– Я бы на твоем месте тоже оделся, человек молодой,– посоветовал Пигал князю.– Лучи Рамоса коварны, так погладят по белой коже, что она потом лохмотьями отставать будет.
Князь Тимерийский задумчиво почесал обгоревшее плечо и перевернулся на бок. Глаза его серьезно и требовательно смотрели на магистра. Достойнейший Пигал вздохнул и вновь взял в руки магический камень. Нет, положительно нельзя было пользоваться столь сомнительной вещью, полученной к тому же из ненадежных рук. Конечно, Андрей человек молодой и вечно лезет в воду, не спросив броду, но умудренный опытом и годами достойнейший Пигал не может позволить себе такой роскоши. А кроме того, были кое-какие факты, смущавшие магистра. Ну, например, что это за тень, упавшая на князя, о которой говорила старуха, кто такой Он, который чем сильнее любит, тем опаснее. И еще множество подобного рода вопросов накопилось у магистра к сиятельному Тимерийскому. Но князь молчал, словно незачем ему было раскрывать душу перед старым и надежным другом. Недомолвки рождают недоверие – истина, известная давно.
– Ну, скажем, зачем князю еще один черный камень, теперь уже на пальце среднем?
– Это подарок ибсянки Леды.
– А не кажется ли князю странным, что женщины дарят ему только черные камни, а не бриллианты чистой воды, скажем?
– Я же не спрашиваю, почему дамы дарят достойнейшему Пигалу белые камни, а не изумруды, скажем.– Лицо князя оставалось серьезным, но глаза смеялись.
Магистр почесал затылок, испытывая явные затруднения с ответом на столь коварный вопрос.
– Вот видишь, достойнейший, ты требуешь ответа на свои вопросы, но не торопишься отвечать на мой.
Князь вновь откинулся на спину, а Пигал нервно заметался по драконьему пляжу. Ноги магистра проваливались по щиколотку в песок, но надо же было хоть как-то погасить растущее в нем раздражение. Время от времени достойнейший Пигал не выдерживал, и из него вырывался возмущенный вопль: «Безобразие!», но к кому относилось это слово, сиринец не уточнял, а разнежившийся под лучами Рамоса князь не спрашивал.
– Какое безобразие? – прозвучал вдруг в двух шагах от Пигала спокойный голос.
Достойнейший из мудрых едва не подпрыгнул от неожиданности, но быстро взял себя в руки:
– Наконец-то, просвещеннейший Семерлинг.
Сиринец, пожалуй, обнял бы старого друга, но слишком высоко нужно было тянуться, поэтому он ограничился поклоном. Князь Тимерийский вяло пожал протянутую кентавром руку.
– Что за безобразие так возмутило тебя, достойнейший? – мягко улыбнулся сиринцу Семерлинг.
Достойнейший магистр солидно откашлялся и не спеша принялся нанизывать слова на длинную нить своих размышлений. Кентавр слушал его, не перебивая, сосредоточенно ковыряя при этом песок передним копытом – дурная привычка, приобретенная в молодости, от которой он не смог избавиться.
– Вот и думай тут,– вздохнул магистр.– Человек молодой рвется в бой, а я, честно скажу, пребываю в затруднении. Уж больно цепочка получается ненадежная: дракон Сюзи, всем известная сволочь, вздорные ибсянские бабы подозрительным числом девять и, наконец, ведьма Зеба, о сомнительных достоинствах которой ты можешь судить по моему рассказу, просвещеннейший.
– Дама пик? – Семерлинг вопросительно посмотрел на князя.
– Какая там дама! – возмутился Пигал.– Самая натуральная ведьма.
– Нет,– отрицательно покачал головой Тимерийский.– Леда – дама треф, Асольда – бубновая дама, Елена– червонная, а даму пик следует искать в Мессонии.
– А черный джокер?
Андрей кивнул головой на магический камень:
– Старуха уверяла, что этот камушек из его огорода.
Достойнейший Пигал решил, что его друзья перегрелись. А чем еще можно было объяснить этот странный разговор, когда кентавр с князем словно колоду карт тасовали.
– Я сразу понял, как только увидел Асольду, что игра началась,– сказал Тимерийский.
– В те времена ей было не больше года,– задумчиво протянул Семерлинг.
– Они с Ледой ровесницы.
– А почему ты решил, что Елена Арлиндская – червонная дама?
– Видел ее портрет на борту корвета.
Достойнейший Пигал обиделся. Нет, его спутники не сошли с ума и не перегрелись под лучами беспощадного Рамоса. В их разговоре был какой-то смысл, но, к сожалению, недоступный пока разумению магистра.
– Извини, дорогой друг,– спохватился наконец кентавр Семерлинг.– Я совсем забыл, что ты не в курсе наших дел. Двадцать лет назад я обнаружил в руках у годовалого Андрея пять карт – четырех дам и черного джокера. Самые обычные карты, их вполне могла дать Андрею мать или нянька. Смущал меня только джокер– черный, как сажа, с дьявольской ухмылкой. А когда я увидел Асольду Мессонскую, как две капли воды похожую на бубновую даму, я понял, что партия началась.
Магистр растерянно почесал затылок. Странная история, что ни говори. Было о чем подумать и кентавру Семерлингу, и магистру, и молодому человеку, который полез в воду смывать с тела песок драконьего пляжа.
– Я не хотел, чтобы мальчик включался в эту игру,– вздохнул Семерлинг.– Когда ты появился с этой принцессой Еленой, я, честно говоря, обрадовался. Девчонка, похищенная пиратами, море, приключения, ну чем не развлечение для скучающего Героя?
– Уж не заподозрил ли ты меня, дорогой друг? – испугался Пигал.
Семерлинг смущенно почесал переносицу:
– Извини, достойнейший магистр, но я просто обязан был проверить.
– Я на твоем месте поступил бы точно так же,– поспешил успокоить друга сиринец, хотя и слегка покривил душой.
– Тебе я верил, достойнейший,– спохватился Семерлинг.– Но ведь тебя могли использовать вслепую. Я обязан был найти ниточку, за которую кто-то потянул.
– И нашел?
– Не совсем,– уклонился от прямого ответа кентавр и, помолчав, добавил со вздохом: – Извини, друг, что я принес тебе тяжелую весть. Фея Ирли умерла.
Лицо сиринца потемнело, потом смертельно побледнело, но держался он мужественно.
– Она была уже немолода.
– Да, конечно,– машинально подтвердил Пигал.
– Прошло много лет, с тех пор как вы расстались.
И вновь сиринец отозвался своим горьким «конечно». Впервые в жизни он так остро почувствовал груз прожитых лет. Это была не первая потеря на его пути, но эта была одна из самых горьких.
– Прими мои искренние соболезнования, дорогой друг.
После долгого и тяжелого молчания Пигал спросил:
– Ты думаешь, что кто-то ее использовал, а потом устранил?
– Видишь ли, достойнейший магистр, фея Ирли, как ты знаешь, давно покровительствует арлиндскому королевскому дому, и человек, похитивший Елену, мог не сомневаться, что ее эта весть встревожит. А встревоженная Ирли непременно обратится к своему старому и надежному другу, лучшему дознавателю Светлого круга Пигалу Сиринскому, который в свою очередь донесет эту весть до кентавра Семерлинга и его воспитанника. И колесо судьбы закрутится в нужную кому-то сторону.
