Осташ, занятый своими мыслями, не смотрел по сторонам. В ином состоянии он, скорее всего, заметил бы слежку, но в этот раз даже треск ветки слева от тропы не заставил его вскинуть голову и повернуть на звук коня.
Брех втихомолку обругал себя последними словами за неосторожность, но, к счастью, все обошлось. Ни шатуненок, ни Осташ не обратили на шум внимания. Дождавшись, когда они скроются с глаз, Брех крадучись вернулся к своему коню и поскакал в противоположном направлении.
Гудяй и Садко с нетерпением поджидали его у оврага. Оба подняли головы на цокот копыт, а вместе с головами поднялись и луки.
– Только что проехали, – сказал Брех. – Думаю, в ближайшее время они от реки не отвернут.
– Ведунья с ними? – спросил Садко.
– На руках у шатуненка, – подтвердил Брех. – Только квелая она какая-то, словно никак не может проснуться.
– Опоили, оттого и квелая, – вздохнул Садко.
Ехать вслед за шатуненком и его беспутным братаном на коротком расстоянии было опасно. Конь ли заржет, металл ли брякнет – звук по лесу разносится далеко. А спугнуть преследуемых отроков раньше срока значит испортить все дело.
Но и отставать нельзя, свернут братаны в заросли, и ищи их потом по бескрайнему лесу.
– Не торопятся они, – сказал Гудяй, трогая коня с места. – Может, ждут кого-то?
– А кого они могут ждать? – удивился Брех.
Садко с Гудяем переглянулись. Полной уверенности у них не было, но обоим показалось, когда они поджидали у оврага возвращения Бреха, что за ними следят чьи-то глаза.
– Может, зверь прошел и потревожил сорок.
– Я попробую стороной проехать, – предложил Садко. – Вдруг увижу что-нибудь интересное.
Гудяй с Брехом не возражали, и Садко не раздумывая свернул на едва приметную тропинку. Тропинка была давно уже нетоптанной и успела зарасти кое-где подлеском, но вела она, похоже, в ту самую сторону, куда сейчас направлялись братаны. Во всяком случае, какое-то время Садко так казалось, но с каждым шагом коня в нем усиливалось беспокойство. Тем более что тропинка порою совсем исчезала с глаз и появлялась опасность заблудиться в непролазной чащобе. Садко, пожалуй, повернул бы коня, если бы в эту минуту не разглядел белый бабий платок за густой зеленой завесой. Мечник мигом сполз с коня и притаился в кустах.
Старуха была, похоже, подслеповата и глуховата, иначе она обязательно обнаружила бы присутствие постороннего. Узнал ее Садко без всякого труда, поскольку она изрядно намозолила ему глаза в Торусовом городце. Звали ее, кажется, Горелухой. Шла Горелуха на удивление споро, словно и не было за ее плечами многих прожитых лет. Садко не сомневался, что объявилась старуха в этих местах неспроста. Она то ли выслеживала отроков, то ли была с ними в сговоре. Следить за ней, впрочем, было куда проще, чем за братанами. Ее белый платок был очень хорошо виден среди зелени. К тому же старуха была не только глуховата, но и на удивление беспечна, ибо за все время преследования так ни разу и не обернулась. Единственное, о чем беспокоился Садко, так это о подступающей темноте. В ночном лесу он окажется совершенно беспомощным. К счастью, до темноты время еще было, и появилась надежда, что Горелуха выведет его к нужному месту еще до наступления ночи.
Горелуха, к удивлению Садко, не слишком беспокоилась по поводу тропы, а шла иной раз прямо через заросли, уверенная, видимо, в своем знании леса, и звериные петли не были для нее единственной путеводной нитью. Садко не сразу заметил, что вновь оказался на тропе, которую не так давно опрометчиво покинул. Горелуха же и на этой тропе не задержалась, а свернула в заросли, чем поставила мечника перед нелегким выбором. Темнота потихоньку сгущалась, преследовать старуху становилось все труднее. Вывели его из раздумий Гудяй с Брехом, вынырнувшие внезапно из-за могучего дуба.
– Как в воду канули, – зло плюнул на тропу Брех.
– Заметили вас? – насторожился Садко.
– Не знаю. Мы старались держаться на расстоянии. Но они свернули с тропы.
