– Кто-нибудь может мне объяснить, чем его опоила эта ведьма? – вскипел Венелон, сухой, подвижный, невысокого роста человек с горящими, как у кота, почти желтыми глазами.
– Все дело в душе, – негромко отозвался со своего места Эд Орлеанский.
Разговор этот происходил в замке Вик, принадлежащем Адаларду Парижскому, с которым у многих присутствующих здесь сеньоров были связаны неприятные воспоминания. Особенно неприятными они были для Раймона Рюэрга, только чудом не потерявшего в ту ночь жизнь сначала возле этого замка, а потом на мостовой Парижа, залитой кровью. От мечей викингов его спасла добродетельная супруга капитана Труана, с которой Раймон с тех пор вот уже на протяжении пятнадцати лет поддерживал самые добрые отношения.
– А при чем здесь душа? – удивился Венелон. – И о чьей душе речь?
– Карл Лысый отдал свою душу в залог Великой Матери, а Тинберга выступила поручительницей. Она сама мне в этом призналась в одну из наших греховных ночей.
– Ты в своем уме, граф Эд? – удивился Венелон.
– Разумеется, монсеньор, – криво усмехнулся Орлеанский. – У Карла не было другого выхода. Либо сделка с языческой богиней, либо скорая смерть. Он выбрал первое, и я его за это не осуждаю. Самое скверное, что эта ведьма не только принудила его пройти довольно унизительный обряд, но и заставила закрепить договор на бумаге. Этот документ, как и произнесенная Карлом клятва, и стал гарантией благополучия Тинберги и ее сына Людовика.
– Почему же ты так долго молчал, граф Эд? – возмутился Венелон.
– У меня не было причин для ссоры ни с Тинбергой, ни с Карлом, – спокойно отозвался граф Орлеанский.
– Никто не вправе распоряжаться нашей душой, кроме Господа, – вскричал епископ Венелон.
– Что, однако, не мешает дьяволу собирать свою ежедневную жатву, – возразил ему Раймон Лиможский под сочувственные вздохи присутствующих. – Я думаю, мы заслужим вечную благодарность короля Карла, если освободим его от клятвы, данной коварной Тинберге. Но нам надо поторопится, сеньоры, ибо завтра будет уже поздно составлять заговоры. Королева послала капитана Венцелина к Воиславу Рерику, и, скорее всего, варяг охотно откликнется на ее призыв о помощи.
– Когда вы предлагаете начать, граф Раймон? – спросил Венелон.
– Завтра, монсеньор, ибо послезавтра будет уже поздно.
Глава 3
Олегаст
Граф Олегаст Анжерский, а для своих близких друзей просто Олег, был удивлен приглашением Тинберги, которое передала ему сеньора Анхельма, одна из самых преданных королеве дам. И хотя время было уже позднее, проигнорировать приглашение государыни Олегаст не мог. Ему пришлось вылезать из постели и одеваться на виду у сеньоры Анхельмы, которая и не подумала отводить глаза. Огонь в камине почти погас, а ночи стояли холодные. Олег здорово продрог, переступая босыми ногами по остывшим каменным плитам. Он достаточно часто ночевал в королевском замке и даже имел здесь свою спальню, но до сих пор благородные дамы не будили его по ночам. Граф Анжерский довольно долго размышлял, прилично ли поворачиваться к даме спиной, но пришел к выводу, что в создавшейся ситуации это будет единственно правильный выход.
– Созрел, – сказала вдруг Анхельма, пристально разглядывавшая Олегаста.
– В каком смысле? – спросил Олег, натягивая на себя одежду, однако благородная Анхельма проигнорировала его вопрос.
– Одевайся потеплее, граф, нам предстоит ночная прогулка.
Олегу ничего другого не оставалось, как опоясаться мечом и набросить на плечи меховой плащ. Анхельма пошла впереди, освещая ему дорогу светильником. Куда и зачем отправилась королева Тинберга среди ночи, Олег не спрашивал. Ведь долг вассала в том и состоит, чтобы следовать за своей государыней, не задавая вопросов. Кроме юного графа Анжерского и сеньоры Анхельмы, королеву Тинбергу сопровождали майордом Геррик и пятеро мечников. Свита была явно мала для владетельной сеньоры, из чего Олег заключил, что поездка эта тайная, не предназначенная для чужих глаз.
Вообще-то, в Париже по ночам пошаливали, и юный граф на всякий случай проверил, как вынимается из ножен меч. Пока еще он был чуть тяжеловат для его руки, но если схватка будет не слишком продолжительной, то Олегаст Анжерский сумеет себя проявить на глазах у королевы. Сеньору Тинбергу Олег слегка побаивался, особенно когда она пристально смотрела на него своими большими карими глазами, словно пыталась зачаровать. В Париже королеву называли ведьмой и распускали о ней дурные слухи. Очень может быть, что они не были пустой болтовней.
Ржавые цепи подъемного моста противно заскрипели, и в лицо Олегу пахнул холодный и колючий декабрьский ветерок. Первым на парижскую мостовую выехал Геррик. Тинберга держалась рядом с майордомом, а Олег старался от нее не отставать. Улицы выглядели пустынными, но света факелов в руках мечников не хватало, чтобы осветить все темные закоулки города, а именно там могла таиться опасность. К счастью, все, кажется, обошлось, хотя ехали они по спящему Парижу довольно долго, тревожа покой обывателей цоканьем копыт своих коней.
Майордом Геррик спешился первым и помог дамам ступить на обледенелые камни мостовой. Королева Тинберга при этом покачнулась, и Олегу пришлось подхватить ее под руку. При этом он почти всем телом приник к телу королевы и даже покраснел от неловкости ситуации. Они были почти одинакового роста с Тинбергой, но королева была гораздо полнее Олега, и он очень скоро почувствовал тяжесть ее тела. К счастью, на ногах он все-таки устоял и заслужил не только благодарность королевы, но и ее доверие. Именно на его руку она оперлась при ходьбе.
Анхельма шла впереди, настороженно оглядываясь по сторонам. Геррик и мечники остались на месте. Видимо, в этом доме, расположенном в самом глухом углу Парижа, гостей ждали, поскольку дверь распахнулась раньше, чем Анхельма успела дотронуться до нее. Навстречу королеве никто не вышел, и пока Олег топтался на пороге, силясь хоть что-то разглядеть в плохо освещенном помещении, Тинберга схватила его за руку и потянула за собой. Шкаф, стоящий в углу прихожей, вдруг отодвинулся в сторону, освобождая проход. Первой по каменной лестнице стала спускаться Анхельма со светильником в руках.
– Не бойся, – шепнула Олегу в самое ухо Тинберга, увлекая его в подвал.
Нельзя сказать, что юный граф испугался, хотя эта ночная прогулка королевы выглядела более чем странно. Он никак не мог понять, зачем благородной Тинберге понадобилось тащить его за собой неведомо куда по подземному переходу. О таинственном языческом храме, расположенном за стенами Парижа, он слышал от служанок королевы, знал также, что королева его посещает, к большому неудовольствию святых отцов, но никак не предполагал, что и ему придется проделать этот путь, да еще рука об руку с благородной дамой, о которой идет столь странная молва.
Огромный зал, открывшийся взору Олега, поразил и испугал его не на шутку. Он даже попытался отступить назад, но Тинберга крепко держала его за руку, и он устыдился собственного малодушия. Ведь ничего страшного пока не случилось. Зал был пуст, но в центре его горел огонь и было довольно жарко. Анхельма сбросила с себя всю одежду и быстро пошла к выступающей из темноты огромной статуе прямо по горящим углям, рассыпанным на каменном полу.
