Почему он жил здесь такой странной лесной жизнью? Что связывало его со стаей? Но ведь что-то связывало. Даже в его отсутствие к срубу никогда не осмеливались подходить ни вожаки, ни вохры, ни чужие псы. Тейта убила стая, которую вел колдун, — в этом она почти не сомневалась. Черный колдун. Когда-то Айяла знала человека, которого все называли именно так. Холодный и надменный он проходил по веселому саду посвященного Вара, не поворачивая головы в сторону млевших от ужаса девушек. Мрачные слухи ходили об этом жреце — говорили, что он невероятно жесток, и приводили такие примеры, от которых кровь стыла в жилах. Но тот был молод и поразительно красив даже для горданца, а этот стар, грязен и уродлив. Нет, не может жрец Храма, горданец, уподобиться животному и жить в лесу.
То, что вожаки животные, Айяла убедилась довольно быстро, хотя поначалу у нее и были некоторые сомнения на этот счет. Но откуда они взялись, эти человекоподобные существа — вот чего она не могла понять. А вохры? В древних книгах о них не говорилось ни слова. Айяла с удивлением и испугом узнала от детей, что лохматые существа, которых она принимала за медвежат, на самом деле были детенышами страшных монстров, а принес их в сруб Черный колдун.
— Маленькие, — Тор сжал кулаки, показывая какими вохрята были когда-то. — Большие, — широко развел он руки, показывая, какими они станут, когда вырастут.
В подтверждение своих слов и жестов он тут же взревел вохром к большому удовольствию Пуха и Духа. Волк с готовностью подхватил его крик. И оба они с упоением довольно долго орали на разные лады, пока Айяла, заткнув уши, не велела им замолчать.
Зачем он притащил вохрят? Айяла не раз слышала, что вохры разрушают человеческий мозг. Тейт рассказывал ей о людях, которые умирали в страшных мучениях от одного их взгляда. И еще Тейт рассказывал ей о меченых, которые в давние времена жили в Приграничье и сражались с вохрами — странное племя, пришедшее ниоткуда и ушедшее в никуда.
День сменялся ночью, а ночь новым днем, и Айяла с удивлением отмечала, что все больше втягивается в эту странную, так непохожую на прежнюю жизнь. Она уже не боялась вожаков и подходила к гнезду почти вплотную, правда, никакими силами ее не удалось бы заманить внутрь этого странного, ни на что не похожего сооружения. Ее уже не путали крики ночных птиц, и она спала почти безмятежно, прижав к себе покрепче маленькие тела Волка и Хора. Их присутствие успокаивало ее. Эти два ребенка были частью Южного леса, в котором для них не было тайн. К удивлению Айялы, именно Волк и Тор верховодили в стаде, и даже Ух, большой и грозный самец, повиновался им беспрекословно. Дети разговаривали мало, в основном ограничивались криками и жестами, но очень хорошо понимали друг друга. Казалось, что между ними и окружающим миром существует таинственная связь, недоступная другим смертным. Она учила их петь. Оба охотно подхватывали мелодию, но категорически отказывались учить слова. Айяла промучилась с ними несколько дней и пришла к неутешительному выводу, что слова песен ни о чем не говорят ни Волку, ни Тору. Дети были поразительно невежественны во всем, что касалось жизни людей. Айяла с трудом растолковывала им самые обычные вещи, но через день они все забывали. Новые слова не нужны были им в обиходе и с поразительной легкостью улетучивались из лохматых голов. И все-таки кое-чего она добилась: дети стали говорить больше и чище, правда только с нею, а между собой они по-прежнему общались жестами и короткими междометиями. Иногда ей казалось, что они могут обходится и без этого, читая небогатые мысли друг друга. Весь день дети находились возле гнезда, но к вечеру возвращались в сруб, чтобы подвергнуться не очень желанной процедуре омовения, иначе Айяла ни под каким видом не пускала их на лежанку. Волк и Тор смирились с неизбежным, и она считала это самой большой своей победой.
