— Кофе не угостишь? — напомнил я озабоченной хозяйке о законах гостеприимства.
— Я бы с удовольствием тебя этим кофе обварила, Феликс, — зло глянула в мою сторону Носова. — Зачем тебе понадобилось похищать Павла Эдуардовича? Все-таки каким ты был подлецом, таким и остался. У нас же свадьба на носу, и тебе об этом отлично известно.
— Я просто полагал, дорогая, что тебе приятнее будет видеть Павла Эдуардовича на брачном ложе, а не в гробу. Дело в том, что Юрлова хотел устранить один нехороший человек, Храпов его фамилия. Мне пришлось вмешаться и слегка подкорректировать ситуацию. Не то чтобы я души не чаю в твоем будущем муже, но он мне нужен живым. И даже, как это тебе ни покажется странным, богатым и влиятельным. Сейчас вопрос о жизни и смерти Павла Эдуардовича не стоит так остро, но есть люди, которые хотят поживиться его деньгами. Я думаю, ты не собираешься доживать век в нищете, а без моей помощи Юрлову деньги не сохранить и на вершине не удержаться.
— А почему я должна тебе верить, граф?
— А что, я тебя когда-нибудь подводил?
Мария призадумалась. Похоже, у нее были сомнения в том, что Павел Эдуардович, несмотря на весь свой ум и врожденную подлость, способен в одиночку справиться с многочисленными врагами, обложившими его со всех сторон. Юрлову нужны были союзники, но сможет ли Феликс Строганов стать таким союзником, это большой вопрос. Вопрос и для банкира, и для его невесты. Причем далеко не факт, что люди, полезные Юрлову, окажутся столь же полезными и его супруге, которой конечно же не улыбалась роль домашней работницы при богаче муже. Пусть даже если эта работа ограничивается только услугами на сексуальном фронте.
— А что лично я буду с этого иметь?
— Миллион долларов в качестве подъемных и по двести пятьдесят тысяч долларов ежегодно на карманные расходы.
— Ты думаешь, я стою таких денег?
— Безусловно, моя дорогая, ты стоишь гораздо дороже. Это всего лишь те деньги, которые я могу тебе заплатить за службу и дружбу. Прими все-таки в расчет, что я человек небогатый.
— Мне Витька Чуев говорил, что речь идет о двухстах миллионах долларов. — Носова пристально посмотрела мне в глаза.
— Очень может быть. Но эти деньги нужно еще взять. Словом, убедительная к тебе просьба, Мария, свяжись со своим женихом и убеди его встретиться со мной. Спасибо за кофе.
Кофе, к сожалению, нам так и не подали. Носова была не на шутку озабочена свалившимися на нее проблемами, а потому я охотно простил ей рассеянность и нарушение светского этикета. Непрезентабельный «москвич» принял нас с Черновым в свою утробу и вывез на залитые солнцем городские улицы. Золотыми эти улицы казались не только от солнечных лучей, но в еще большей степени от опавших листьев. Я поделился поэтическими наблюдениями с Черновым, но резидент Шварц остался равнодушен к природным красотам и принялся обзванивать свою агентуру. Сведения, добытые им, были более чем интересны, особенно по части несчастных кавказцев, вздумавших вести себя в кирпично-панельных джунглях, как в горах, и получивших предметный урок ведения партизанской войны в городских условиях. Неожиданностью для меня их смерть не явилась, поскольку после того, как они обозначили свой интерес к делу Банщика, участь их была решена. А вот что касается встречи Храпова с Вощановым, то тут следовало пошевелить мозгами.
— А твои люди уверены, что это был именно Храпов?
— Во всяком случае, речь идет о неизвестном, который сидел в одной машине с Шестопаловым и Веселовым. Сначала они на трех машинах навестили твою квартиру, потом в том же составе отправились в загородный дом Константина Сергеевича Тюрина, где, как тебе известно, остановился генерал Вощанов.
О Тюрине Николай Емельянович достаточно подробно писал в своих записках, которые я бегло просмотрел сегодня утром. Фигура это для меня новая, не числился он и в черновском досье. Что, разумеется, ни о чем еще не говорило. А вот знакомство Тюрина с Вощановым и участие в сомнительных делах отставного генерала делало его весьма перспективным для дальнейших разработок.
