— Если ты еще раз сделаешь нечто подобное — я убью тебя, — глухо сказал Тор.
— Это ответ на заданный тобой вопрос, — спокойно отозвалась Данна.
— Именно поэтому твоему брату понадобились меченые?
— Да, — кивнула головой Данна, — видимо, Храму вы не по зубам. Но вас слишком мало, а Храм могуч и несокрушим. Так говорил мой отец Ахай, верховный жрец и наместник Великого.
— Он хуже вохров, этот твой Храм, — в сердцах воскликнул Тор.
— Сила Храма безлика. Все зависит от того, в чьих руках она находится. Стаей правит инстинкт, а Храм — это разум, но ведь и разум может быть извращенным.
За всю долгую дорогу от замка Хаар до Ожских земель Тор не проронил ни слова. Во всяком случае, на все старания Ары расшевелить его он отвечал односложно, а то и вовсе отмахивался. Появление меченых во главе с Тором вызвало панику среди крестьян. С большим трудом удавалось получать от них сведения, но и в глазах тех, кто соглашался отвечать, владетель Нидрасский читал лишь недоверие и ненависть к пособнику меченых, с именем которого связывались все несчастья последних месяцев. И эта всеобщая, почти нескрываемая ненависть больно ударила по сердцу. Он не участвовал в разорении этих несчастных мужиков, но и не защитил их от насилия. Хотя, наверное, мог бы. Мог защитить, но не захотел пачкать руки в братской крови. Владетель Нидрасский и Ожский, ярл Хаарский, сын меченого из Башни и внук ярла Гольдульфа бросил свою землю на произвол судьбы, спрятался в хорошо укрепленном замке и ждал. Бездействия — вот чего не могла простить ему эта женщина, а он воображал, что все дело в буржской интрижке. Он потерял себя и заслужил презрение как Данны, так и этих мужиков.
Деревни вокруг Ожского замка уцелели. В этих местах Чуб не встретил сопротивления, а потому не было необходимости в карательных акциях. Тор не рискнул заезжать в деревни открыто, из опасения насторожить раньше времени гарнизон Ожского замка. Ему не раз доводилось слышать о хорошо поставленной молчунами системе надзора за ближними и дальними селениями и даже замками во времена Башни. Вряд ли Чуб пренебрег этим опытом.
Густав, побывавший в нескольких деревнях, подтвердил эти предположения. Чуб увел в Нордлэнд всех уцелевших владетелей, и молчуны получили полную свободу рук в Приграничье. Судя по всему, они весьма рьяно взялись за дело, опыта им не занимать. Ожский замок стал тем местом, куда стекалась вся информация и откуда шли повеления новых, вернее, старых хозяев Приграничья. Пауки с величайшей тщательностью и усердием восстанавливали свою паутину.
Гарнизон Ожского замка состоял исключительно из чужаков, и это удивило Тора. Одно из двух: либо Чуб безгранично доверял Чирсу, либо во всем полагался на молчунов с их умением держать чужие мозги под контролем. Второе было более вероятным.
Чужаки в деревнях появлялись редко, каких-либо враждебных действий против крестьян не предпринимали, даже женщин не трогали, что было уж совсем удивительно. Время от времени небольшой отряд в пять-шесть человек приезжал в деревню, забирал приготовленную провизию и отбывал восвояси. Тор, не располагавший силами для штурма замка, решил воспользоваться этим обстоятельствами.
Солнце уже клонилось к закату, когда небольшая группа всадников выехала из ворот Ожского замка. Чиж, почти целый день просидевший в ветвях одинокого дуба, стремительно скользнул вниз и ужом пополз по земле к зарослям, где его поджидал истомившийся от безделья конь. Маневр Чижа остался незамеченным. Чужаки, нелепо подпрыгивая в седлах, проследовали мимо. Меченый проводил их насмешливым взглядом и углубился в заросли, стараясь производить при этом как можно меньше шума.
