— Меня в дорогу позвала неизвестность. Слухи о предстоящем большом прорыве стаи тревожат владетелей.
— Боюсь, что владетелей тревожат и иные слухи, говорят, что какие-то горячие головы заскучали в своих замках и рвутся на большую дорогу, попытать разбойного счастья.
— До меня дошли и эти слухи. Отчасти цель моего приезда — охладить горячие головы.
— Благое дело, — согласился Туз и предложил здравицу в честь хозяйки Ожского замка.
— Молодость, молодость, — Гоонский с готовностью поддержал меченого, — пора любви и неразумных порывов. Я пью за вас, молодых, за мир и спокойствие на наших землях.
— Лейтенант не сказал нам о цели своего визита в Ожский замок, — вмешался в разговор Бент.
— Вот как? — удивился Туз. — А я думал, что мое присутствие здесь не нуждается в объяснениях.
Он бросил на покрасневшую Гильдис весьма откровенный взгляд. От ничем не прикрытой наглости меченого Сиигтунский пришел в ярость.
— Вот как, — привстал он со своего места, не обращая внимания на предостерегающие жесты Гоонского, — А я считаю, что твое присутствие за столом вряд ли желанно хозяйке замка.
— Не тебе судить, владетель, желанно мое присутствие за столом хозяйке или нет. Бывали времена, когда я находил приют и в более укромных уголках замка.
Сиигтунский схватился за меч, лицо его из красного сделалось багровым.
— Ты, жалкий выродок…
— Довольно! — оборвал его Туз. — Я думаю, ярл Эйнар согласится быть свидетелем нашего поединка.
Гоонский, понимая, чем закончится поединок для молодого владетеля, предпринял попытку примирить противников:
— Твои слова, лейтенант, были превратно истолкованы благородным Бентом, он стал жертвой собственной горячности.
— Я не сказал ни единого обидного слова в адрес владетеля, — возразил Туз.
— Благородный Бент понял тебя так, — ярл замялся, подыскивая нужные слова, — будто ты намекаешь на близость… — Гоонский покосился на молодую женщину и тут же понял, что совершил непростительный промах.
— Гильдис носит под сердцем моего ребенка, — ровно произнес Туз. — И пока она его не родила, никто не смеет бросить взгляд на женщину меченого. Тебе наши обычаи известны, ярл Эйнар.
Гильдис побледнела, казалось, что она вот-вот потеря сознание. Берта кинулась было к хозяйке, но та уже овладела собой:
— Этот человек сказал вам правду, но я не хочу, чтобы моя ошибка послужила причиной кровопролития.
Она встала и, не сказав больше ни слова растерявшимся владетелям, покинула зал. Мужчины поклонились ей вслед.
— Ну что же, — сказал после долгого молчания Гоонский, — по-моему, причин для ссоры больше нет.
— Благородный Эйнар ошибается, — возразил Туз, — если мне не изменяет память, в мой адрес прозвучали оскорбления.
— Владетель принесет извинения, — поспешно заверил Гоонский. — Я думаю, ты простишь ему горячность, вы званную искренностью чувств.
Туз вопросительно взглянул на Бента. На красивом лице молодого владетеля читалась мрачная решимость.
— Я буду драться, — твердо сказал Сиигтунский.
— Остается договориться об условиях поединка, — спокойно сказал Туз. — Я полагаюсь на тебя, ярл.
Гоонский задумался: мечи отпадали сразу — Сиигтунскому не устоять против меченого, считавшегося лучшим фехтовальщиком Башни, а значит, и всего Лэнда. В схватке на кинжалах у высокого Бента шансов будет еще меньше. Оставались арбалеты.
Лицо Сиигтунского просветлело — у него действительно появился шанс. Туз равнодушно пожал плечами, вежливо попрощался с владетелями и покинул зал.
Эйнар Гоонский был недоволен собой, и это еще мягко сказано. Меченый обвел его вокруг пальца. Теперь становилось совершенно ясно, что он прибыл в замок с единственной целью — убить Сиигтунского. А разыгранная комедия должна была послужить ширмой для этого убийства. Повод был найден вполне благопристойный: поссорились из-за женщины. Глупый мальчишка Бент сам насадил себя на крючок. Оставался открытым только один вопрос: действовал ли Туз по своей инициативе или к этому приложил руку капитан Башни, решивший припугнуть расходившихся владетелей? Пожалуй, ярл Эйнар совершил глупость, доверившись молокососу и девчонке, которая в довершение всему спуталась с меченым. Гоонский неодобрительно досмотрел на сидящую у камина Гильдис.
— Они помирились? — спросила Гильдис, увидев ярла на пороге своей комнаты.
— Увы, — развел тот руками.
— Это Туз! — Гильдис сжала подлокотники кресла так, что побелели костяшки пальцев. — Ему нужна кровь и только кровь.
— Ты не права, благородная госпожа, — вяло возразил Гоонский. — Лейтенант был готов к примирению.
Формально так оно и было, ярл Эйнар сказал чистую правду, но в этой правде лжи было больше, чем в самой наглой выдумке.
— Лейтенант даже согласился драться на арбалетах, что значительно уравнивает шансы.
Гильдис вздрогнула и вновь побледнела. Гоонский попал в точку: меченый царит в этом сердце, а уж никак не Бент. Почему же прекрасная Гильдис так ополчилась на Башню? Из-за отца? А может быть, просто не поделила с Башней своего любовника? Последнее, по мнению ярла Эйнара, было ближе всего к истине.
— Нельзя ли помешать поединку?
Гоонский отрицательно покачал головой. Бедный Бент! Может быть, посоветовать ему скрыться? Хотя вряд ли он согласится. Сиигтунский горд и ненавидит меченого. А его бегство, чего доброго, наведет меченых на мысль, что за Бентом не все чисто. Пожалуй, ярлу Эйнару следует написать письмо капитану Башни с заверениями преданности и намекнуть невзначай, что у третьего лейтенанта есть интересы, не всегда совпадающие с интересами Башни. Пусть эти гадюки пошипят друг на друга. Ведь недаром же по Приграничью ходят упорные слухи, что именно Туз убил Тета, а потом разгромил Заадамский замок, чтобы замести следы.
Гоонский повеселел и ободряюще глянул на Гильдис:
— Будем надеяться на лучшее, благородная госпожа: и хорошие стрелки не всегда попадают в цель.
Утро выдалось по-осеннему холодным, и тело Гильдис мелко дрожало даже под теплым меховым плащом. При появлении хозяйки замка все присутствующие обнажили головы. Гильдис прошла на террасу и опустилась в кресло, лицо ее было бледным, но почти спокойным. Во двор высыпало все население замка. Даже несколько десятков крестьян из ближайших деревень, невесть каким образом прознавшие о предстоящем поединке, прибежали полюбоваться интересным зрелищем. Весть, что соперники выбрали для поединка арбалеты, вызвала у собравшихся вздох разочарования. Поединки на мечах были куда более захватывающим зрелищем.
Противники, обнаженные по пояс, расположились на противоположных концах обширного внутреннего двора Ожского замка. Ульф и Ара, представляющие интересы сторон, сошлись в центре для уточнения деталей предстоящего поединка. Туз спокойно сидел в седле, осматривая арбалет, из которого ему предстояло стрелять, Закаленное тело меченого, казалось, не ощущало холода.
