– Я слышал, ган Бегич, что ближники кагана именно тебя прочат в каган-беки?
– Мало ли что говорят, – пожал плечами ас, недружелюбно глядя на гана Карочея, скромно сидящего в углу, – решать будет Турган.
– Вне всякого сомнения, – кивнул головой Жучин. – А что говорят о событиях в Русалании среди ближников кагана?
Вопрос свой Ицхак задал гану Бегичу, но ас почему-то не торопился на него отвечать. Он с интересом вертел в руках золотую чашу, на которой витязь, облаченный в доспехи, убивал дракона.
– Ничего не говорят, – наконец отозвался Бегич, – по той простой причине, что там ничего не происходит. А что здесь нарисовано?
– Битва на Калиновом мосту, – охотно пояснил асскому гану Карочей. – Я купил эту чашу у ведуна Баяна, а Ицхак-бек решил подарить ее кагану. На ней рус-ротарий убивает Змея.
Бегич отставил чашу в сторону и с видимым интересом принялся рассматривать стены Жучинова дворца, расписанные на славянский манер. Впрочем, обилие диковинных птиц, зверей и цветов вскоре прискучило асу, и он перевел глаза на гана Карочея.
– Я слышал, что ты купил дом купца Джелала, ган?
Карочей отчего-то поперхнулся отличным вином, которым потчевал своих гостей Ицхак Жучин, и закашлялся.
– Перс решил перебраться в Куябу, – сказал, отдышавшись, скиф. – Так что дворец мне достался почти даром.
– Странно, – задумчиво проговорил ган Бегич, – что подобное желание появилась и у других купцов-персов, словно кто-то их очень сильно напугал.
– Дела торговые, – пожал плечами ган Карочей. – Если русаланы перекроют нам доступ к водным путям Руси, то из Итиля скоро побегут не только персы, но и рахдониты. Вот о чем следовало бы подумать кагану и его ближникам.
Ган Бегич кивнул то ли в ответ на слова Карочея, то ли в лад с собственными мыслями. Ицхак косо посмотрел в сторону аса. Бегич мог считаться самым умным из кагановых ближников. Кое-что он знал точно, кое о чем догадывался, но в любом случае оставлять этого человека в живых да еще поблизости от кагановых ушей было чистым безумием.
Турган встретил Ицхака неприветливо. Изрезанное морщинами лицо его оставалось неподвижным, как у языческого идола, и только узкие серые глаза напряженно следили за Жучином, словно ждали от него подвоха. Сесть Ицхаку не предложили. Впрочем, в зале стояло только одно кресло, уже занятое самим каганом. Так что всем ближникам Тургана, собравшимся в этом богато украшенном золотом и драгоценными камнями помещении, пришлось стыть в почтительной позе, время от времени украдкой поглаживая затекающие спины. В этом, пожалуй, заключалось главное отличие между двумя каганами, ушедшим и ныне властвующим. Турган любит чисто внешнее выражение почтения, тогда как его отцу на это было наплевать. Для Битюса значение имела суть, а не видимость, именно поэтому он привлекал в ближники людей ершистых, но годных для дела. А у Тургана в любимчиках ходят все больше покладистые.
Каган спокойно выслушал рассказ Ицхака о путешествии на далекий Запад. Его, похоже, позабавило замечание Жучина о скупости Людовика Тевтона, который прячет золото в тайниках, а на пиру ест с серебра и глины.
– Выходит, съездил ты зря, Ицхак-бек?
– Но почему же, – удивился Жучин. – Они услышали о нас, мы теперь много знаем о них. И нашим купцам будет проще торговать на землях империи франков.
– До тех земель еще добраться надо, – вздохнул простодушный ган Мамай.
– Вот об этом я и хотел бы с тобой поговорить, каган, – слегка склонил в сторону Тургана голову Жучин. – Вернувшись, я узнал, что русаланы уже почти достроили крепость Варуну. А между тем атаманы еще не дали тебе клятву верности.
– Русы такой клятвы никогда не давали, – возразил ган Бегич. – И ни один каган никогда с них такой клятвы не требовал.
– Зато каган приносил жертву Перуну-Световиду, – напомнил ган Мамай. – И этого было достаточно, чтобы заслужить преданность русов.
– Каган ныне кланяется богу Яхве, – прошипел сердито рабби Исайя. – А Яхве не приемлет человеческих жертв.
Турган промолчал. Конечно, дело было не в жертве. Всегда можно найти никчемного человека, дабы насытить жадные до крови чрева славянских богов. Дело было в принципе. Кагана принуждали к жертвоприношению, а с этим он согласиться никак не мог. Поклонившись Перуну, Турган становился игрушкой в руках расторопных волхвов, которые и без того имели огромное влияние в Хазарии, используя невежество и суеверия простолюдинов в своих целях. А за спинами волхвов чудилась ненавистная Аркона, эта цитадель язычества, отравляющая ядом сомнения сердца людей, только-только обратившихся к истиной вере. Какое несчастье, что у Людовика Благочестивого и окружающих его христиан пока недостаточно сил, чтобы одним ударом покончить с каганом Славомиром и его ротариями, стеной стоящими на пути пророков, несущих свет истины заблудшему человеческому стаду.
– Так что там за сокол воспарил над Доном? – насмешливо прищурился в сторону Жучина каган.
– Речь идет о Воиславе Рерике, потомке кагана Додона, – пояснил Ицхак, – родственнике Меровингов и кагана Славомира. Если этот молодой человек понравится атаманам, то никто не помешает им именно его выкликнуть каганом Юга. Конечно, на преданность ганов ты можешь положиться, но никто не знает, как поведут себя в этом случае простые хазары, как славяне, так и тюрки, не говоря уже об асах, которые не забыли, что жили еще совсем недавно в одном с русами царстве – Алании. И если потерю Русалании мы еще можем пережить, то возрождение Алании поставит на каганате жирный крест.
При этих словах Жучина взоры всех присутствующих невольно обратились к гану Бегичу. До сих пор именно он выступал в защиту атаманов и отговаривал Тургана от войны с ними. Так, выходит, неспроста отговаривал? Аланское царство было разгромлено арабами, и именно его гибель заставила ганов разных племен объединиться вокруг пришлого туранца Булана, дабы во всеоружии встретить всесокрушающую волну, катящуюся с юга. Ныне опасность с юга ганам уже не грозит, об опасности с севера говорить еще рано, у Византии, ослабленной войной с арабами, сил для экспансии мало, так, может быть, самое время вспомнить о былых вольностях и сбросить с плеч ставшую слишком тяжелой каганову длань? И не о том ли думает ган Бегич, отговаривая Тургана от войны? Вот уже и ясный сокол по душу кагана прилетел с далекого берега загадочного Варяжского моря. И если каган и дальше будет в раздумье чесать голову, то вполне может дождаться мощного соколиного удара прямо в темечко.
Рахдониты не верили гану Бегичу и настаивали на том, чтобы в должности каган-бека был утвержден старший сын кагана Обадия, ну хотя бы на период разрешения кризиса с Русаланией. Очень может быть, что, узнав о намерениях кагана и его готовности прибегнуть к самым решительным действиям, атаманы образумятся и прогонят залетного Рерика, ко всеобщему удовлетворению.
– Вызов брошен не хазарскому ганству, – сказал Жучин, – вызов брошен тебе лично, каган, и твоему роду. Гепард должен порвать Сокола. И тогда слухи о новом кагане Юга умрут сами собой.
