Хирменгарда была не одна, это Тинберга уловила, как только вошла, хотя и не сразу обнаружила в полутемном зале гостя старшей дочери покойного коннетабля. Мужчина сидел в кресле спиной к двери, и Тинберга с трудом сумела разглядеть в неярком свете, падающем из полузакрытых окон, его затылок, заросший рыжими волосами. Но она ни на секунду не усомнилась в том, что такую обворожительную улыбку на лице Хирменгарды мог вызвать только один человек, и вздохнула с облегчением.
Ярл, затянутый в куртку из буйволовой кожи и опоясанный мечом, поднялся навстречу королеве.
– Рад видеть тебя, сеньора, в добром здравии.
Тинберга, переваливаясь, словно утица, добралась до лавки и со вздохом на нее опустилась. Пожалуй, в ее положении не следовало разъезжать по гостям. Но, к сожалению или к счастью, Хирменгарда могла бы сказать о себе то же самое, ибо ее живот, выпирающий из-под платья, не уступал размерами животу королевы. И той и другой до срока оставалось чуть больше месяца. Надо признать, ярл Драгутин выбрал для себя никуда негодных помощниц.
– Он приедет? – спросила Тинберга.
– Нет, – покачал головой Драгутин. – Но об этом никто не должен знать, кроме нас с вами.
– Даже Раймон Рюэрг? – удивилась Хирменгарда.
– Раймону я расскажу обо всем сам, – отозвался боготур.
Тинберга была разочарована. Ярл Воислав – это глыба, которую не смог бы столкнуть с места даже ураган, а Драгутин, по мнению женщины, был слишком легкомысленным человеком для той роли, которую подрядился играть. Чтобы противостоять Бернарду Септиманскому и епископу Эброину, нужен изощренный ум, а не мальчишеское бахвальство. Нет слов, ярл Драгутин – очень красивый молодой человек с зелеными дерзкими глазами, и по тому, как млеет подле его плеча Хирменгарда, можно догадаться, что он удал не только в битве, но и в постели. К сожалению, всех этих качеств мало, чтобы помочь Карлу удержать корону на голове.
– Сколько людей у вас под рукой, ярл Драгутин? – спросила Тинберга.
– Двести, сеньора. Я думаю, этого будет достаточно, чтобы посчитаться со всеми нашими врагами.
Двести человек! Тинберга едва не застонала от огорчения. А под рукой у мятежных сеньоров здесь, в Париже, и в окрестных замках – не менее пяти тысяч. С малым числом воинов не стоит даже пытаться бросать вызов сильным мира сего.
– А где же все-таки ярл Воислав?
– В Аквитании, – спокойно отозвался Драгутин.
– А почему не в Нанте? – удивленно вскинула глаза Тинберга.
– Потому что в Тулузе он нужнее, – улыбнулся Драгутин, показав два ряда великолепных зубов.
Тинберга наконец все поняла. Ярл Воислав нашел слабое место в плотных рядах врагов короля Карла и ударил именно туда. Теперь, когда у Пипина возникли большие трудности в Аквитании, ему некогда будет интриговать в Нейстрии. А его неудачи сразу же отрезвят вассалов Карла, особенно если Юдифи удастся вырваться из заточения и собрать вокруг себя преданных королю людей.
Выходит, Тинберга напрасно сомневалась в словах Сенегонды. Ведунья правильно истолковала волю неба. Если бы король Карл не вмешался в ход событий, предопределенных богами, то ярлу Воиславу не пришлось бы сейчас расхлебывать заваренную им кашу. Оставалось надеяться, что нынешнее падение послужит Карлу хорошим уроком, и он наконец поймет, что за удачу надо платить, а этой платой будет сын Тинберги, в чьих жилах течет кровь древнего бога.
Тинберга не считала себя ни язычницей, ни грешницей, она почитала Христа, искупившего своими страданиями на кресте людские грехи, но культ Великой Матери никак, по ее мнению, не противоречил христианской вере. Разве Дева Мария не Великая Мать, разве сама Тинберга не носит часть той же силы, позволяющей рожать как богов, так и королей? Разве короли не должны быть порождением той божественной силы, которая правит миром со дня творения? Эта сила меняет обличия и имена, но ведь не в них дело. Кто может с уверенностью сказать, что знает имя бога? Надо обладать большими знаниями, чтобы с уверенностью предсказать волю богов и ход предстоящих событий, ибо боги не менее изменчивы в своих желаниях, чем люди.
Сенегонда этим даром обладала. Тинберга же пока еще только стремилась к знаниям, и встреча с Лихарем Урсом на многое открыла ей глаза. Теперь она тоже видит, пусть и не всегда отчетливо, но ее вовремя открывшийся третий глаз уже указал королю Карлу верный путь к спасению. Существовала надежда на то, что этот дар, пришедший к ней вместе с беременностью, в будущем будет только совершенствоваться.
– Я буду тебе очень благодарен, сеньора, если ты пришлешь ко мне одну даму из своей свиты, – мягко улыбнулся Тинберге Драгутин. – Я имею в виду Анхельму, дочь центенария Гуго.
– Но ведь она предана всей душой Бернарду Септиманскому, – удивилась Тинберга.
Драгутин засмеялся.
– Не прими за обиду, сеньора, но если женщины и бывают кому-то преданы, то только своим любовникам, да и то не всегда. Ярл Сивар хочет ее видеть.
– Он тоже здесь?
– Да. Ты окажешь нам большую услугу, сеньора, если в разговоре с одним из сторонников Пипина Аквитанского случайно обронишь, что Воислав Рерик лично прибыл на встречу с императрицей Юдифью.
– Зачем?
– Пусть наши враги думают, что охотятся на очень крупную дичь. Так нам будет проще освободить из монастыря императрицу.
– Хорошо, – усмехнулась Тинберга. – Будь по-твоему, ярл Драгутин.
Бернард Септиманский был настолько взволнован вестями, принесенными преданным центенарием Гуго, что не смог усидеть на месте и заметался по залу, смахнув при этом со стола серебряный кубок, принадлежащий некогда графу Вельпону. Гуго успел подхватить кубок, но часть его содержимого пролилась на пол в виде кроваво-красного пятна, что граф Септиманский посчитал дурным предзнаменованием.
Неужели Раймон Рюэрг решил предать своих благодетелей? Интересно, на что он рассчитывает? В конце концов, король Карл не сказочная птица феникс, способная восстать из пепла, даже с помощью ярла Воислава. Да и не мог Варяжский Сокол незаметно привести к стенам Парижа свою многочисленную дружину. Варяги не птицы, чтобы летать по воздуху, а все земные и водные пути перекрыты заставами сеньоров, участвующих в заговоре против короля.
– Так ты говоришь, Гуго, что девчонка видела ярла Воислава собственными глазами?
– Да, сеньор. В доме покойного коннетабля.
В смелости этому человеку не откажешь. Впрочем, Париж достаточно велик, чтобы здесь мог затеряться один варяг, даже известный многим. Другое дело, что так может рисковать только авантюрист, задумавший сорвать крупный куш. Таким кушем для безземельного ярла может стать по меньшей мере Нейстрия, заметно ослабленная смутой, а то и вся франкская империя.
– Зачем ему понадобилась Анхельма?
– Анхельму пригласил ярл Сивар. Она должна предупредить императрицу Юдифь о готовящемся нападении на монастырь. Ярла Воислава она увидела случайно и не совсем уверена, что это был именно он.
