— Если благородный Тор — меченый, — робко заметил Аграамский, — то ему придется отказаться от Нидрасских земель.
— И не только Нидрасских, — холодно заметил епископ Буржский. — Церковь на законном основании может ставить перед королем вопрос о конфискации земель владетеля-еретика в пользу ордена.
— Эта отметина на его теле стоит дороже королевской печати! — с восторгом воскликнул Лаудсвильский.
— Не торопись, благородный Рекин, делить шкуру неубитого медведя, — усмехнулся Хаслумский. — Эта догадка Брандомского нуждается в подтверждении. Владетеля не разденешь на улице, чтобы осмотреть его тело.
— А почему бы не попытаться? — вызывающе спросил Рекин.
— Тогда, может быть, это сделаешь ты? — Хаслумский с презрением посмотрел на владетеля. — Тор никогда не ходит один, а чтобы одолеть трех меченых, потребуется полсотни грабителей.
— Если мужчина не в силах раздеть мужчину, то при известных обстоятельствах это легко может сделать женщина, — Брандомский цинично усмехнулся и обвел присутствующих насмешливыми глазами.
— Вряд ли Тор польстится на продажную женщину.
— А кто говорит о продажных женщинах? — отпарировал Бьерн. — Тор Нидрасский достаточно хорош даже для весьма высокопоставленных особ.
Улыбка Бьерна не понравилась первому министру, но из привычной предосторожности он промолчал. У Хаслумского не было уверенности, что Брандомский намекает на королеву Ингрид.
— А потом, благородные господа, — продолжал Бьерн, — я бы предпочел видеть Тора живым членом ордена, а не мертвым меченым. Уверяю вас, это значительно облегчит нам решение всех задач в Приграничье. Имея в руках такие улики против благородного Тора, мы всегда будем держать его на коротком поводке.
К удивлению Бента, Унглинский согласился с приграничным владетелем.
— А если мальчишка откажется быть марионеткой? — спросил Колбейн.
— Значит, у нас будет мертвая марионетка вместо живой, — жестко сказал Труффинн. — Мы сумеем воспользоваться и мертвой.
Унглинский бросил на Колбейна многозначительный взгляд. Мясник с готовностью, но незаметно для окружающих кивнул головой.
Глава 4
ПОЕДИНОК С БОЛВАНОМ
Весть о поединке благородного Тора с благородным Рекином взбудоражила весь город. Поединки между владетелями не были такой уж большой редкостью для Бурга, но этот вызвал особый интерес потому, что владетель Нидрасский открыто встал на защиту меченых, которых в последнее время все чаще обвиняли в колдовстве, а владетель Лаудсвильский оказался в роли защитника истиной веры, и это обстоятельство не могло не привлекать к нему сердца всех местных буржцев. Кроме того, и об этом поговаривали с возрастающей тревогой, поединок мог стать прологом большой войны между Нордлэндом и Приграничьем, к которой горячие головы призывали уже не первый год, требуя очистить южный край от угнездившейся там ереси.
— Даю голову на отсечение, что Лаудсвильский отвертится от поединка. — Грузный воин средних лет с пышными светлыми усами обернулся к своему собеседнику.
Тот весело рассмеялся:
— Твоей голове, дорогой Арвид, ничего не угрожает, я готов положить рядом и свою.
Оба воина хоть и обращались друг к другу, говорили достаточно громко, чтобы их могли услышать дружинники Лаудсвильского, не в добрый час оказавшиеся поблизости. Несколько зевак, услышав беседу двух бывалых людей о предстоящих событиях, остановились и стали прислушиваться. Лебедь, одетый, как и большинство окружающих, в поношенный бесцветный кафтан с продранными локтями, подошел поближе. Он играл роль немого: отчасти для того, чтобы скрыть отличие в произношении, а скорее потому, что всегда предпочитал разговорам молчание.
Усатый Арвид был польщен вниманием толпы, разбухавшей прямо на глазах. Острый нюх буржцев на всякого рода происшествия не подвел их и сейчас. Арвид повысил голос:
— В лучшем случае Рекин пришлет болвана.