Расторопный староста встретил опасных гостей на окраине деревни и проводил к приземистому амбару, где хранилось собранное со всех деревень продовольствие. Подоспевшие мужики быстро нагрузили две большие телеги, и молчаливая процессия двинулась в обратный путь. Чужаки, видимо, не ждали особенных неприятностей: их страшные арбалеты были небрежно переброшены за спину. Более осторожный молчун с некоторым беспокойством оглядывался по сторонам, но это было, скорее всего, следствием многолетней привычки. Стрела, пробившая шею ближайшему всаднику, заставила молчуна пригнуться и издать предостерегающий крик. Но его спутники уже сами сумели сориентироваться в обстановке и обрушили огонь арбалетов на придорожные кусты. Ответом им было гробовое молчание. Чужаки переглянулись, один из них, видимо, старший, спрыгнул с коня и склонился над лежащим в пыли товарищем. Но тому помощь уже не требовалась. Чужак взмахом руки подозвал испуганных возниц. Мужики подхватили убитого и едва ли не бегом потащили его к телеге. Старший подобрал оружие своего товарища и неуклюже взобрался в седло. Телеги вновь покатили по дороге, поднимая тучи пыли. Чужаки неспешным аллюром двинулись следом. Еще раз просвистели стрелы, и на этот раз из седел вылетели сразу двое незадачливых наездников. Молчун, потерявший всех своих спутников, остановился — оружия при нем не было. Тор вышел на дорогу. Молчун скосил в его сторону злые глаза.
— Я знал, что это ты, — сказал он высоким, подрагивающим от ненависти голосом.
Тор поднял с земли оружие убитого чужака и перебросил его за спину.
— Много воинов в замке? — спросил Маэларский, вышедший из зарослей вслед за Тором.
— Не твоего ума дело, пес!
Тор засмеялся, но его зеленые глаза оставались серьезными и не предвещали молчуну ничего хорошего.
— Слезай, Негор, — сказал он.
Молчун нехотя подчинился. Был он хоть и стар, но еще крепок. Широкий плащ не скрывал худобы нескладного тела. Вытянутый лысый череп весь был испещрен морщинами, маленькие глазки зло царапали лицо Тора.
— Вырос, ублюдок! — явно пожалел Негор. — Выкормил вас Чуб на свою голову.
Молчуны и раньше не выказывали Тору расположения, но в глазах этого ненависть была особенная, застарелая. Похоже, владетель Нидрасский заслужил ее по наследству.
К замку подъехали, когда уже стемнело. Тор плотнее закутался в плащ, одолженный у молчуна, и надвинул капюшон на самые глаза. Мрачная физиономия замкового стража бледным пятном мелькнула среди потемневших от времени камней приворотной башенки. Тор поудобнее перехватил спрятанное под одеждой оружие. Более всего он опасался, что страж окликнет его, но тот не был расположен к разговорам. Загремели тяжелые ржавые цепи — мост стал медленно опускаться. Меченые плотным кольцом окружив повозки, вступили в замок.
Двор был пуст. Решетка опустилась за их спинами, отрезая путь к отступлению. Эйрик Маэларский соскользнул с телеги и двинулся к часовому. Переодетые меченые старательно прятали лица в полутьме, пригибаясь к гривам коней. И все-таки в последний момент часовой что-то заподозрил, быть может, его насторожило слишком уж независимое поведение мужика-возницы, или посадка меченых отличалась от неуклюжей посадки его товарищей, но он вдруг схватился за автомат и что-то крикнул своему напарнику, который, беспечно помахивая рукой, спускался со стен.
Грольф Агмундский доказал, что его не зря считают отличным стрелком: он уложил «приветливого» чужака стрелою в глаз. Эйрик, не доходя нескольких шагов до противника, метнул нож и тут же присел, застонав от боли: рана, полученная два месяца назад, дала о себе знать в самый неподходящий момент. Чужака оглушил Рыжий, двинув ему ногой в челюсть прямо с седла.
