– По-моему, там впереди свет.
Очень может быть, князь прав, но сиринский дознаватель не испытал по этому поводу радости – да, впереди был свет, но это был свет Зла. Хотя ничего страшного пока что не случилось. Пигал мог теперь без труда различать и спину князя, и свои собственные руки, которые сильно дрожали, вероятно от голода.
– Кажется, достойнейший, мы добрались до разума этой планеты.
Князь улыбался, но сиринцу даже эта, вполне вроде бы добродушная улыбка внушала опасения. Чему он радуется, этот раб Черной плазмы, быть может, тому, что обрел родственные по Злу души во Вселенной?
Души на первый взгляд производили вполне благоприятное впечатление. Пигал всегда питал слабость к людям небольшого роста, ибо физическая слабость, как правило, компенсировалась изощренным умом. Карлики уступали магистру в росте, но были пошире в плечах. На лицах, правда, не было доброжелательности. К тому же они довольно бесцеремонно орудовали копьями, подвергая тем самым опасности не только шкуру, подаренную Великим Магусом, но и шкуру самого Пигала. С прискорбием приходилось признавать, что небольшой рост не является гарантией наличия ума, а уж тем более доброты.
– Только без рук,– предостерег князь Тимерийский.
Однако предостережение не возымело действия: злобные калики вели себя все более угрожающе. Князю пришлось несколько раз взмахнуть мечом, прежде чем хозяева уразумели, что с гостями следует вести себя более осторожно. Отступив на десяток шагов назад, карлики принялись о чем-то громко и возбужденно переговариваться.
– Тебе не кажется, человек молодой, что лучше поладить с ними? – Пигал до того устал и проголодался, что готов был сдаться на приемлемых условиях.
– Отведите нас к царю,– крикнул Тимерийский.– Мы пришли с миром.
То ли слова князя возымели действие, то ли по какой-то другой причине, но карлики расступились, давая пришельцам дорогу.
– Похоже, они собираются нас конвоировать.– Пигал обернулся и покачал головой: – Удивительно несимпатичные рожи.
Если прикинуть, сколько времени князь с магистром находятся в пещере, и рассчитать расстояние, которое они прошли, то выходит, что эта пещера самая большая из всех, которые Пигалу довелось посетить. Собственно, это была даже не пещера, а подземный город, разбуженный бесцеремонным вторжением. Магистр испытал чувство неловкости под любопытными и далеко не дружественными взглядами аборигенов, выбегающих навстречу гостям из щелей подземного царства. Каждый из карликов почему-то считал своим долгом выкрикнуть по адресу пришельцев какую-нибудь гадость и сделать неприличней жест. Подобное поведение можно было объяснить либо врожденной злобностью характера, либо тем, что местные жители принимали межзвездных скитальцев за кого-то другого. Пигал готов был поклясться, что, грозя кулаками в их сторону, карлики в различных вариациях повторяли особенно часто слово: «Рески, рески, рески!..»
Из чего магистр сделал вывод, что существа, именуемые ресками, здорово насолили подземному народцу. Из дальнейших наблюдений выяснилось, что гнев народа направлен в первую голову против князя Тимерийского, а в сторону Пигала хоть и плюют, но без большого энтузиазма. Пораскинув ушами, а потом и мозгами, магистр пришел к выводу, что карлики считают его детенышем при крупном самце Тимерийском. Все это могло бы показаться забавным, если бы не увеличивающаяся агрессивность толпы, которая, подогревая себя воплями, требовала крови пришельцев. И тут достойнейшего Пигала осенило: не говоря лишнего слова, он стянул с себя меховую куртку, подаренную Великим Магусом, а следом и штаны. Судя по тому, как растерянно охнула толпа, магистр угодил карликам своим разоблачением.
– Советую раздеться, человек молодой,– сказал Пигал князю.– Если не собираешься отвечать своей шкурой за шкуру чужую.
Инцидент таким образом был исчерпан – голый князь не вызвал и сотой доли той злобы, какую вызывал одетый. Хотя и полного доверия к пришельцам не было, что, впрочем, естественно: порядочный человек не станет облачаться в шкуры негодяев. Пигал понимал карликов и где-то даже им сочувствовал.
– Браво, магистр,– сказал Тимерийский.– Ты проявил мудрость и спас нам жизнь.
Самоуверенность молодого человека воистину не знала границ. Хотя, очень может быть, в нем говорила чужая сила, привнесенная в организм из проклятого места.
Зал, в который путешественников привели конвоиры, отличался от всех виденных магистром помещений подземного царства обилием света, который больно резанул по глазам. Так больно, что они заслезились, и это обстоятельство помешало Пигалу разглядеть поднявшегося навстречу человека.
– Я рада приветствовать посланцев Альдаира в своем скромном убежище.
Голос был явно женским, и, еще не успев разглядеть лица его обладательницы, Пигал понял, что она хороша собой, и страшно огорчился этому обстоятельству. А потом, при чем здесь Альдаир? Если их и можно было назвать посланцами, то только посланцами негодяя Магуса, решившего позабавиться за счет неразумных странников.
– Разве вы не с планеты Альдаир? – Если судить по голосу, незнакомка была безмерно огорчена открывшейся ей сутью вещей.
Да и лицо, как сумел наконец разглядеть Пигал, являло собой смесь скорби и недоумения. Однако в глазах прекрасных, как сиринские изумруды, отражалось еще и любопытство, направленное, естественно, на князя Тимерийского, демонстрирующего достоинства своей фигуры. Пигал Сиринский, безусловно, терялся на столь роскошном фоне.
– Моя Нани призвала на помощь рыцаря с Альдаира,– продолжала красавица, обиженно надув губы.– И вот такая незадача – явились вы.
– Мы с магистром прибыли с Альбакерка, услышав ваш зов,– сообщил расстроенной красавице Тимерийский.– Так что ваша Нани просто ошиблась: Альбакерк и Альдаир многие, знаете ли, путают.
– Вы полагаете?
– Разумеется,– немедленно откликнулся на появившуюся в голосе красавицы надежду Тимерийский.– Мы с магистром путешествуем по Вселенной, спасая попавших в беду принцесс.
Достойнейший Пигал всегда возмущался той бесцеремонностью и лживостью, с которыми этот негодяй покорял женщин. Но в этот раз князь Тимерийский не слишком далеко ушел от истины. Зов ведьмы Нани действительно был услышан, именно на этот зов откликнулись дьявольским светом слезы Сагкха. И когда наконец старые ощипанные курицы поумнеют и перестанут пользоваться черными чарами, способными погубить весь мир. «Моя Нани» стояла тут же, шевеля беззвучно тонкими губами беззубого рта. В пристрастии этой выдры к Черной магии магистр нисколько не сомневался. Кто такие рыцари с Альдаира, магистр понятия не имел, но он точно знал, что ведьма Нани преподнесла доверчивой красавице такой подарок в лице проклятого князя, который вряд ли будет полезен прекраснейшей из прекрасных. Вслух свои мысли Пигал высказывать не стал. Во-первых, с какой же стати, если его даже не замечали, а во-вторых, это было совершенно бесполезно, кому поверит красавица: мудрому сиринцу или молодому красивому нахалу? Вопрос был чисто риторическим. Поэтому Пигал присел без зазрения совести к накрытому в мгновение ока столу и принялся поглощать расставленные закуски с аппетитом, уже однажды поразившим Великого Магуса.