Его собеседник кивнул:
— Благородному владетелю придется раскошелиться — кому охота идти на смерть даром.
Толпа разочарованно вздохнула: скорее всего, и Тор Нидрасский выставит своего болвана, а это уже куда менее интересно — драки между воинами соперничающих владетелей происходили чуть ли не ежедневно, и каждый горожанин мог в них поучаствовать, если ему не дорога собственная жизнь, разумеется. Из толпы послышались язвительные замечания в адрес благородного Рекина. Воины, судя по значкам, принадлежавшие к дружине Бента Хаслумского, охотно поддержали шутников смехом и ответными остротами. Это не понравилось дружинникам Лаудсвильского которые сочли своим долгом заступиться за честь патрона.
Зеваки стремительно шарахнулись в стороны, освобождая место для драки. Лебедь приложил немало усилий, чтобы остаться в первых рядах любопытных, которые и не думали покидать место столь интересного происшествия.
Дружинники, отчаянно переругиваясь, обнажили мечи. В первой же стычке не повезло одному из воинов Хаслумского: неловко поскользнувшись на брошенном каким-то оборванцем огрызке, он едва ли не сам насадил себя на меч противника. Положение усатого Арвида сразу стало отчаянным. Он был опытным бойцом, но долго продержаться сейчас ему вряд ли удалось бы. Сочувствующие Арвиду зрители принялись звать на помощь городскую стражу. Дружинники Лаудсвильского, сообразив, что добыча может ускользнуть из рук, удвоили усилия. Арвид быстро отступал и почти поравнялся с Лебедем, который с видимым равнодушием наблюдал за поединком. Толпа, напуганная блеском мечей, подалась назад, но меченый остался. Ловкой подсечкой он уложил одного из воинов Лаудсвильского на землю. Не ожидавший такого подвоха от оборванца, пострадавший разразился градом ругательств. Лебедь закрыл ему рот ударом ноги в челюсть. Арвид воспрянул духом и вышиб меч из рук своего единственного оставшегося противника. Толпа приветствовала победителя громкими криками одобрения.
— Ты кто такой? — Арвид внимательно оглядел внушительную фигуру своего спасителя.
Лебедь промычал в ответ что-то нечленораздельное.
— Он немой. — Крис вынырнул из-под руки меченого и с готовностью уставился на Арвида.
— А ты кто такой?
— Я его брат, — без тени смущения соврал Крис.
Арвид размышлял недолго:
— Ладно, идите оба за мной.
Толпа, ожидавшая, видимо, еще каких-то интересных событий, разочарованно вздохнула и растаяла прямо на глазах. Арвид швырнул двум подвернувшимся оборванцам несколько медных монет и велел им позаботиться о своем убитом товарище.
— Чем вы промышляете?
— Ничем. — Крис едва поспевал за широко шагающим собеседником.
— Но хозяин-то у вас есть?
— Нет. — Мальчик решительно покачал головой. — Мы вольные.
Арвид остановился у кованой решетки, закрывающей вход в массивный, похожий скорее на укрепленный замок, дом владетеля Хаслумского. Страж, лениво дремавший по ту сторону решетки, встрепенулся при виде Арвида и что-то крикнул своему невидимому напарнику. Железная преграда со скрипом поднялась, пропуская Арвида и его новых знакомцев внутрь обширного двора. Старый дом Хаслумского, в отличие от недавно построенного дворца, столь не понравившегося меченым, вполне мог выдержать приличную осаду. Стены, сложенные из обожженного кирпича, были крепки и массивны. Узкие окна хоть и давали мало света, зато гарантировали безопасность обитателям дома, которых это обстоятельство, вероятно, беспокоило куда больше, чем недостаток обычных житейских удобств. Внушали уважение не только стены, но и три десятка их рослых защитников, слонявшихся по двору без видимой цели. Первый сановник нордлэндского королевства, судя по всему, дорожил своей безопасностью. Нижний этаж дома, почти наполовину вросший в землю, имел вместо окон несколько узких щелей, забранных к тому же крепкими решетками, хотя размеры этих окон не позволяли просунуть туда голову даже младенцу.
