— Поединок! — вдруг ударило в голову Рекину. — Конечно, поединок — ни один меченый не откажется от драки.
Мысль владетеля лихорадочно заработала. Поссорить Фрэя с мечеными — задача не из простых. Не такой уж дурак владетель Ингуальда, чтобы бросаться на лучшие мечи Приграничья без серьезного к тому повода, а этим поводом могла быть только Кристин. Лаудсвильский засмеялся и поднял кубок, салютуя самому себе. Идея была недурна, но требовалось адское терпение, чтобы воплотить ее в жизнь.
Благородного Рекина приняли в Ожском замке без особой сердечности, но вежливо. Посланец серого ордена с интересом наблюдал за владетелем Нидрасским. Тор сильно изменился со дня их последней встречи: исчез яркий румянец, черты лица заострились, большие зеленые глаза утратили юношеский задор и смотрели на мир хмуро. Холодный прием не ухудшил, однако, настроение Рекина. Главное было достигнуто: Тор прибудет в Ингуальдский замок. В том, что Лось будет сопровождать владетеля, Рекин не сомневался, но на всякий случай оговорил это отдельно.
— Об этом просила благородная Кристин, — возвел он глаза к потолку в ответ на легкое недоумение Тора.
Владетель Нидрасский едва заметно улыбнулся и пожал плечами. Что он себе вообразил, Рекина не волновало, а уж о чести чужой жены у посланца ордена и вовсе забот не было.
Во дворе Ожского замка Лаудсвильский столкнулся лицом к лицу с Данной. Красота девушки вновь поразила владетеля, сердце его дрогнуло, и без того бледное лицо побледнело еще больше. Странное поведение гостя, видимо, удивило девушку, во всяком случае, смотрела она на него с удивлением. Рекин поспешил удалиться, отвесив Данне изящный поклон. Слухи об Ожской ведьме ходили разные: поговаривали даже, что она умеет читать чужие мысли, Лаудсвильский не захотел рисковать, но образ загадочной девушки с этой минуты навсегда поселился в его душе.
Кристин с радостью приняла весть о приезде гостей, ее благодарный взгляд согрел душу скромно потупившегося Лаудсвильского. Владетель любил идти к цели далекими обходными путями, когда окружающие, вроде бы неглупые теши, становились послушными марионетками в его умелых руках. Умение использовать чужие слабости в своих целях Рекин считал самым важным признаком большого ума и по праву гордился своими талантами в этой области. Талантами пока не востребованными в полной мере, но всему свое время. А что время это не за горами, Рекин не сомневался.
За обедом Лаудсвильский перевел разговор на Тора Нидрасского, благо, недавнее посещение Ожского замка давало к тому повод. Он под большим секретом поведал молодой женщине историю рождения ее соседа. Кристин поразилась, Кристин не поверила и незамедлительно растолкала задремавшего после сытного обеда мужа. Фрэй равнодушно подтвердил слова Рекина. Встречал ли он бывшего капитана Башни? Конечно, встречал — он помнит Туза совсем мальчишкой, когда они вместе ходили походом против нордлэндского ярла Гольфрида Норангерского. Громкое было дело. Похож ли Тор на капитана Башни? Похож как две капли воды, только у Тора глаза зеленые, а у Туза глаза были синими и холодными, как лед. Страшный был человек. По его приказу казнили более двух десятков благородных владетелей.
Кристин испуганно охнула и побледнела — жестокие нравы Приграничья были пока в диковинку уроженке Остлэнда. Фрэй встревожился и принес свои самые искренние извинения, однако прощения не получил. Рекин Лаудсвильский бросился тушить разгорающийся семейный пожар — столь ранняя ссора между супругами не входила в его планы.
— Знает ли благородная Кристин, как умерла хозяйка Ожского замка? Она умерла при родах, оставив сиротой чудесного младенца мужского пола.
Кристин, забыв про мужа и про недавний испуг, вся обратилась в слух. На лице Фрэя появилось недовольство, он не любил сплетен, тем более если эти сплетни касались женщины, в которую, что греха таить, он был влюблен в молодости, да и не он один, впрочем.
Кристин по обыкновению не обратила на недовольство мужа ни малейшего внимания. Рекин не устоял перед ее уговорами и поведал сгоравшей от любопытства женщине о загадочной гибели командира Ожской дружины месяц тому назад.
— Кстати, младенца назвали Ульфом, — Лаудсвильский многозначительно посмотрел на обомлевшую от новостей хозяйку.
— Все это, может быть, пустая болтовня, — поморщился Фрэй.
— Конечно, — охотно согласился Рекин, — слухи есть слухи.
Кристин, однако, обиделась на мужа. Если бы не любезный владетель Рекин, то загадочная история, о которой уже больше месяца судит и рядит все Приграничье, так бы и прошла мимо ее ушей. Фрэй довольно неубедительно оправдывался, благородный Рекин отмалчивался, но по его виду было ясно, что он целиком и полностью на стороне Кристин.
Фрэй, чтобы заслужить прощение жены и не ударить в грязь лицом перед буржским гостем, принялся пересказывать многочисленные романтические истории о любовных похождениях меченых. Для Кристин эти истории были в диковинку. Впрочем, как и для владетеля Лаудсвильского, который проявил к рассказам Фрэя лестный интерес: охал и возмущался вместе с хозяйкой замка. Кристин особенно поразило бессердечие меченых, изгонявших своих возлюбленных после рождения ребенка.
— Таков уж у них обычай, — пожал плечами владетель Фрэй.
— Неужели не было ни одного побега меченого из Башни ради счастья с любимой женщиной?
Фрэй добросовестно пытался вспомнить, но без всякого результата.
— Кто знает, — сказал он. — Башня крепко хранила свои тайны, если и было у кого такое счастье, то наверняка недолгое.
Лаудсвильский был доволен ходом разговора. Кристин заглотила приманку, меченые поразили ее воображение. Оставалось направить ее мысли по конкретному адресу. Рекин в ярких красках поведал женщине о поединке Сивенда Хаслумского с командиром личной гвардии Тора Нидрасского. Лось в его рассказе предстал героем, роковым и загадочным. Фрэй, знавший Лося еще ребенком, ничего загадочного, а тем более рокового в нем не находил.
— А вохры? — удачно напомнил Рекин. — После встречи с ними наемники и ваши дружинники мрут как мухи, а тот же Лось, даже побывав в лапах у монстра, остался цел и невредим.
Фрэй настаивал: вохры вохрами, но в сверхъестественные способности меченых он не верил. Иное дело молчуны… Но рассказы Фрэя о молчунах не нашли отклика в душе его жены.
Лаудсвильский горячо возразил Фрэю: он не может отвечать за всех меченых, но в победе Лося над Сивендом не все чисто, в этом он готов присягнуть.
Фрэй презрительно усмехнулся и махнул рукой. По его мнению, чтобы разделаться на поединке с нордлэндским владетелем, никакого колдовства не требуется.
Рекин обиделся, вмешалась Кристин, и Фрэю пришлось долго извиняться за необдуманные слова. Впрочем, своего мнения он не изменил — владетель Ингуальдский невысоко ставил боевые качества нордлэндцев.
Лаудсвильский не был на этот раз в числе удачливых охотников, что его не очень огорчило. Главная его цель была достигнута: Кристин заметила Лося, и он произвел на женщину большое впечатление. Дело оставалось за малым: свести хозяйку Ингуальдского замка с меченым. Рекин не располагал временем и не мог равнодушно наблюдать, как будут развиваться отношения его подопечных. Необходимо было подтолкнуть молодых людей друг к другу.
