
Глава 5
БОЖИЙ СУД
Драгутин, узнав о прибытии «волков», вздохнул с облегчением. Сон сразу же слетел с его глаз, и вновь навалились на плечи оставленные на время проблемы. Зашевелились потревоженные шумом бояре и боготуры. Боярин Забота, который мог проспать сутки напролет, зевнул так, что сидевший рядом на лавке боготур Брайко крякнул от зависти.
– Степенным мужам от «волков» одна докука, – простодушно пробурчал толстый боярин, оглядывая вошедших молодцов.
– Степенному боярину лучше бы дома на печи лежать, – не остался в долгу усатый молодец в волчьей шкуре. – Лень-то поперед тебя родилась.
Может, кто-то другой и обиделся бы на столь резкие слова, но Забота только ухмыльнулся в ответ да почесал выпирающий из-под рубахи живот.
Драгутин молча пожал протянутую Божибором руку. Многое они могли бы вспомнить, глядя друг на друга, но время для воспоминаний было не самое подходящее. Драгутин отметил только, что русая борода Божибора изрядно побелела, а серые глаза стали почти стальными.
– Твоим людям нужен отдых? – спросил Драгутин.
– «Белые волки» всегда готовы к драке, но коням надо дать передых.
– Добро, – кивнул головой боярин. – С рассветом выступаем. А где Лепок?
Но приказный в понуканиях не нуждался, и поднятые им стряпухи уже толклись у разложенного очага.
Драгутин жестом пригласил гостей к столу. «Белые волки» упрашивать себя не заставили и, гремя заледенелой бронью, взгромоздились на лавки, изрядно стеснив ближников Даджбога и Велеса.
– А где Торуса? – спросил вернувшийся с улицы Соколик. – Вот кто храпит сейчас со всеми удобствами.
– Какие в этой дыре могут быть удобства? – вздохнул отбивший бока о жесткую лавку боярин Ратибор.
– Ты Торусу не знаешь, – покачал головой Соколик. – Наверняка он сейчас развлекается с женкой на мягком ложе.
– Женщины у очага, все трое, – возразил Ратибор.
– А Торуса где? – не сдавался юный боготур.
– Здесь я, – отозвался Торуса, выступая из темного угла. – А тебе все неймется, Соколик. Не моя вина, что безусых только снежные бабы любят.
На слова Торусы отозвались смехом все, у кого усы были в наличии. Шутка была беззлобная, но Соколик обиделся, отчего отроческое лицо его пошло красными пятнами. Ссора грозила завязаться нешуточная, а потому в разговор вмешался боготур Брайко, осадивший острого на язык Торусу:
– Где ты все-таки пропадал?
– Сначала в стороже, а потом на ложе, – хмыкнул Торуса. – Соколик-то у нас провидец.
– А где это ложе? – сразу же проснулся боярин Забота.
– Ложе находится там, где ему и положено быть, – в ложнице. А в ту ложницу ведет тайный ход. На этом ложе спал сам Листяна, и сделано оно не из дерева, а из кости неведомого зверя.
– Силен ты байки рассказывать, – засмеялся Ратибор. – А какие сны снятся на дивном ложе?
– Сон был такой, – продолжал Торуса. – Явилась мне необычайной красоты женщина, и любила она меня так, как земные женщины любить не способны.
– А ты не оплошал? – спросил боярин Володарь.
– Не оплошал, – серьезно отозвался Торуса. – И сказала та женщина, что послана она богиней Макошью стеречь сие ложе. А я ей до того полюбился, что она больше на это ложе никого не пустит. И еще сказала та женщина, что я этот городец должен восстановить, дабы охранять чудесное ложе. В этом и будет мое предназначение в жизни.
Никто над рассказом Торусы смеяться не стал – сон дело серьезное. Тем более если этот сон от Макоши наслан. Такими вещами не шутят.
– Вещий этот сон или не вещий, судить не берусь, – развел руками Торуса. – Может, ты, боярин Драгутин, подскажешь?
– А для чего надо ложе беречь, женщина не сказала?
– Для целей, ведомых только богам, а более-де мне знать необязательно.
– По-моему, сон вещий и отмахиваться от него не след, – сказал Драгутин. – А ты как думаешь, Божибор?
«Белый волк» задумчиво погладил седеющую бороду, прикидывая что-то в уме. Брать на себя ответственность в столь щекотливом и неясном деле он не спешил. А может, не было у него полной уверенности в том, что Драгутин с Торусой действуют не по сговору.
– Знак должен быть в подтверждение сна, тогда его действительно можно считать вещим, – высказался наконец Божибор. – А без поданного Макошью знака это все пустая блажь.
– Пожалуй, – согласился с «белым волком» Драгутин, и все собравшиеся в гридне мужи закивали головами. Знак действительно должен быть, и по его поводу волхвы скажут свое слово. А без согласия волхвов боготуру не следует впрягаться в это дело. Мало ли кем мог быть наслан этот морок. Листяна Колдун служил нечистой силе, не исключено, что именно из Страны Забвения тянется ниточка к таинственному ложу.
Торуса уже и сам не рад был, что вздумал рассказывать эту байку. Не снилось ведь ему ничего, а вот же словно дернул кто-то за язык. Начал вроде с шутки, чтобы безусых Ратибора и Соколика подразнить, и вот во что это вылилось. А коли эта байка придется бабьей богине не по нраву, что тогда? Утешал себя Торуса тем, что не все в его рассказе было ложью. Стряпуха Дарица действительно выросла в Макошином городце. Удивило боготура то обстоятельство, что боярин Драгутин в его сон поверил, словно выгоден он был даджанам. А может, правда выгоден? И Лепок давал боготуру советы не по простоте, а по наущению сведущих людей? Пораскинув умом, Торуса пришел к выводу, что бояться пока еще рано. Очень может быть, что байка с его языка сошла не случайно. Среди предков Торусы было немало ведунов и ясновидящих, вполне возможно, что и ему удалось проникнуть в замыслы богини, которая обратила на него свой взор.
– Пора, – сказал Драгутин, поднимаясь с лавки. – Да пребудут с нами боги славянские!
На коней садились споро, и так же споро выехали за стены загадочного городца, блистая бронью под лучами неяркого в эту пору солнца. Мороз сильно сдал к утру, и в воздухе явственно запахло весной. До города Берестеня путь был неблизкий, но Драгутин твердо рассчитывал добраться до его стен к началу ночи. Бояре, боготуры и «белые волки» меж собой не мешались, предпочитая держаться своих, да и действовать им предстояло наособицу, согласно предварительному плану, намеченному вожаками в Листянином городце. Первыми отвернули в сторону «белые волки» во главе с Божибором. Бояре и боготуры продолжили путь совместно почти до самого городского тына, а потом разделились. Драгутин повел бояр к Южным воротам, а Скора своих боготуров – к воротам Торговым, выходящим на пристань. В подступающей темноте никто особенно не присматривался к малочисленной дружине, которая, проделав, судя по взмыленным коням, немалый путь, спешила отогреться у городских очагов.
