До крепости добрались, когда уже совсем стемнело, наступивших сумерках огромное сооружение храмовиков выглядело особенно внушительно.
— Умеют строить, — позавидовал Гарольд.
Примолкшие было владетели приободрились. Достойный Санлукар сам вина не пьет, но охотно потчует им гостей, а вина у храмовиков отменные. Да и Фрэй Ульвинский, надо полагать, будет рад землякам, проскакавшим столько верст, чтобы справиться о его здоровье.
— Говорят, что Фрэй немало приобрел на службе у Храма, — завистливо вздохнул владетель Гоголандский.
Никто на слова Гоголандского не откликнулся. Владетели не на шутку продрогли на морозе и сейчас их мало волновали успехи Ульвинского, всем хотелось как можно быстрее добраться до весело гудящего очага. Баддер, слуга Гарольда, поднес к замерзшим губам рог и протрубил сигнал Нордлэнда. В крепости гостей в эту пору, похоже, не ждали, во всяком случае владетелям довольно долго пришлось ежиться на ветру. Наконец ржавые цепи подъемного моста заскрипели, и все вздохнули с облегчением.
Среди встречавших Гарольд не увидел знакомой фигуры достойного жреца Санлукара. Зато стоявший впереди всех человек в алом плаще наверняка был Фрэем Ульвинским. Почти пятнадцать лет прошло с тех пор, как они виделись в последний раз, но нордлэндца трудно с кем-то перепутать. Гарольд пристально всматривался в высокого худого горданца, который стоял рядом с благородным Фрэем. Надо полагать, это и был жрец Карталон, о котором упоминал Заадамский.
Жаль, что достойный Санлукар не вышел встречать короля Нордлэнда. Скорее всего, именно его отсутствием объяснялся холодок, возникший в начале столь долго ожидаемой встречи. Гарольд бросил поводья Балдеру и легко спрыгнул на землю. Владетели последовали его примеру, и только королевские гвардейцы продолжали по-прежнему сидеть в седлах.
— Рад видеть тебя живым и здоровым, благородный Фрэй. — Гарольд широко раскрыл объятья. Ульвинский не ловко ткнулся лицом в плечо короля, кажется, не особенно радуясь встрече. Или это долгая болезнь на него так повлияла?
— Я не вижу достойного Санлукара, — Гарольд окинул взглядом встречавших его людей, — надеюсь с ним ничего не случилось?
— Достойного Санлукара уже нет в живых, — отозвался на вопрос короля горданец, — но не думаю, что его отсутствие помешает нашему разговору.
Гарольду никак не удавалось разглядеть лицо говорившего. Выделялись на этом лице только шрамы да глаза, недружелюбно смотревшие из-под густых бровей. Горданец покачнувшись, шагнул навстречу королю. Он ко всему еще и хромал, этот достойный жрец Храма.
— Ты, кажется, до сих пор не узнал меня, Гарольд Нордлэндский.
Горданец взял из рук слуги факел и осветил свое лицо. Надо полагать, он когда-то был красив, но те времена ушли вместе с молодостью. Нет, Гарольд не помнил этого человека. Встреча на морозе явно затягивалась, и король начал терять терпение.
— Я не помню тебя, достойный, — сказал он, не скрывая раздражения. — Видимо, ты слишком изменился с тех пор.
Последние слова можно было принять и за насмешку, но чужака они, видимо, не задели. Разве что блеснули из-под изуродованных губ два ряда белых зубов, да в темных глазах вспыхнули огоньки, красные, как у волка, почуявшего добычу. И в этот момент он, кажется, кого-то напомнил Гарольду. Скорее всего Атталида — та же манера улыбаться, прищуривая левый глаз, та же привычка вскидывать голову, словно от увесистого удара в челюсть.
