Весь обратный путь по тропинке Сизов дергался как припадочный, – ощущение взгляда в спину, как в «зеленке» во вторую Чеченскую, заставляло нащупывать пистолет под мышкой, искать растяжки и до рези в глазах вглядываться в окружающий лес. Даже состоявшийся разговор, при всем его идиотизме, бесил не так, как чувство, что за ними наблюдают. И к моменту, когда они наконец выбрались на опушку, он аж вспотел от напряжения. Удостоверившись, что Кормухин устроился на заднем сиденье автомобиля, он попытался было сесть на прежнее место.
– В джип. К ребятам. Держи язык за зубами… – перед тем как закрыть дверь, приказал ему генерал.
– Есть! – чуть не приложив руку к «пустой» голове, Вадик повернулся было к джипу и тут же дернулся, уходя от удара в затылок, – телохранитель, стоящий слева и сзади от него, атаковал без всякой подготовки и, кажется, даже без команды…
Пропуская над собой руку, лейтенант нанес было ему удар в открывшуюся печень, и тут же почувствовал, что опоздал, – жгучая боль в пояснице обожгла его изнутри и заставила глухо застонать…
– Шустрый, блин… – раздался голос второго охранника… – Но не быстрее пули… Меньше знаешь – лучше спишь… Шура, добей…
Глава 40
Беата
Идея брата выгулять Кормухина по Глазу Ночи мне не понравилась с самого начала. Во-первых, ломиться непонятно откуда и непонятно куда мне было неохота. Тем более что здание, около которого мы когда-то ждали прилета локкров, должно было быть взорвано еще до отлета Джо и Деборы. А значит, и места, к которому имело смысл стремиться, практически не существовало. Во-вторых, я раньше не замечала за Ольгердом такой мстительности и, видимо поэтому, никак не могла принять сердцем его идею заставить Кормушку пройти через тот ад, в который он когда-то посылал своих людей. Я там, конечно, не была, но из рассказов Вовки знала, что их выезды в Африку назвать прогулками можно было только с очень большой натяжкой. Была бы моя воля – я бы его просто убила. Без всяких выпендрежей. И тут же про него забыла бы – мало ли на моем жизненном пути было таких уродов? В-третьих, подставлять всех нас под «радости» животного мира этой планеты по второму разу было несколько жестоко: какими бы мы ни были быстрыми и сильными, гарантий того, что все выберутся оттуда живыми, он дать, естественно, не мог… В общем, слушая его переговоры с Хранителем и Манышем, я периодически ловила себя на мысли, что начинаю потихоньку ненавидеть эоловское начальство: именно он отказал Ольгерду в реализации первых двух идеек. Захватить генерала прямо в Контуре, используя возможности Берлоги, и помочь нам в идентификации места содержания Маши и Кольена, опять же используя технические возможности их цивилизации… Впрочем, чисто теоретически все аргументы Маныша были донельзя логичны: он соблюдал Закон. Правила, определяющие технологию работы с другими цивилизациями… И укорять его было не за что – он и так закрывал глаза на многое… Особенно на помощь Хранителя… В общем, крыша у Олежки съехала именно поэтому…
Машки ему не хватало здорово – если в первые дни после нашего появления на Земле брат еще как-то скрывал свои чувства, то сейчас, после короткого разговора по телефону, он стал похож на ежа. Выпускал колючки раньше, чем понимал, что ему не понравилось… Я даже старалась не подпускать к нему Соловья и Эрика – тренироваться с ним, находящимся в таком состоянии, было чревато травмами, и, возможно, серьезными… Даже мне с ним приходилось туго – иногда в процессе боя он уходил в свои мысли и переходил в боевой режим. То есть мне приходилось защищаться в полную силу, стараясь докричаться до него раньше, чем он меня убьет… Слава Творцу, обычно рядом находился Дед, вместе с которым сдерживать атаки буйствующего Ольгерда мне обычно удавалось… Хотя и не без труда…
Мерион тоже начал сдавать… Да, он понимал, что мы не держим на него зла за то, что Маша уговорила его отправить ее на Землю, и тем более за то, что ее захватили люди Кормушки, но все-таки переживал… И очень сильно… За несколько дней из остроумного, пышущего жизнью мужчины он умудрился превратиться в молчаливого, вечно занятого медитациями старика… И мне это очень не нравилось…
Эрик и Сема занимались дочкой Кормухина – по очереди дежурили в выделенной ей комнатушке, вместе с ней смотрели телевизор и даже иногда выгуливали ее на улице. Им было веселее всего – Ольга, поняв, что дело по ее обмену сдвинулось с мертвой точки и что маньяков среди моих мужчин нет, изгалялась над ними, как могла. Правда, только до вчерашнего вечера, когда я, устав от жалоб Ремезова, заперлась с ней в ванной и настучала ей по бестолковке – после избиения она стала тише воды и ниже травы…
Единственным, кому было все по барабану, был мой ненормальный муж. Он жил в свое удовольствие! Тренировался, в свободное время таскал меня по городу, показывая всякие достопримечательности или злачные места, прикалывался над всеми, к кому мог прицепиться и домогался меня. Практически каждую ночь. Ему все было в кайф! Даже идея Ольгерда о прогулке по Глазу Ночи:
– Блин, а этот самый челнок с Ронтара потянет, кроме нас, еще и голову «коряги»? Хочу захерачить ее на стену в нашей гостиной в Аниоре! Прикинь, как будут шугаться те, кто припрется нас навестить? Только где нарыть нормального таксидермиста? Этой овце локкре было классно – р раз, и чучело готово… А мне придется помучиться…
И на слова о том, что две с лишним недели придется как попало спать и есть, что каждый шаг по джунглям придется делать с боем, что кому-то из ребят придется тащить на себе ничего не соображающего Кольена и за ним ухаживать… «Прогуляемся», блин…
В общем, настроение у меня было не очень. Скорее даже – «очень не»… Но других идей, которые бы заставили брата передумать, я придумать не смогла… К моему искреннему сожалению…
Последний день перед переходом на Глаз Ночи я провела в городе. В сопровождении мужа. Гуляла по Пушкинскому музею и магазинам Охотного ряда, смотрела кино в «России» и питалась в «Кавказской пленнице», играла в боулинг и парилась в настоящей русской бане. И фотографировала, как ненормальная: хотелось, чтобы дома, вспоминая Землю, было на что посмотреть… И печатала фотографии чуть ли не в каждом попутном отделе «Кодака»… Переживая, что в Аниоре такой возможности не будет… А когда Вовка рассказал мне про «Поляроид», я его чуть не убила – знай я о нем раньше, собрала бы столько прикольных кадров…
В общем, домой мы приперлись нагруженные, как лошади… И, побросав все на пол еще в дверях, бросились на голос Ольгерда: судя по тону, он говорил с Кормушкой:
– …Договорились… Около отеля «Балтия»… двадцать пятый километр Новой Риги… Кстати, Иваныч, как ты понимаешь, я слегка подстраховался… А? …Ничего, кроме моего слова… Доберемся до лаборатории – сделаю… До связи…
– Вернулись? – выбрасывая очередную симку, буркнул он, и перешел на аниорский:
– Неужели завтра я увижу Машу?
– Куда она денется? – пожал плечами сидящий на подоконнике Угги и продолжил полировать свои клинки…
– Слышь, тут у меня мысль мелькнула… – поинтересовался у него Щепкин. – С розыска-то нас сняли? А то мне по фигу, а вот Соловью придется тяжко…
