Ицхак с Гораздом переглянулись. Конечно, можно было предположить, что эта сотня всадников прислана либо Драгутином, либо Всеволодом на помощь Торусе. Но тогда почему они не вмешались в сечу? Ударь они на Горазда – из дружины никого бы в живых не осталось. А эти, похоже, выжидали…
– Легко мы отделались, – выразил общее мнение Гудяй. Знай Горазд заранее, что под рукой Торусы не полтора десятка мечников, как его уверяли, а добрых две сотни, то действовал бы он по-другому и, быть может, городец взял. Но, как теперь выясняется, даже взятие городца не обеспечивало ему окончательной победы. В пяти верстах от места события прятались люди, готовые украсть у гана одержанную победу.
Видимо, Ицхака мучили те же мысли, поскольку сидел он у костра насупившись, словно сыч. Придется удачливому купцу держать ответ перед каганом Битюсом за невыполненное обещание взять под свою руку Листянин городец. Каган хвастунов не любит, и единожды оступившийся навсегда теряет его доверие.
– Не могла Рада быть лазутчицей Драгутина, – покачал головой Ицхак.
– Очень может быть, – вздохнул Горазд. – Но все равно, вы с ганом Митусом крупно промахнулись на ее счет. А кому она, по-твоему, служит?
– Помнишь, я завел речь о колдунах и она сразу откликнулась?
– Ты думаешь, что этот колдун ее истинный хозяин?
– Слышал я о некоем Хабале, – продолжал Ицхак, – который собирает вокруг себя бродяг и изгоев.
– Мы-то зачем им понадобились?
– Колдуну нужны схроны Листяны и городец.
– Уж больно хитро задумано, – засомневался Горазд. – Почему Хабал сам не напал на городец? Вполне мог захватить Торусу врасплох.
– Захватить городец он, конечно, мог, но вряд ли удержал бы. За смерть боготура божьи ближники сняли бы с него шкуру. Иное дело, если бы городец был отбит у гана Горазда и Ицхака Жучина.
– Князь Всеволод и волхвы не стали бы долго терпеть здесь колдуна, – возразил ган.
– Значит, за колдуном стоит человек, который рассчитывал договориться если не с волхвами, то с Великим князем.
– И что это за человек?
– Борислав Сухорукий, – мрачно усмехнулся Жучин, – родной брат князя Всеволода и большой друг гана Митуса. Борислав вполне мог удержать за собой Листянин городец, опираясь на поддержку Всеволода и Битюса, даже если бы Велесовы волхвы и князь Гостомысл Новгородский были против
– Стоят ли того Листянины схроны, чтобы из-за них столько людей погибло ни за куну? – вздохнул сидевший неподалеку Гудяй.
– Не в схронах дело, – махнул рукой в его сторону Ицхак. Горазд ждал продолжения, но Жучин неожиданно умолк и привстал на ноги. Ган последовал его примеру, хотя и не понимал, что встревожило купца.
– Вряд ли ведуны рискнут преследовать нас ночью, здесь на десятки верст нет ни единой души.
– Не уверен, – возразил Жучин и указал пальцем в сторону противоположного берега.
Тот берег был обрывист и крут. Именно таким его запомнил Горазд при свете дня, а в наступившей темноте он был неразличим, во всяком случае до той поры, пока ночную мглу не прорезали огненные стрелы. Зрелище было странное и никогда прежде Гораздом не виданное. За спиной гана послышались испуганные выкрики, дико заржали кони, а сам он стоял словно завороженный. Огромный огненный столб поднимался над обрывистым берегом, и отблески огня багровыми языками стелились по воде, отчего река казалась кровавым потоком, медленно струящимся мимо хазарского стана.
– Коней держите! – крикнул Ицхак и тем привел в чувство оцепеневших от ужаса людей.
На глазах у изумленных зрителей огненный столб принимал очертания человеческого тела, которое венчала рогатая голова. Горазд почувствовал холодок под сердцем, когда огненное чудовище подняло вдруг вверх руку и погрозило ею неведомо кому. Очень может быть – гану Горазду, у которого в этот момент волосы зашевелились на голове.
– Это Велес! – выкрикнул Гудяй. – Рогатый бог грозит нам своими карами.
О гневе богов Горазду не раз приходилось слышать, но ему и в голову не приходило, что этот гнев может выражаться с столь страшном и недоступном человеческому пониманию виде. Сердце бешено колотилось в груди гана, готовое вот-вот лопнуть. Никогда в жизни он не переживал такого дикого страха. Кони бесновались на песчаной косе, люди метались между ними с воплями ужаса, а огненные стрелы, пронзая черноту ночи, с шипением падали в воду. Огненный столб вспыхнул в последний раз, словно рассерженный бог рванулся к небу, и все угасло, наступила страшная, леденящая душу тишина. Тишина длилась недолго, но Горазду показалось, что закончилась не только его жизнь, но и бытие всего сущего на земле. Потом вновь захрапели кони и закричали люди, и этот шум заставил очнуться впавшего в оцепенение гана.
– Что это было? – спросил он, поворачиваясь к Жучину.
– Я сам хотел бы это знать, – недовольно буркнул тот. Судя по всему, Ицхак испытал страх не меньший, чем ган Горазд. Одно дело смеяться над славянскими богами, хоронясь за спиной своего Ягу, и совсем иное – столкнуться с ними лицом к лицу.
– В той стороне находится Велесов холм, – сказал хриплым голосом Гудяй. – Я однажды слышал рассказ приказного, служившего при богатом госте, о том, как сгинул его хозяин у божьего холма вот в таком же огненном столбе. И все, кто пошел на холм вместе с купцом, тоже сгорели. Уцелел только этот приказный, поскольку испугался божьего гнева и спрятался в ладье.
– Может, Велес грозил не нам? – испуганно предположил кто-то.
– Может, и не нам, – согласился Гудяй, – но я больше к Листянину городцу не пойду и другим не советую.
Горазду следовало одернуть хазара, но он не нашел в себе для этого сил. Да и не тот сейчас случай, когда окриком можно пресечь заползающий в сердца людей страх.
– Быка надо пожертвовать Велесу, – сказал Свищ. – Ссориться со Скотьим богом накладно.
И вновь ган промолчал. А ведь давно уже Горазд не жертвовал славянским богам, и волхвов их он не привечал, не желая ссориться с каганом. Может быть, поэтому и отвернулась от Горазда удача? Раз ган не ищет у богов защиты, то и защитить его от расшалившейся нечистой силы некому. А если вдруг начнет падать в станицах скот, то и вовсе отшатнутся хазары от прогневившего богов Горазда. И без того станичные старшины могут с него спрос учинить за потерянных под Листяниным городцом людей. Правда, шел туда ган не по своей воле, а по Битюсову указу, но с кагана ведь не спросишь, а с Горазда очень даже можно. Скажут старшины свое слово, отвернется от гана его род и вервь,
[22]
как от вождя неудачливого, богами забытого. В хазарских станицах не любят слабых ганов. Придется, видимо, Горазду задаривать Велеса через его волхвов, а на бога Ягу в славянских землях плохая надежда.
– Коли сам плох, то не поможет и бог, – усмехнулся Жучин, но Горазд на его слова только рукой махнул.
