Олег навестил отчима и вежливо справился о здоровье. Их отношения никогда не отличались теплотой, но и худого слова о благородном коннетабле Гарольде Рюэрге юный граф Анжерский не сказал бы. Гарольд был потомком Меровея Венделика и уже хотя бы поэтому заслуживал уважения. Так считала Хирменгарда, мать Олегаста. Впрочем, и род коннетабля Виллельма уходил корнями в седую древность и где-то там, в длинной реке времени, уже единожды сплетался с родом Меровея, чтобы вновь разойтись с ним на долгие годы. В жилах Олегаста Анжерского тоже текла кровь царей, изгнанных из великой Трои, так, во всяком случае, утверждала его мать, и у сына не было причин ей не доверять.
– Давно хотел спросить тебя, благородный Гарольд, как звали моего отца?
Этот простой вопрос почему-то застал врасплох коннетабля и заставил его побледнеть. Впрочем, эта бледность могла быть просто следствием раны, полученной не так давно.
– А почему ты задаешь мне этот вопрос, Олег? – нахмурился коннетабль.
– Вероятно, потому, что ты знаешь на него ответ, – спокойно отозвался граф Анжерский.
– Задай его своей матери. – Гарольд поморщился и поправил здоровой рукой повязку на правом плече.
– Значит, его действительно звали Драгутином, – спокойно ответил за отчима Олег.
– Кто тебе сказал?
– Королева Тинберга. Тогда, быть может, ты ответишь мне на другой вопрос, благородный коннетабль. Что означает крест с расходящимися в стороны лучами?
– Где ты его видел? – коннетабль даже приподнялся на локте и впился глазами в пасынка.
– Не важно, – смущенно отозвался Олег.
– Еретичка, – процедил сквозь зубы Гарольд. – Держись от нее как можно дальше, Олегаст. Эта женщина погубит и тебя, и своего сына.
– Благодарю за совет, коннетабль.
Речь, конечно, шла о королеве Тинберге. Олег пожалел, что затеял этот разговор с отчимом. Он собирался как можно скорее забыть и о подслушанной в храме беседе между Тинбергой и Анхельмой, и обо всем, что там происходило, но, видимо, события прошлой ночи так крепко врезались в его память, что воспоминания о них сами слетали с языка. Впрочем, о ярле Драгутине он слышал уже не первый раз, как и о другом варяге, ярле Воиславе Рерике. Ходили слухи и о Лихаре Урсе, который якобы был отцом герцога Людовика. Но ведь в Париже много о чем только болтают, и далеко не всегда слухи на поверку оказываются правдой.
Расставшись с отчимом, Олег отправился к матери, но вынужден был замереть у двери, ибо в комнате шел разговор, явно не предназначенный для чужих ушей. Он узнал голос Анхельмы и насторожился.
– Она подарила ему королевский венец, а он отплатил ей своей удачей.
– Но ведь это невозможно, – услышал он голос матери. – Зачем моему сыну корона?
– Так решила она, и не нам, грешным, обсуждать волю Великой Матери. Твой сын наделен такой мерой удачи, о которой простой смертный не может даже мечтать. В ночь Белтайн действительно был зачат великий король, но это совсем не тот, о ком мы думали поначалу.
– Это не Людовик?
– Нет. Это твой сын Олегаст. Об этом говорит и лилия Меровингов на его груди.
– Ты уверена? – враз охрипшим голосом спросила Хирменгарда.
– Да. Твоего сына ждет великое будущее. Возможно, в конце пути он падет жертвой змея, но только в том случае, если под ним споткнется конь Световида. Мне было видение, Хирменгарда, и я отвечаю за свои слова.
– И что же мне теперь делать, Анхельма?
– Все будет так, как угодно Великой Матери, а нам с тобой остается только молчать, ждать и надеяться.
У Олега сразу пропала охота разговаривать с матерью, и он провел день, слоняясь из угла в угол, под пристальным надзором маленькой Ефанды, которая никак не могла понять, чем же так озабочен ее брат, обычно такой веселый. Анхельма пророчила этой белокурой девчушке великую судьбу, но юный граф Олегаст ей не верил. Как-то не укладывалось у него в голове, что это крохотное существо способно повлиять на ситуацию в королевстве, а уж тем более в империи франков.
Вечер застал Олега врасплох, он собрался было вернуться в королевский замок, но в последний момент передумал и остался дома. Ужин прошел в молчании, Хирменгарда то и дело встревоженно поглядывала на сына, но вопросов ему не задавала. Ефанда клевала носом, и Олег уже поднялся из-за стола, чтобы отнести ее в постель, но в это время со двора послышался шум.
Кто-то ломился в гости к коннетаблю, да так рьяно, что трещали далеко не хлипкие ворота. Олег быстро опоясался мечом и бросился к окну. Ворота уже сбили с петель, и двор быстро заполнялся чужаками. В свете факелов трудно было понять, что же там происходит, но юный граф все-таки сообразил, что на пороге его дома уже льется кровь. В доме коннетабля Гарольда постоянно проживали три десятка мечников. Этого было вполне достаточно, чтобы отбить наскок любой воровской шайки, но, кажется, сегодня к ним без спросу пожаловали не воры.
Бледный как смерть коннетабль появился в зале с мечом в левой руке.
– Бегите, – крикнул он Хирменгарде, но, кажется, запоздал с предупреждением.
В дом ворвались чужие люди, вооруженные до зубов. Один из них бросился к Ефанде, но путь ему преградила Хирменгарда. Олег не видел короткого взмаха меча и не сразу понял, почему упала его мать, и только плач сестры, перекрывший рев нападающих, привел его в чувство. Гарольд уже рубился с чужаками, неловко орудуя тяжелым мечом. Правое плечо его окрасилось кровью, видимо, открылась еще не зажившая рана. На помощь коннетаблю бросились слуги, находящиеся в доме. Но нападающих было так много, что надеяться на спасение в данной ситуации не приходилось.
Олегаст подхватил левой рукой замолкшую в испуге сестру, а правой, вооруженной мечом, поверг на пол излишне расторопного негодяя.
– Беги, Олег, – проревел коннетабль. – Спасай сестру! Я приказываю тебе…
Договорить Гарольд не успел. Мечи обрушились на него со всех сторон, и он умер раньше, чем успел соприкоснуться с полом. Отрубленная голова коннетабля подкатилась под ноги Олега, и он в ужасе отпрянул назад.
– Бегите, сеньор! – крикнул мечник Вермуд и тут же рухнул на пол.
Олег бросился в приоткрытую дверь, ведущую в покои коннетабля, и рванул рычаг, находившийся в изголовье. Ложе сдвинулось в сторону, и он не раздумывая прыгнул в открывшийся провал. Здесь было темно, холодно и сыро, как в склепе. Ложе встало на свое место, отрезая Олегу дорогу назад, и он бросился вперед, на ходу успокаивая Ефанду, плачущую от страха. Сестра замолчала вовремя. Олег услышал шум за углом и замер на месте, вжимаясь в стену. Видимо, чужаки, напавшие на дом коннетабля, знали о подземном ходе и устроили здесь засаду. Олег опустил сестру на землю и зажал ей рот ладонью.
– Тихо, – прошептал он ей на ухо. – Я задержу этих мечников, а ты беги не останавливаясь. Слышишь?
Вырваться из ловушки было почти невозможно. Олег очень хорошо это понимал, но у него не было другого выхода. За спиной послышался шум, видимо, чужаки уже обнаружили рычаг и проникли в подземный ход. Их встревоженные голоса приглушенно звучали под низкими сводами.
