Елена только вздохнула в ответ. Бесу показалось, что она не вольна в своих поступках, и есть сила, диктующая ей, как жить. И, кажется, эта сила вздумала распоряжаться и судьбой Беса. Было о чем подумать человеку, потерявшему все и оставшемуся один на один с непонятным и страшным миром, способным перемолоть любую плоть и любую душу, по неосторожности угодившему между его острых зубов.
Бес проснулся на рассвете. Елены рядом не было, она ускользала с первым лучом солнца, и ему никак не удавалось за ней проследить. Но сегодня Елена не ушла, он слышал ее легкие шаги у входа в пещеру. И, кажется, она была не одна.
— Оставь мне его, — услышал он вдруг ее голос — Он еще совсем мальчишка.
— На руках у этого мальчишки кровь по меньшей мере десятка человек.
Голос говорившего, низкий и хриплый, не был знаком Бесу, и он затаил дыхание, боясь пропустить хотя бы слово.
— Он кричит по ночам, он еще не оправился от раны.
— После того, что я там увидел, — послышался хриплый голос, — мне хочется кричать и наяву. Счастье еще, что мальчишка не сошел с ума.
— Ты не помог ей, — в голосе Елены был укор.
— Она не приняла бы моей помощи.
— Молчун рассказал ей все? — Да.
— Ты нашел ключ?
— Нет. Быть может, мальчишка знает, где его искать.
— Лучше его об этом не спрашивать, он никогда не согласится вернуться на то место.
— Он меченый, а не красная девица. К тому же я их всех похоронил.
— Все равно, это слишком жестоко.
Мужчина ничего не ответил. И, как ни вслушивался Бес, больше он ничего не услышал, а когда выбрался из пещеры, то не обнаружил ни Елены, ни чужака. Елена вскоре вернулась, но на вопрос Беса только удивленно вскинула брови.
— Тебя ищут, — сказала женщина. — Кто?
— Бьерн Брандомский, у него есть свои люди на островах. Тебе придется уехать завтра утром.
— Я не боюсь Бьерна.
— Зато я боюсь и за тебя, и за себя.
— Я думаю, тебе нечего бояться, раз ты служишь Храму... Бес затаил дыхание, ожидая ответа. Женщина бросила на него недовольный взгляд и отвернулась. Но Бес был уверен, что угадал — Елена связана с храмовиками. И этот хриплый тип тоже храмовик. Правда, непонятно, откуда он знает Данну, а то, что речь сегодня шла именно о ней, Бес не сомневался. В любом случае, оставаться на острове небезопасно. Брандомский нажмет на духов, и те выдадут Беса без промедления, спасая свои поселения на берегу. Значит, придется Бесу идти на временный союз с Храмом, а заодно выяснить, что из себя представляет Великий и с каким соусом его едят.
Бес покинул остров на рассвете следующего дня. Лодочник, небольшого роста мужичок, заросший по самые глаза рыжеватой бородой, молча указал меченому на корму лодки и так же молча взялся за весла. Бес оглянулся: Елена стояла у входа в пещеру и не отрываясь смотрела ему вслед. У него защемило сердце — эта женщина была единственным его обретением среди невыносимого множества потерь. И все-таки он потерял и ее. Терять — это удел слабых, а Бес был слаб и одинок, он не мог защитить эту женщину, зато мог послужить причиной ее гибели. В подобных случаях лучше не искушать судьбу. Но он вернется в Лэнд, чтобы отомстить, хотя, наверное, это будет нелегко.
Лодочник в несколько сильных взмахов весел причалил к берегу и молча указал Бесу на рослого коня, привязанного к дереву в сотне шагов от воды. Бес стремительно выскочил на песок, едва не опрокинув при этом лодку. Хороший конь — это почти свобода, во всяком случае, возможность дорого продать свою жизнь. Из густой травы ему навстречу поднялся человек высокого роста, ни лицом, ни одеждой не напоминавший приземистого духа. Темные глаза чужака оценивающе скользнули по фигуре Беса.
— Чирс, — назвал он себя.
Бес слегка наклонил голову. Чирс как будто ожидал иной реакции от меченого:
— Разве Кон ничего не рассказывал обо мне? — Нет.
— А Данна?
Бес только плечами пожал. Меченому показалось, что чужак обрадовался его неведению, хотя, быть может, он ошибался. Трудно было определить что-то наверняка по этому надменному лицу и горделиво-холодным глазам. Уверен он был в другом: Чирс был тем самым человеком, который разговаривал вчера поутру с Еленой.
— Что тебе нужно от меня? — спросил Бес, глядя чужаку прямо в глаза.
— Когда-то я был знаком с твоим отцом, — усмехнулся Чирс, — он тоже любил задавать вопросы.
— Мне надоели загадки, — сказал Бес не слишком любезно, — или ты отвечаешь мне, или мы расстаемся здесь же.
— Тебе необходимо скрыться от преследователей, я готов помочь — разве этого недостаточно?
— Я собираюсь мстить, а не бежать.
— Для мести нужна сила, а в Лэнде ты вряд ли найдешь союзников.
Бес ничего не ответил и направился к коню. Чужак был прав: возвращение в Приграничье закончилось бы гибелью. Но и Чирсу меченый не доверял — скользкий тип. В любом случае, бродить без проводника по неведомым дорогам глупо, а от слишком навязчивого спутника Бес всегда сумеет избавиться.
Чужак повернул голову к зарослям и коротко свистнул. На свист отозвались оседланный конь и большой лохматый пес, с круглой, как у медведя, головой. Бес, ненавидящий собак, угрюмо покосился на нежелательного пришельца. Чирс повел в сторону пса недовольным взглядом, и тот мгновенно притих. Чужак тяжело опустился в седло. С первых же минут выяснилось, что наездник он неважный, и это обстоятельство не добавило ему уважения со стороны Беса.
— Я горданец и до меченого мне, конечно, далеко, — сказал Чирс, заметив презрительную усмешку на губах молодого спутника, — но и я кое-что умею, ты очень скоро убедишься в этом.
Путь их оказался совсем неблизким. Долго они ехали по голой, выжженной солнцем равнине, потом по пепелищу, делу рук храмовиков, создававших огненные барьеры на пути стаи. Бесу эти страшные места напомнили крепость в Ожском бору, и он надолго умолк, погрузившись в невеселые мысли. Чирс тоже помалкивал, лишь изредка бросая на меченого загадочные взгляды.
— Откуда ты знал мою мать? — неожиданно спросил Бес.
— Данна моя сестра. Наш отец был верховным жрецом Храма Великого, но вынужден был бежать к духам, преследуемый врагами.
— За что храмовики убили моего отца?
— Твой отец угрожал Храму, и, что самое страшное, мог привести угрозу в исполнение. Храм не терпит сильных.
— А тебя Храм терпит, значит, ты слабый.
Чирс засмеялся, однако глаза его оставались серьезными:
— Я стану сильным, но мне нужны помощники.
— И может помочь меченый жрецу Храма Великого?
— А почему ты решил, что я жрец?
— Храмовики, которых мы встретили поутру, не задали тебе ни единого вопроса — вероятно, не осмелились.
