— Я вас не выдал, — сказал Борисов, отворачиваясь от шкафа и занюхивая коньяк рукавом. — Клянусь.
— Неужели даже не упомянули? — поразился я чужому благородству.
— Я вынужден был признаться, что проиграл некоему Феликсу Строганову крупную сумму в фальшивых купюрах, но ведь они об этом и без того знали.
— Вы обратились за помощью к Косоурову?
— Да. После смерти Свистунова он оказывает мне поддержку.
— И он посоветовал вам ткнуть пальчиком в одного приезжего шатена как человека, причастного к исчезновению Банщика?
— Да. А откуда вы знаете?
— Неважно. Вы в курсе, что Алекперов убит?
— Быть того не может! — ахнул Борисов. — То есть Косой мне говорил, что в «Старом замке» произошла потасовка, но я ведь их предупреждал, что эти люди очень опасны. Тут моей вины нет.
— Алекперов был убит в больнице, и у его подельников есть основания полагать, что именно вы приложили к этому руку.
Борисов побледнел, схватился было за сердце, но потом вновь потянулся к заветному шкафчику, хотя я сильно сомневался, что хранящиеся там целебные капли могли избавить его от грядущих неприятностей.
— Не увлекайтесь, Борисов. Вы знаете, что за вами следят? Возле вашего ателье стоит машина, в которой сидят люди, недружелюбно настроенные по отношению к вам.
От шкафчика Борисов отправился к окну, слегка отодвинул портьеру и выглянул наружу. Бледное лицо его покрылось капельками пота. Ему, конечно, было чего бояться. Он слишком неосторожно влез в дело, от которого следовало держаться подальше, и эта неосторожность сулила ему массу неприятностей, включая и гибельные для организма.
— Вряд ли они станут убивать вас прямо по выходе из ателье. Место здесь людное, город они знают плохо, слишком велика опасность попасть в лапы правоохранителям.
— И что же мне делать? — растерянно посмотрел на меня Борисов.
— У вас есть служебный выход?
— Есть.
— Отлично. Вы пройдете через двор к остановке автобуса. Там будет стоять моя машина. Я попытаюсь вытащить вас отсюда.
— Но ведь они будут стрелять, — в ужасе взмахнул руками Борисов.
— Вы предпочитаете, чтобы вас застрелили здесь, в кабинете?
— Но почему я, Господи! Ведь ни в чем же не повинен, понимаете, ни в чем!
— Мы теряем время, Борисов. Я не могу допустить, чтобы вы попали в руки этих людей живым. И вы знаете почему. Либо вы поедете со мной, либо я вынужден буду вас убить. Вы что, торопитесь умереть?
Умирать Борисов не торопился, но и жить ему не хотелось. Во всяком случае, жить в страхе. Но в данном случае я ничем не мог ему помочь. По той простой причине, что я не «скорая помощь» и не служба психологической поддержки перетрусивших обывателей. И если я пытался вытащить этого человека из петли, то вовсе не потому, что испытывал к нему симпатию. Он мне нужен был живым для продолжения игры.
Трудно было сказать, узнали меня кавказские следопыты, сидевшие в новеньких «жигулях», или нет. Я не исключал, что кто-то из них был в ресторане «Старый замок» вчера вечером и благополучно унес оттуда ноги, избежав и пули, и растопыренных милицейских рук. Среди задержанных милицией кроме Алекперова был только один человек, которого так или иначе можно было отнести к его подельникам. А в ресторанной драке, насколько я мог судить, участвовало по меньшей мере шестеро кавказцев. Свою машину я предусмотрительно оставил в стороне, так что вряд ли мои оппоненты ее заметили. Я благополучно сел за руль своего «опеля» и стал ждать Борисова. Бизнесмен задерживался, не исключено, что копил силы для решающего рывка. Минут через пять он все же высунул побелевший нос из подворотни, воровато огляделся по сторонам и со всех ног рванул к моей машине. Чем сразу же привлек к себе всеобщее внимание. И не столько даже скоростью передвижения, ибо спринтером Борисов как раз не был, сколько очумелым видом, который мог привести в изумление кого угодно. Растолкав стоящих на остановке пассажиров, бизнесмен, хрипя и кашляя, ввалился в салон моей машины и плюхнулся на заднее сиденье.
Предъявлять ему претензии по части способа передвижения было теперь уже совершенно бесполезно, поэтому я без лишних разговоров тронул машину с места. Не увидеть таранящего толпу толстого мужика могли только слепые. Поэтому я нисколько не удивился, когда белый «жигуленок» повис у меня на хвосте. Надо полагать, кавказцы уже просчитали ситуацию. И теперь неважно, узнали они меня или не узнали. У них появились веские основания подозревать Борисова как в похищении Банщика, так и в убийстве Алекперова. Более того, они теперь наверняка были уверены, что Борисов преднамеренно стравил их покойного босса с шатеном Шестопаловым, и жаждали мести. Городские магистрали, да еще среди бела дня, не самое подходящее место для гонок. А в последние годы машин в нашем городе заметно прибавилось, особенно легковых.
Я не буду здесь рассуждать о достоинствах подержанных иномарок, поскольку на хвосте моего «опеля» висел самый что ни на есть отечественный «жигуль», проявлявший редкостную прыть. Моим преимуществом было то, что я прекрасно знал город и не колебался в выборе маршрута, а врожденное нахальство и стесненные обстоятельства позволяли махнуть рукой на правила дорожного движения. Стрелять наши преследователи не рискнули, что, безусловно, характеризовало их как людей достаточно выдержанных, опытных и не склонных к авантюрным поступкам. Облом в ресторане, видимо, подействовал на них отрезвляюще, и они решили убавить прыть, дабы не оказаться вне игры в тот самый момент, когда будут сделаны самые крупные ставки. В общем, мой «опель» оторвался от настырных преследователей примерно минут через десять после начала гонки.
— Куда вы меня везете? — хрипло спросил с заднего сиденья Борисов.
— На конспиративную квартиру.
— А вы что, шпион? — попробовал пошутить Борисов, и нельзя сказать, чтобы слишком удачно.
— А вас бы это очень шокировало?
— Мне теперь уже все равно. Будь проклят тот день, когда я сел с тобой за карточный стол, Строганов.
— По-моему, вам, Борисов, вообще не следовало брать в руки карты и искушать судьбу. Игра не любит азартных.
Я действительно собирался спрятать незадачливого бизнесмена, хотя у него на этот счет и были кое-какие сомнения. Эти сомнения покинули его только тогда, когда я привел его к порогу двухкомнатной квартиры и открыл дверь. Разумеется, это были не хоромы, но Борисов на люкс и не претендовал. Бывают обстоятельства, когда и хрущобе рад. А в квартире был все-таки минимум комфорта в виде дивана, доставшегося мне от прежних хозяев, и телевизора, довольно приличного, купленного по случаю. Появлялся я здесь лишь изредка, но аккуратно платил за свет и воду. Когда ведешь полную случайностей жизнь, то одной квартирой не обойдешься, порой обстоятельства требуют смены места жительства в кратчайшие сроки, когда нет времени обращаться к маклерам.
— Располагайтесь, Борисов. И запомните: без моего разрешения за порог ни шагу. В холодильнике вы найдете консервы и хлеб. В квартире есть телефон, но пользоваться им я вам запрещаю. Никакой самодеятельности, Борисов, иначе я ломаного гроша не дам за вашу жизнь.
