– Быть по сему, – усмехнулся в седеющие усы Рерик и поднял свой кубок.
– За великого князя и весь его славный род, – успел вставить свое слово боготур Драгутин и тем снял возникшую неловкость.
Воислав в этот день был спокоен и даже улыбчив, что с ним случалось крайне редко. Обычно великий князь хранил суровость на челе, но сегодня, судя по всему, он хотел вселить уверенность в приунывших бояр и воевод. Битва-то предстояла нешуточная. Тридцать тысяч хазар подступали к Мурому, и поражение в войне с каган-беком Вениамином могло аукнуться по всем славянским землям, а для Воислава Рерика оно обернулось бы бесславным концом всех его великих начинаний.
Это понимали многие, а потому и не спешили с советами. Великому князю, побывавшему во многих сражениях, все было ясно и без советчиков. Тень набежала на лицо Воислава только тогда, когда приказный объявил о прибытии воеводы Олега с кривицкими боярами.
Драгутин так и не понял, чем было вызвано беспокойство князя, еще более удивило его появление у пиршественного стола кудесника Осташа. Волхвы садились за пиршественный стол только в редких случаях, когда случалось нечто важное, выходящее из общего ряда.
Взоры воевод и бояр обратились на Олега, которого столь пристальное внимание присутствующих слегка удивило, и он в недоумении остановился посреди зала.
– Садись, князь, – спокойно проговорил Рерик, и эти его слова вызвали гул в огромном зале.
Воислав выждал, пока гости обретут утерянное равновесие, а потом заговорил, почти не повышая голоса:
– Годы мои немолодые, бояре, а война нам предстоит нешуточная. Все может случиться и со мной, и с вами. Я не хочу, чтобы наша земля оставалась без головы. Князь Олегаст станет моим соправителем, бояре, с вашего согласия и по вечевому приговору. Я хочу, чтобы с лобного места прозвучало только одно мнение, дабы не вводить в соблазн простолюдинов. Несогласных прошу говорить здесь.
Бояре и воеводы переглядывались, но вслух великому князю пока никто не возразил. Конечно, князь вправе отдать наказ перед решающей битвой и родному сыну, и земле, признавшей его власть. И имя соправителя он вправе назвать сам. Вот только при чем тут франк Олегаст? Неужели среди ближников князя мало достойных людей из славян?
– Достойных людей среди вас много, бояре, – продолжил свою речь великий князь. – Но мало быть достойным, надо быть избранным. А на воеводу Олегаста устами своего кудесника указал сам бог Beлес. Вправе ли мы спорить с богом, бояре?
– Так ведь и волхвы, случается, ошибаются, – неуверенно проговорил воевода Фрелав, кося глазами на Осташа, стоящего за спиной князя.
– Все бывает, – не стал спорить Воислав. – Но для того старейшинам и дан разум, чтобы исправить ошибку волхвов.
– Так ведь избранным всякого можно назвать, – проговорил с усмешкой боярин Карислав. – А где доказательства этой избранности? Какого рода этот Олегаст и чем его род славен на наших землях?
– Охолонись, боярин, – негромко произнес княжич Вузлев, сидящий рядом с Кариславом. – Олегаст – родной брат великой княгини Ефанды.
– Не учи меня, княжич, – отмахнулся от непрошеного советчика Карислав. – Зелен еще. Все знают, что отец великой княгини происходит из рода Меровингов, которые правили и правят не только франками, но и славянами. А кто отец сего молодца, мне неведомо. Может, он достойный человек, но кто тому будет порукой?
– Тебе моей поруки мало? – вперил гневный взор в боярина Воислав Рерик.
Однако Карислав княжьего гнева не убоялся, он чувствовал за собой поддержку воевод. Да и дело решалось нешуточное, здесь нельзя было рубить с плеча. Этак любой полезет в князья, оттирая плечами куда более родовитых людей. Нет слов, воевода Олегаст – муж достойный, отличавшийся и на поле брани, и в совете, но для соправителя великого князя самой богатой из славянских земель этого маловато будет.
– Пусть докажет свою избранность, – поддержал Карислава молодой боярин Велемудр. – А решать просто так, далее со слов кудесника и великого князя, тяжко и старейшинам, и простолюдинам.
– Покажи, – строго приказал воеводу Олегу кудесник Осташ.
Бояре Карислав и Велемудр даже с места приподнялись, чтобы лучше видеть, воеводы вытянули шеи. Любопытный Лихарь, которого за стол пустили только из уважения к отцу, едва не опрокинул свой кубок на колени соседу, а увидеть ничего толком не смог. Ну, разве что странное пятно на груди воеводы Олега, похожее на трилистник.
– Трувер Меровингов, – хрипло сказал воевода Фрелав, обладающий острым зрением.
О трувере Меровингов слышали все, многие видели его на груди князя Воислава, но никому и в голову не приходило, что безродный воевода Олег носит точно такой же знак на своем теле. Если верить волхвам, то такую отметину ставит на теле избранных сам бог Род во славу своих божественных сыновей. Бывают труверы – в честь Белобога, бывают в честь Чернобога, но чем они друг от друга отличаются, знают только кудесники. Если учесть, что за спиной великого князя Рерика стоит сейчас первый ближник Белеса, то с большой долей уверенности можно предположить, какому богу служит воевода Олегаст.
– Ну, коли Род сказал свое слово, то нам, бояре, остается сказать «люб!» вслед за великим князем, – развел руками Карислав. – За здоровье князя Олегаста, и да будет он твердым защитником правды славянских богов.
Каган-бек Вениамин хорошо понимал, что предпринятый им поход в верховья Волги таит в себе серьезную опасность. Так далеко на север хазары еще не проникали. До сих пор сфера влияния каганов ограничивалась землями вятичей и булгар Племена мери и муромы никогда дани Итилю не платили, а их вожди наотрез отказывались от покровительства высокомерных беков.
Положение изменилось с приходом в земли приильменских словен варягов во главе с Рериком. Великий князь Воислав, захватив Ростов и Муром, вышел к границам Вятского княжества, чем ввел в соблазн тамошних старейшин, хорошо помнивших о своем родстве с венедами южной Балтии. Появилась реальная угроза возникновения на границах Хазарии мощного союза племен, куда кроме ильменских словен и кривичей вошли бы вятичи и радимичи. А это означало бы, что торговые пути, ведущие из Хазарии в Северную Европу, попадали под их контроль.
К сожалению, каган-бек Ицхак Жучин, дед Вениамина, не сумел предотвратить опасность, хотя и правильно оценил ее. Причиной тому были слишком тесные отношения славянских и скифских беков со своими сородичами, живущими на северных землях. Именно славяне и скифы, принявшие иудаизм, но не забывшие родной язык и обычаи, стали серьезным препятствием расширению влияния Итиля на северных землях. Недалек уже был тот час, когда приазовские и кубанские славяне, объединившись с тюркскими и кавказскими ганами, продиктовали бы свою волю рахдонитам.
К счастью, рабби Иегуда и его соратники вовремя заметили опасность, что и позволило Вениамину принять упреждающие меры. Каган Ханука, этот выродок с нечистой кровью, вокруг которого и кучковались заговорщики, был устранен руками истинных сефардов, положивших конец бесчинствам варваров в Итиле.