Владетели за спиной короля дружно зароптали. Странные манеры у этих храмовиков, сколько можно держать людей на морозе? Давно уже пришла пора угостить их чаркой доброго вина. Гарольд огляделся по сторонам. Не менее полусотни молодцов с огненными арбалетами в руках окружали прибывших нордлэндцев плотным кольцом. Вероятно, это были гвардейцы Храма.
— Я начинаю беспокоиться, — попробовал улыбнуться Гарольд. — Ивар Хаарский обещал мне куда более теплый прием.
— Я не знаком с Иваром Хаарским. Но если ты имеешь в виду вот этого кудрявого молодца, то его зовут Тором Ингуальдским.
Король наконец разглядел Ивара, тот стоял чуть в стороне от других, сжимая в руках тяжелый арбалет Храма. Икар не улыбался, он был непривычно серьезен, слишком даже серьезен.
— Ингуальдский? — владетель Заадамский сделал шаг вперед и остановился потрясенный.
— Он тоже твой родственник, Гарольд, сын твоей сестры, с которой ты не пожелал познакомиться.
Гарольд по-прежнему не узнавал собеседника, но сейчас он уже догадывался, кто стоит перед ним, хотя разум все еще сопротивлялся, отказываясь верить в происходящее.
— Жаль, что благородная Сигрид Брандомская не почтила нас своим присутствием. На кого ты ее оставил в этот раз, благородный Гарольд? Сначала ты предлагал ее мне, потом ею пользовался Хокан Гутормский, которого мне пришлось повесить, дабы пресечь бесчестье нашего рода, а кто сейчас спит в ее постели?
— Бес, — страшно выдохнул Гарольд, — будь ты проклят!
— Ты убил моих друзей и повесил мою мать. Я ждал этого часа и рад, что дождался.
Мало кто из нордлэндских владетелей понимал, о чем, собственно, идет речь. Что нужно этому горданцу и почему молчит Фрэй Ульвинский. Глухой ропот за спиной Гарольда нарастал, пока не оборвался громкой репликой пьяного Берна Фондемского:
— Не лучше ли нам продолжить этот разговор за столом. Горданец хрипло рассмеялся. Благородный Бьерн только руками развел по поводу столь странной реакции на свое дельное предложение.
— Это Черный колдун, — процедил сквозь зубы Ингольф Заадамский. И эти слова заставили побледнеть многих, даже до Фондемского стало потихоньку доходить, в какой ситуации они все оказались и чем она им грозит в ближайшем будущем.
— Где мой сын? — Гарольд произнес эти слова почти шепотом, но они отчетливо прозвучали в наступившей мертвой тишине.
— Твой сын жив и здоров. Впрочем, тебя он не помнит. Гарольд перевел глаза на бледного Ульвинского:
— А ведь когда-то мы были друзьями, Фрэй. Владетель отшатнулся, словно опасался удара. Гарольд усмехнулся и перевел глаза на стоящего рядом Атталида:
— Я рад за тебя, достойный, или как там тебя, вы с Иваром отлично сыграли свои роли. С такими способностями вам самое место в буржском балагане.
— Моего сына зовут Волком, — Бес вплотную приблизился к королю, — Ты помнишь Волка, благородный король Гарольд?
Они стояли молча лицом к лицу, сцепившись горящими от ненависти глазами. Лицо Гарольда дернулось раз-другой и побелело от боли, но глаз своих он не отвел и не спрятал.
— Я ни о чем не жалею. Слышишь ты, горданский ублюдок, ни о чем. Я дал тебе тогда шанс выжить, посмотрим, насколько ты благородной крови, Бес Ожский.
— Конечно, Гарольд, я дам тебе шанс. Никто не посмеет упрекнуть Черного колдуна в отсутствии благородства. Освободите нам место.
Гарольд вздохнул с облегчением. Смерть в бою не так уж страшна, тем более что жизнь можно продать и подороже. Гарольд обнажил меч и взял у одного из гвардейцев круглый щит — посмотрим, чего он стоит в драке, этот меченый подонок.
