– Дело не только в золоте, – заметил Борислав. – Я прочитал вчера принесенный тобой манускрипт, Хабал. Золото нужно смешать с кровью.
– Но мы ведь смешивали, – горячо возразил колдун. – Уже десять человек добровольно легли на жертвенный камень и ушли водным путем к Китоврасу, моля его о поддержке.
– Это не та кровь, – поморщился ган Борислав. – Какое дело Морскому богу до несчастных простолюдинов? Ведь прежде к нему присылали скифских царей.
– А где я тебе возьму царскую кровь? – отозвался раздраженный Хабал. – Разве что она течет в жилах этого скифского гана?
– Нет, – твердо сказал Карочей. – Среди моих предков не было ни царей, ни Меровингов.
– Меровингов? – вскинул густые брови Хабал.
– Разумеется, – подтвердил Карочей, – ведь, как всем известно, Морской бог Китоврас участвовал в зачатии Меровея Винделика.
– Проклятье, – с досадой воскликнул Хабал, – как же я раньше до этого не додумался. Конечно, Китоврас откликнется только на зов царской крови. Вот почему скифы приносили ему в жертву своих царей, ведь и они были его потомками.
– Выходит, Меровей не был первым арийским вождем, рожденным от морского бога? – полюбопытствовал Карочей.
– Его дед Додон был зачат тем же способом, – поделился сокровенными знаниями с неофитом Хабал. – Мать Додона тоже поплыла в море, будучи беременной, дабы принять в свое лоно еще и семя Китовраса. Недаром же всех арийских каганов называли дважды рожденными, хотя вернее их следовало бы называть дважды зачатыми. Мне нужна кровь Меровингов, ган Борислав, и тогда я получу власть над миром. Мы станем жрецами Морского бога и изгоним всех чужаков с нашей земли.
– Это сложно, – сказал ган Борислав. – Во всяком случае, я знаю только одного человека, который отвечал бы всем предъявляемым требованиям.
– Кто это? – вскинулся Хабал.
– Каган Турган, – спокойно отозвался Паук.
– Но ведь он потомок туранца Булана!
– Он потомок туранца и арийки, дочери Кладовлада, а Кладовлад, как тебе известно, был родным братом Меровея и внуком кагана Додона.
– Каган Турган, – задумчиво повторил Хабал. – Но, быть может, сгодится кровь одного из его сыновей или внуков?
– Прежде Китоврасу жертвовали царя, – напомнил ган Борислав. – Мы не можем рисковать. Нельзя повторять обряды слишком часто, это может закончиться нашей гибелью и разгулом навьих сил.
– Но как мы доберемся до Тургана, – почти простонал Хабал.
– Надо добраться, – твердо сказал Борислав. – И сделать это нужно до того, как каган принесет жертву Световиду, ибо вмешательство Белобога может погубить наши планы.
– Ты прав, ган, – прошептал посиневшими губами Хабал. – Мы с тобой зашли уже слишком далеко, чтобы поворачивать с порога обители Морского бога обратно.
Глава 2
Княжич Дир
Осташ был против поездки Драгутина в Итиль. В конце концов, Склавинию на Большом ганском круге мог бы представлять и княжич Дир. Однако сам даджан держался иного мнения. Большой ганский круг собирался впервые за многие годы, и именно это грандиозное Вече, куда съедутся едва ли не все князья, бояре и ганы, должно определить многое, если не все в Хазарии и Руси на многие десятилетия вперед. Киевский великий князь Яромир не мог поехать в Итиль по слабости здоровья, а посему киевские бояре и ганы приговорили, что их земли должен представлять на Великом вече прямой наследник Яромира князь Драгутин, поскольку только его веское слово может быть услышано ганством всех окрестных земель. И при чем тут, спрашивается, беспутный повеса княжич Дир, у которого материнское молоко на губах еще не обсохло? Каган Турган тоже недвусмысленно выразил желание встретиться с Драгутином и обсудить все накопившиеся противоречия, ибо не без основания считал наследника киевского стола главным своим противником на землях Руси. Договор, заключенный между Турганом и Драгутином, мог стать основой новых взаимовыгодных отношений между княжествами Руси и Хазарией. Такого мнения придерживался не только осторожный радимецкий князь Всеволод, но и неукротимый новгородский владыка Гостомысл.
– Надо потребовать от кагана Тургана надежные обязательства, – поддержал Осташа Искар.
– Каган такие обязательства уже дал, – возразил атаману Драгутин, – и мне, и Огнеяру, и всем князьям, боярам и ганам. Не было еще случая, чтобы Большой ганский круг заканчивался кровопролитием. И Турган не настолько безумен, чтобы сеять кровавые семена чудовищного раздора на своей земле. Я должен поехать в Итиль, и я туда поеду. Это мой долг перед Полянской землей и всей Русью. Да и Хазария мне не чужая, и я не могу допустить, чтобы там окончательный верх взяли силы, враждебные нам.
Вопрос был таким образом решен окончательно, и теперь следовало позаботиться о мерах безопасности. В конце концов, у князя Драгутина и без кагана Тургана хватает недоброжелателей.
– Я поеду с тобой, – сказал Искар.
– Нет, – твердо отклонил его предложение Драгутин. – Ты надежнее прикроешь наши с атаманом Огнеяром спины здесь в Варуне, чем там, в Итиле. Со мной поедет боготур Осташ, младшие братья Рерики и моя личная дружина во главе с боярином Заботой. До Сарая мы поедем верхом, а далее поплывем вниз по реке на трех ладьях.
– Княжич Дир тоже собирается в Итиль, – сказал Осташ.
– Это его право, – кивнул Драгутин. – Будем надеяться, что ему эта поездка пойдет на пользу.
Для княжича Дира поездка в Итиль была средством укрепить свое княжеское достоинство. Ни отец, великий князь Яромир, ни киевские бояре всерьез Дира не воспринимали. Конечно, годы его небольшие, но это еще не повод, чтобы отмахиваться от него, как от назойливой мухи. В конце концов, он уже далеко не мальчик и после удачного похода в Амастриду разбогател настолько, что сам способен оплачивать свои многочисленные прихоти. И вообще, за последний год княжич Дир здорово вырос и в своих глазах, и в глазах дружины, пока, правда, немногочисленной, но вполне достаточной, чтобы внушать уважение окружающим. Единственной его неудачей за последний год была потеря красавицы Ружены, которую он упустил буквально из-под носа. Увы, полонянка досталась Трувару Рерику, тупому мужлану, не способному оценить ее несомненные достоинства. Все попытки Дира выкупить у варяга понравившуюся женщину заканчивались ничем. Впрочем, Трувар дал Ружене полную свободу, и у Дира, казалось бы, появился шанс. Однако своенравная красавица не захотела покинуть Трувара и отвергла все дары киевского княжича. Боярин Пяст, верный товарищ Дира с детских лет, предлагал просто похитить Ружену, но это было бы слишком опрометчиво. Рерики не те люди, которые прощают обиды, а Трувар, чего доброго, вызвал бы похитителя на поединок. Княжичу Диру не было никакого резону рисковать головой из-за пустой блажи. Ибо как ни надувай щеки, а против Трувара один на один ему не устоять. Оставалась единственная надежда, что варяг сложит голову в одной из многочисленных стычек с хазарами, а до стычек он большой охотник. К сожалению, не вовремя установившееся перемирие лишило Дира и этой последней надежды. А за перемирием мог наступить мир. В такой ситуации варягам нечего будет делать на берегах Дона, и они отправятся к чужим берегам, прихватив с собой и женщину, так запавшую в сердце княжича Дира.
