— Бес как всегда верен себе, — высокий парень с голубыми острыми глазами отделился от стены и приблизился к девушке, — уж если ухватит, то непременно звезду с неба.
Одна из женщин улыбнулась, другая все так же серьезно продолжала изучать Сигрид большими темными, как у Беса, глазами. Девушка догадалась, что это его мать. В отличие от своей подруги, темноглазая женщина была в мужском костюме, и на столе перед ней лежал узкий меч.
— Как тебя зовут, детка? — нахальный парень тронул Сигрид рукой за подбородок.
Сигрид в гневе отбросила его руку и отступила на шаг под прикрытие Беса.
— Ульф, прекрати, — приказала темноглазая.
К удивлению девушки, Ульф подчинился и, криво улыбаясь, отступил в угол. Впрочем, глаза его продолжали все так же бесцеремонно ощупывать Сигрид. Ула, повинуясь взгляду матери, взяла пленницу за руку и увела в соседнюю комнату.
— Устраивайся здесь, — сказала она спокойно, — а потом видно будет.
Сигрид осторожно присела на край широкого ложа. Две деревянные лавки вдоль стен да большой, грубо сработанный сундук — вот, пожалуй, и все убранство этой на редкость бедно обставленной комнаты, если не считать развешанного по стенам оружия.
— Располагайся как дома.
Ула раздевалась, не смущаясь присутствия Сигрид и Ары, который словно часовой застыл у двери. Тело лесной красавицы было молочно-белым с высокой грудью и крепкими округлыми бедрами. Светлые густые волосы рассыпались по плечам, и она небрежно прошлась по ним неуклюжим гребнем.
— А что, в Бурге принято спать одетыми? — Ула бросила на Сигрид насмешливый взгляд.
— Пусть он уйдет, — кивнула Сигрид на меченого. Ула нахмурилась и обернулась. Ара мгновенно исчез, словно его никогда и не было. Девушка улыбнулась и покачала головой.
— Ты здесь никого не бойся, — сказала она Сигрид. — Никто тебя не обидит.
Сигрид сбросила платье и нырнула под тяжелый, но удивительно мягкий и пушистый мех, заменявший здесь одеяло.
— А Бес тебе понравился? — В глазах Улы вспыхнули веселые огоньки.
Сигрид ничего не ответила, только слабо улыбнулась в ответ. Честно говоря, она и сама не знала, как ей относиться к своему похитителю, но, во всяком случае, любить его было не за что.
— Он еще мальчишка, но будет таким же великим воином, каким был наш отец.
— Зачем столько оружия? — спросила Сигрид, обводя глазами комнату, — ты же девушка?
— Я такой же воин, как и все, — нахмурилась Ула и указала на отметину на левом плече.
— Почему они все так странно смотрели на меня? Ула засмеялась, и лицо ее стало удивительно похожим на лицо смеющегося Гарольда. Сигрид даже вздохнула.
— Когда нас разбили на пары, то Бес остался один, и с тех пор он мечтает найти девушку, которая согласилась бы защищать его спину в бою.
— Значит, я нужна ему только для этого?
— А ты претендуешь на большее?
Сигрид рассмеялась. По правде сказать, ей было не только смешно, но и немного обидно: неужели этот мальчишка воображает, что дочь Бьерна Брандомского будет прыгать за ним по лесу с тяжелым арбалетом в руках? Он не просто мальчик — он глупый мальчик.
— Ты знакома с королем Гарольдом? — спросила вдруг Ула. — Я слышала, как ты говорила о нем Бесу.
— Гарольд мой жених, — сказала Сигрид, краснея — Наша свадьба состоится через десять дней в Ожском замке, если, конечно, никто не помешает.
Ула покачала головой:
— Бедный Бес, он будет страшно огорчен.
Сама она, похоже, не слишком огорчилась по этому поводу, видимо просто не считала Сигрид достойной парой брату. Сигрид почему-то была абсолютно уверена, что лесное приключение закончится для нее хорошо, во всяком случае, похитители перестали внушать ей серьезные опасения. И все-таки странно, почему эти молодые и на вид симпатичные люди живут в лесу, а главное — неужели они и есть те страшные меченые, о которых в последнее время так много говорят в Бурге? Гарольд обещал уничтожить грабителей караванов, но Сигрид было бы очень жаль, если бы он сдержал слово. Во всяком случае, темноглазый мальчик явно не заслуживал такой страшной участи.
Бес упрямо смотрел в пол, брови его сошлись у переносицы, и вся его фигура выражала решительный протест. Конечно, и Данна, и Кристин, и молчун Кон могут требовать от него соблюдения дисциплины, но в данном случае все права на его стороне. Он меченый, а не мальчишка, и вправе сам распорядиться взятой в бою добычей.
— Девушку придется вернуть, она не может жить с нами в лесу.
— Почему? — Бес оторвал глаза от пола и взглянул на мать.
— Она невеста короля Гарольда.
— Какое мне дело до короля — если он мужчина, то пусть придет и возьмет ее у меня.
— С ним бесполезно спорить, — сказала Кристин и по чему-то засмеялась.
— Пойми, Бес, — вступил в разговор Кон, — эта девушка не создана для боя.
— Другие же могут.
— Другие делают это добровольно. Это их жизнь, они к ней привыкли.
— Хорошо, пусть она просто живет у нас.
— Зачем? — спросила Кристин, все еще продолжавшая улыбаться.
Бес смутился и только засопел в ответ. Конечно, он мог бы сказать, что девчонка ему нравится, но ведь засмеют еще, чего доброго. Да и почему он должен давать объяснения, словно нашкодивший маленький мальчик?
— Бесу нужна женщина, и он прав, требуя свое, — вступил в разговор Ульф. — Разве не так же поступали ваши хваленые меченые? За эти годы я наслушался немало рассказов об их подвигах.
— Ради этой девушки поднимут все окрестные замки и натравят на нас. Брандомский наш враг, но король Гарольд может быть нашим другом, а уж Бесу тем более не следует отбирать у него невесту.
— Это еще почему? — вызывающе спросил Ульф, голубые глаза которого смотрели на женщин с издевкой, а пухлые губы уродовала кривая улыбка.
— Ульф, уйди, — приказала Кристин, и лицо ее потемнело.
Ульф резко развернулся на каблуках и выскочил вон, гремя тяжелым мечом по ступеням крыльца.
— Ты это сделаешь, Бес, — сказала твердо Данна, глядя и глаза сыну. — А потом мы найдем тебе другую девушку.
— Мне нравится эта.
— Важно, чтобы ты ей понравился.
— С какой стати я должен считаться с желаниями пленницы.
— Упрямый мальчишка, — вздохнула Кристин.
— Я не мальчишка, — возмутился Бес — Я меченый. По лицу Кристин было видно, что она не приняла заявление Беса всерьез. Она и своего сына Ару все еще держит за младенца, что уж тут говорить о Бесе, который на целых два года моложе. Правильно говорит Чуб — если мы и дальше будем слушать своих мамочек, то будет у нас не Башня, женский монастырь.