Айяла проснулась среди ночи от бешеного перестука собственного сердца. Заросший щетиной человек стоял над ней со свечой в руке. Он что-то нечленораздельно мычал, а в его налитых кровью глазах была мука. Айяла закричала от ужаса, Волк и Тор проснулись мгновенно, в руках у них сверкнули ножи, а детские лица изуродовал волчий оскал.
— Крол, — первым узнал старого знакомца Волк и счастливо засмеялся.
Айяла потихоньку приходила в себя, но от этого страх ее не уменьшился.
— Где отец? — спросил Тор.
Крол что-то промычал в ответ и замахал руками. Повинуясь этим нелепым жестам, женщина поднялась с лежанки и направилась к выходу. На спине вороного коня лежал человек, Айяла не видела его лица, но это мог быть только он, Черный колдун, вечный ужас ее ночных кошмаров. Крол осторожно потянул человека с седла, тот глухо застонал, крупная дрожь пробежала по его телу. Немой испуганно покосился на женщину. Тор неожиданно заплакал, Волк ткнул его кулаком в бок. Айяла наконец опомнилась — кем бы ни был этот человек, но сейчас он явно нуждался в ее помощи.
— Осторожно, — прикрикнула она на немого, который с готовностью засопел, подчиняясь ее приказам. С трудом они сняли раненого с седла и затащили в сруб. Руки у Айялы стали липкими от крови, но страха она уже не испытывала.
— Воды, — приказала она Кролу.
Черный колдун, видимо, сбривал бороду, но сейчас она вновь отросла двухнедельной щетиной. Лицо его было опухшим и страшным, даже более страшным, чем в кошмарных снах, но это было лицо не чудовища, а человека, притом человека страдающего. Айяла взяла из рук Волка нож и принялась срезать с раненого одежду. То, что она увидела, ужаснуло ее — это было месиво из запекшейся крови, гниющего мяса и грязи. Кто-то, видимо, уже оказывал раненому первую помощь, но это было давно. Неумело наложенные швы разошлись, открывая страшные раны. Странно, что этот человек еще дышал. Воздух со страшным хрипом вырывался из его изуродованной груди. Волк и Тор, испуганные и притихшие, крутились рядом, не столько помогая, сколько мешая. Айяла жестом отправила их на лежанку. К ее удивлению, дети подчинились сразу, молчаливо признавая ее право распоряжаться всем в эту минуту. Айяла осторожно обтерла мокрой тряпкой тело раненого. Черный колдун не был стар, и это обстоятельство немного смутило женщину. Но, в конце концов, время было не самым подходящим, чтобы разыгрывать из себя скромницу. Помочь раненому в этом глухом краю могла только дочь посвященного Вара, для которой не было тайн в лечении человеческих недугов.
Крол оказался хорошим помощником, и Айяла, хоть и не без труда, справилась с нелегкой задачей. У нее не было уверенности, что Черный колдун выживет, слишком много крови он потерял, но она сделала для его исцеления все, что могла.
Айяла устало опустилась на лежанку, Тор и Волк тут же прилипли к ней, положив ей на плечи лохматые головы. Пожалуй, мальчишек следовало бы подстричь, но сейчас ей было не до этого. Айяла с сожалением посмотрела на свою залитую кровью ночную рубашку. Крол, как ни странно, понял ее без слов. Он тихонько удалился из сруба, предоставив женщине возможность привести себя в порядок. Деликатность дикаря приятно удивила молодую женщину. Несмотря на ужасный вид, немой не был бесчувственным чурбаном.
Всю ночь Айяла провела у постели больного, не смыкая глаз, а тот метался в бреду и что-то громко кричал. К утру он затих, и женщине даже на мгновение показалось, что Черный колдун умер, но нет — он дышал, грудь его уже не вздрагивала толчками, а равномерно поднималась и опускалась. Одно обстоятельство удивило женщину: под левым соском раненого расплывался похожий на кровоподтек рисунок странного сооружения, не то замка, не то башни, точно такой же, как у Волка и Тора. Если это не родимое пятно, то что же это такое?