– Тогда спешивайтесь и следуйте за мной, – сердито прошипел Садко.
Старуха вполне могла услышать топот конских копыт, но Садко надеялся на ее глухоту. И эта надежда оправдалась. Во всяком случае, мечнику показалось, что вдалеке мелькнул белый платок Горелухи. Самым умным было бы оставить коней, ибо шума от них было слишком много, а преследование продолжить пешим порядком. Но, к сожалению, мечники скверно ориентировались в лесу и вполне могли потерять и друг друга, и коней. Выход предложил все тот же Садко – он передал своего гнедого Гудяю и посоветовал товарищам двигаться в отдалении, не выпуская его. из виду, а сам ринулся за ускользающей старухой. Увлекшись погоней, он едва не вылетел на лесную поляну вслед за Горелухой, но вовремя остановился.
– Заставляешь себя ждать, старая, – сказал Осташ, не понижая голоса.
– Так ведь вы, соколики, верши, а я пешая, – отозвалась нараспев Горелуха.
– Никто за тобой не следил? – спросил Искар.
– Я ведь не по тропе шла, а через заросли. Если кто и следил, то уже давно в лесу заблудился.
– Ладно, показывай дорогу.
Брех с Гудяем тяжело дышали в самое ухо Садко. Обидно было бы упустить отроков в самый последний момент, после стольких мытарств. Поэтому и преследование продолжили в том же порядке: Садко впереди, Гудяй с Брехом чуть сзади. Расчет был на то, что конные отроки будут медленно двигаться вслед за пешей Горелухой. Поначалу так оно и было. Садко хоть и спотыкался в темноте, но от преследуемых не отставал. В каком-то смысле ему даже стало легче, поскольку двое всадников производили больше шума, чем старуха. Утвердившаяся на небе полновластной хозяйкой луна облегчала Садко задачу, хотя с ее появлением он ощутил холодок вдоль хребта. Все-таки есть в лунном свете что-то неестественное и колдовское. Садко почему-то расхотелось идти к Листяниным схронам. Он гнал от себя тревожные мысли, но они возвращались, мешая ему сосредоточиться на преследовании.
Видимо, Садко слишком далеко отпустил братанов, а возможно, Осташ посадил старуху на круп своего коня. Во всяком случае, стук копыт начал отдаляться, а потом и вовсе стих. Садко бросился было назад, к своему коню, но, увы, не нашел ни Гудяя, ни Бреха. Похоже, хазар с мечником зазевались и упустили из виду своего товарища. Окликнуть их Садко не решился, его насторожил шум, доносившийся из темноты. Конечно, это могли быть Гудяй с Брехом, но Садко показалось, что двое всадников не могут производить столько шума. Мечник осторожно двинулся вперед, стараясь держаться в тени развесистых крон.
Всадников было по меньшей мере четыре десятка, а вела их за собой женщина, в которой Садко даже в неверном свете луны опознал Раду. Не приходилось сомневаться, что Рада преследует ту же добычу, за которой гнались Садко с приятелями. Гудяя с Брехом эти люди либо убили, либо взяли в полон. Надо признать, что женщина подготовилась к преследованию лучше, чем Садко. Пару раз ей навстречу выныривали люди, указывавшие верную дорогу. Всадники двигались осторожно и неспешно, но не приходилось сомневаться, что свою добычу они не упустят. Самым разумным для Садко было бы бежать из этих мест, и бежать как можно далее. Но совесть не позволяла мечнику бросить товарищей в беде, не предприняв попытки их вызволения. А Гудяй с Брехом были живы и находились сейчас в самой середине плотной группы всадников. Оба, разумеется, были обезоружены и даже, кажется, связаны. Опознал Садко и своего коня, которого ему тоже не хотелось отдавать вот так за здорово живешь неведомо кому. Силы преследователей, если Садко правильно понял из долетавших до его ушей обрывков фраз и команд, не ограничивались сорока всадниками, которых он сейчас видел перед собой. Шатуненка преследовали сразу три отряда общей численностью не менее сотни человек. Дважды прозвучало имя Учук, но кому оно принадлежит, мечник определить не смог. В любом случае ему следовало утроить осторожность, дабы не нарваться в темноте на людей, которыми была наводнена округа. И уж конечно пришли сюда эти неизвестные вовсе не для того, чтобы любоваться луною.
