— Что-то вроде арбалета, — авторитетно заявил Волк.
— Интересно, как бы ты стал стрелять из подобного арбалета? — скептически хмыкнул Ара.
Волк пожал плечами и в задумчивости почесал затылок — вопрос товарища поставил его в тупик. Зуб заметил, что оружие предков, судя по всему, сильно уступало современному. С этим согласились все. И только Сурок отрицательно покачал головой:
— А как же порох?
— Еще неизвестно, кто придумал порох, — не сдавался настырный Зуб. — Может, его придумали молчуны, а на древних они ссылаются для отвода глаз.
Сурок опять покачал головой:
— Молчуны показывали мне древние книги, там упоминается об арбалетах, которые выпускали по нескольку десятков стрел за один раз. Вот такие маленькие стрелы. — Сурок вытянул указательный палец.
— Врешь! — не поверил Ара.
Сурок только рукой махнул. Во всем, что касалось древних, он был среди товарищей непререкаемым авторитетом. Несколько зим подряд он провел с молчунами и многому у них научился. И все-таки меченые Сурку не поверили — стрелы длиною в палец, придет же такое в голову!
Тор с интересом выслушал историю о том, как погиб его дед, ярл Хаарский. Старый слуга охотно показал место, где все это происходило.
— Стрела, угодившая в твоего отца, благородного владетеля Альрика, прилетела вон оттуда, — старик указал на окна мрачного особняка, стоящего поодаль, — потом мы узнали, что там укрывались меченые.
Тор смутился. Владетель Маэларский отвернулся, делая вид, что разговор ему неинтересен.
— А теперь они служат тебе. — Старый слуга осуждающе покачал головой.
— С чего ты взял, старик, что они — меченые? — улыбнулся Эйрик.
— Довелось мне их повидать. Я хоть и стар, да из ума не выжил, память у меня хорошая. И сержанта их помню — в двух шагах от меня был, а потом поднялся в воздух и исчез.
— Как исчез? — не понял Эйрик.
— Колдуны они, меченые-то, — пояснил старик, быстро и мелко крестясь, — вот и этот растворился в воздухе, словно его и не было.
Эйрик рассмеялся, кося веселым взглядом на серьезного Тора.
— А ты не из этих ли будешь? — Старик кивнул в сторону дома, откуда неслись громкие голоса меченых.
— Нет, я с побережья, родственник Гоонского. — слыхал о таком?
Старик кивнул головой и перекрестился:
— Тоже про него говорят много нехорошего — еретик, говорят.
— Все это ложь! — Эйрик встревожился не на шутку.
— Может быть, — неохотно согласился слуга и, бросив на Маэларского настороженный взгляд, побрел к дому.
— Судя по всему, орден решил взяться за нас всерьез, — вздохнул Эйрик. — Если им удастся поднять народ на защиту веры, то нордлэндские владетели не рискнут выступить на нашей стороне. Одно дело — король Рагнвальд, и совсем другое — церковь. Не дай Бог, этот сброд ринется в наши края — в крови захлебнемся.
— Поживем — увидим, — отозвался настроенный более оптимистично Тор.
Вопреки мрачным пророчествам Маэларского, Бент Хаслумский встретил благородного владетеля Тора с распростертыми объятиями. Мимолетно взгрустнув о погибшем сыне, он тут же заверил, что не считает Тора повинным в его смерти.
— Поединок есть поединок, — вздохнул Бент. — На все воля Божья.
Узнав об исчезновении Лося, первый министр только головой покачал: опасное место это ваше Приграничье, да к времена сейчас смутные. Какая-то темная сила словно бы вспарывает некогда накрепко закрытые границы Лэнда и проникает не только в Приграничье, но и в Бург. Хаслумский зябко передернул плечами и тут же перешел к вопросам о здоровье правителя края, ярла Эйнара Гоонского.
— Я думаю, о благородном Эйнаре тебе расскажет его близкий родственник, Эйрик Маэларский.
Хаслумский радостно приветствовал дорогого друга, которого в суматохе встречи не успел разглядеть. Эйрик слегка растерялся от столь бурного проявления чувств, однако достойно ответил благородному Бенту:
— Ярл Эйнар шлет тебе привет и надеется на нерушимый союз Приграничья и Нордлэнда против темных сил, о которых ты только что говорил.
— Какие-нибудь новости с границы? — насторожился Хаслумский.
— При мне письмо ярла к королю Рагнвальду, но я должен вручить его лично.
— В таком случае, я готов представить вас Его Величеству. — Бент возбужденно потирал потеющие руки, поглядывая на молодых людей маслеными от дружелюбия глазами. — Король будет рад вас видеть. Не говоря уже о дамах. — Первый министр позволил себе короткий фамильярный смешок. — Дамы будут просто в восторге.
Тор и Эйрик выразили горячее желание предстать перед королем немедленно, и уж никак не менее горячим было их желание насладиться обществом прекрасных буржских женщин.
— Увы, государь болен, — лицо министра в ту же секунду приняло скорбное выражение, — но ваш покорный слуга всегда готов к услугам, — глаза его весело сверкнули, — и обществом дам вы можете насладиться уже этим вечеров в моем новом дворце.
Владетели выразили горячую признательность благородному Бенту за столь доброе отношение к бедным провинциалам.
— Ну, не таким уж и бедным. — Хаслумский погрозил молодым людям пальцем и одарил лучезарнейшей из своих улыбок.
Эйрик Маэларский не ударил в грязь лицом и отплатил гостеприимному хозяину той же монетой. У более прямодушного и неопытного Тора улыбка получилась много хуже, но и он старался как мог.
— Хитрит, старая гадюка, — сделал вывод Эйрик, когда они наконец расстались с Хаслумским, — все зубы на виду, того и гляди вцепится.
— Зубы выбьем, — пообещал Тор.
— Дай Бог, — покачал головой Маэларский. — Бент — штучка тонкая: за здорово живешь его не возьмешь. Пока он нас не обнюхает, к королю не пустит.
— Зато у нас появляется возможность прощупать настроения нордлэндских владетелей и навербовать сторонников ярлу Гоонскому.
— Твоими устами да мед бы пить, — усмехнулся Эйрик.
Площадь перед новым дворцом первого министра сияла ослепительной чистотой. Бдительные стражи следили, чтобы ни один голодранец не осквернил своим поганым языком чувствительное ухо благородных гостей, прибывающих со всех концов Бурга к досточтимому Бенту. Владетель Хаслумский славился гостеприимством. Хитрый и умный, он привлекал сердца надменных нордлэндских владетелей щедростью задаваемых пиров и любезностью обхождения. За что ему прощали даже участие в подавлении мятежей нордлэндской знати. Впрочем, Бент при подобных передрягах предпочитал держаться в тени, передоверяя другим первые роли в непопулярных кампаниях. Подобная политика приносила свои плоды, и Хаслумский, уже в течение десяти лет служивший верой и правдой королевскому трону, продолжал оставаться своим и в среде владетелей.