— А где сейчас находится Вощанов?
— На пути в аэропорт. Мои люди его сопровождают. Судя по всему, генерал решил вернуться в столицу.
Несколько неожиданное решение Николая Емельяновича. Хотя ему, вероятно, надо оправдаться в глазах соратников за нелепое исчезновение аж на целые сутки, вызвавшее, надо полагать, немалый переполох. Вощанов человек опытный, прекрасно знающий людей, с которыми ведет нелегкий бизнес, а потому с пустыми руками он не полетел бы. Значит, уверен, что в ближайшие часы все будет решено. А именно: строптивый Строганов будет устранен, расшалившийся же банкир Юрлов призван к порядку. И, похоже, его уверенность зиждется на весьма серьезной основе.
— А что там у нас с подельником покойного Алекперова? Он по-прежнему сидит на нарах или его уже освободили?
— Я просил Рыкова придержать его на сутки, но сегодня его должны освободить. Никаких улик против него нет, не удалось даже доказать, что в ресторан он пришел вместе с Алекперовым.
— Надо бы с ним поговорить. Наверняка человеку интересно будет узнать, как погибли его дружки.
Олег Рыков пошел нам с Черновым навстречу и выпустил на свободу кавказца не раньше, чем мы подъехали к райотделу милиции. Сначала Вахитова ввели в эти двери в наручниках и в сопровождении охраны, а потом, спустя минут пятнадцать, мы увидели его выходящим на свободу с чистой совестью и воспользовались подходящим случаем для знакомства. Точнее, воспользовался Виктор Чернов, поскольку моя физиономия могла показаться Вахитову недружественной, ибо я активно участвовал в ресторанной драке.
— Извините, что я вас беспокою, но возникли некоторые обстоятельства, требующие прояснения.
— Ты что, мент?
— Я частный детектив. Садитесь в машину, Вахитов, это в ваших интересах.
Вахитов покосился на отделение милиции и, видимо, сообразил, что похищение ему вряд ли грозит, а потому сел к нам в «москвич» без большой опаски. Дверцу за собой он, впрочем, не закрыл, цепляясь одной ногой за шершавый асфальт. На меня он смотрел с большим подозрением, может, узнал.
— Мы действительно встречались, — подтвердил я. — Вы, наверно, уже догадались, что там, в ресторане, вас подставили?
— Допустим. И что из этого следует?
— Из этого следует, что ваши подельники убиты. Алекперов — в больнице, а четверо остальных — в арендованном на улице Пархоменко частном домике. Случилось это минувшей ночью. Вас тоже убьют, Вахитов. Вон там, в районе остановки, куда вы направили свои стопы, вас поджидает киллер.
— Я вам не верю.
— Это ваше право. Вот вам мобильный телефон, если останетесь живы, то позвоните мне, я назову вам фамилию человека, который охотится за вами, и скажу, где его можно найти.
Вахитов взял мобильник, задумчиво повертел его в руках и сунул в карман куртки. На смуглом лице его не отразилось ничего. Он лишь бросил на меня пристальный взгляд, словно собирался запомнить навек, и покинул машину. Мы с Черновым с интересом следили за тем, как он шел по тротуару. Предупреждая его о киллере, я отнюдь не лгал, ибо был стопроцентно уверен, что Храпов не упустит из виду грядущее освобождение последнего оставшегося в живых подельника Алекперова и устранит его просто из предосторожности. Внешне Вахитов не выказывал признаков беспокойства, то есть не озирался в испуге по сторонам, но я нисколько не сомневался, что он моим предостережениям внял. Другое дело, что у него действительно не было причин мне верить, а возможным доказательством моей правоты могла стать смерть кавказца. Кажется, Вахитов увидел стремительно приближающуюся машину даже раньше нас с Черновым. Во всяком случае, он проявил просто чудеса ловкости и в немыслимом кульбите сумел избежать соприкосновения с жаждущим его смерти железным конем. Очень может быть, что вдогонку Вахитову прозвучал и выстрел, но за это я ручаться не могу. В любом случае кавказец остался жив и успел нырнуть в ближайшую подворотню. С чем я его мысленно поздравил.
