Ночное вефалийское светило бросило свой переменчивый взгляд на руки магистра и презрительно подмигнуло. Руки действительно не впечатляли, но ведь никто не требует от Пигала бранных подвигов, для этого существуют Герои, а вот что касается мозгов, то тут он любому великану может дать фору.
Девичий смех отвлек магистра от трудных размышлений. Какая-то парочка вынырнула из-за дальней колонны и устремилась к перилам террасы, не заметив прогуливающегося поодаль пожилого человека. Разумеется, Пигал Сиринский не собирался подсматривать за влюбленными, воркующими о своих мелких, в свете возникающих перед человеческой цивилизацией проблем, делишках, но деваться ему было некуда, поскольку даже его громкий кашель не был услышан и утонул в чужих причмокиваниях и придыханиях. Конечно, это был все тот же барон Феликс Садерлендский, которому дурная наследственность спать не давала. Возможно, Пигал так бы и ушел с террасы, оставив человека молодого наедине с совращаемой девушкой, но этой девушкой была Сабина, дочь его старого друга Весулия. И со стороны магистра было бы величайшей подлостью игнорировать гибель в объятиях нахального распутника невинного и наивного создания.
– Стыдно, человек молодой, обманывать невинное дитя,– громко сказал Пигал.
– А где дитя? – удивился Феликс, выпуская от неожиданности добычу из рук.
Смущенная Сабина тут же скрылась за ближайшей колонной, оставив расстроенного барона один на один с малосимпатичным и прилипчивым старикашкой. Нет все-таки справедливости на этом свете – посылать человека, можно сказать, на гибель и при этом мешать ему наслаждаться последним в жизни поцелуем.
– Ваш старый мессонский знакомый охарактеризовал вас, магистр, как мудрого и терпимого человека, но вы меня разочаровали, и теперь я думаю, что Летучий Зен ошибся, давая вам столь высокую опенку. Нельзя же в наше бурное время быть столь непроходимо старомодным. Вам не кажется, что это верх неделикатности, столь бесцеремонно вмешиваться в чужой разговор?
– Человек молодой,– возмутился Пигал,– я прожил на этом свете более семидесяти лет, и не вам учить меня хорошим манерам. Малышка Сабина дочь моего друга, и я не позволю вам разбить ее сердце.
– У вас стиль, магистр, как у моего братца Гига Мессонского,– усмехнулся Феликс.– Проще надо смотреть на жизнь. Не стал бы я разбивать сердце красавицы, меня интересовали только ее ноги. Поскольку появились подозрения, что они излишне волосаты. Теперь эти подозрения будут мучить меня всю оставшуюся жизнь.
– Человек молодой,– зафыркал Пигал,– нет в этом мире женщин более прекрасных, чем гельфийки. И волос у них на теле не больше, чем положено по всем канонам человеческой красоты.
– Вы меня успокоили,– расплылся в улыбке Феликс.– Одно мне непонятно: откуда у столь высоконравственного человека, почтенного старца, такие познания по части женского тела?
Нет, каков негодяй, просто невероятная наглость! Почтенному, убеленному сединами магистру говорить в лицо такие вещи. Это уже не бусонская, это какая-то меж-планетная язва, которую просто опасно выпускать на дорогу гельфов.
Но, увы, выпустить все же пришлось. Пигал лично проследил, чтобы молодые люди почерпнули необходимые знания из светящегося шара – ключа к дороге гельфов. Особенно пристально он наблюдал за пиковым кавалером, опасаясь, как бы легкомысленный барон не проманкировал той процедурой и тем бы не сорвал дело, обрекая и себя, между прочим, на вечные скитания в каком-нибудь захолустье Темного круга. Однако Феликса светящийся шар заинтересовал, и он без колебаний положил на него свою пятерню. Растопыренные пальцы ушли в глубь оболочки, которая на вид смотрелась прочнее прочного.
– Чертова игрушка,– только и сказал донельзя удивленный барон.
– С этой минуты,– торжественно произнес Пигал,– где бы вы ни оказались, полученные и отпечатавшиеся в подсознании сведения выведут вас к ближайшей станции и далее, по дороге гельфов, в нужную вам точку.
– По-моему, в моих мозгах ничего не отпечаталось,– усомнился Феликс, разглядывая свою руку.
– Человек молодой, если у вас есть мозги, то все, что нужно, они уже получили,– наставительно заметил Пигал.
– В наличии мозгов имперский барон как раз и сомневается,– съязвил Птах Арлиндский.
– Обращаю ваше внимание, просвещеннейший Пигал,– немедленно отреагировал на выпад арлиндца Феликс,– что мне, а в моем лице и всем баронам Мессонской империи было нанесено тягчайшее оскорбление, смываемое только кровью.
– Я не согласна с Птахом,– сказала Лулу.– Мозги у Феликса есть, но они давно скисли от безделья.
Оскорбленный барон вновь было воззвал к члену Высшего Совета, но был остановлен Гигом Мессонским:
– Хватит паясничать, Феликс, сейчас не до шуток.
Пигал с его высочеством был совершенно согласен. Хотя поначалу он принял разглагольствования Феликса за чистую монету и хотел уже было вступиться за него, чтобы унять страсти. Но, к счастью, хватило выдержки не ввязываться в шутовское представление, устроенное бароном, и не ронять себя тем самым в глазах молодежи.
– Я все-таки не понимаю,– сказал серьезный Андрей Ибсянин,– как полученные нами знания позволят нам добраться до существ, изображенных на картах?
– А я что говорил,– немедленно поддержал его Феликс.– Разумный человек, если он не принц и не принцесса, обязательно спросит о главном.
Просвещеннейший Пигал поспешил прояснить ситуацию:
– Вам никого не надо искать, люди молодые. Стоит вам только ступить на дорогу гельфов, как эти существа вас сами найдут. Удара можно ждать с любой, самой неожиданной стороны.
– Новое дело! – хмыкнул Феликс.– Против нас будет действовать целая орда, а мы выступаем сиры и босы.
В этот раз никто Феликсу не возразил – пиковый был кругом прав. А просвещеннейший Пигал слишком уж легкомысленно подталкивает молодых людей навстречу неодолимым силам.
– Наши ресурсы уже мобилизованы,– пояснил Пигал.– И Герои Парры, и гельфы обеих планет пойдут к нам на помощь по первому же зову. Но беда в том, что никто не знает куда.
– Иными словами,– дополнил магистра Феликс,– нас используют в качестве живца, чтобы рыбка клюнула?
– Можно сказать и так,– кивнул Пигал.– А чтобы обеспечить связь, мы с Лулу пойдем вместе с вами.
– Девчонку, по-моему, брать не стоит,– засомневался Феликс.
На что получил отповедь от просвещеннейшего члена Высшего Совета:
– Ее высочество Лулу обладает такими познаниями и способностями, без которых ваше блуждание по планетам Темного круга будет втройне опаснее. Она магистр Белой магии, как и ваш покорный слуга.
Просвещеннейший Пигал сказал не всю правду, поскольку достойнейшая Лулу не чужда была и магии Черной, но на этой скользкой теме не следовало, пожалуй, заострять внимание почтенного собрания. Что же касается самого магистра и члена Высшего Совета, то он Черную магию, безусловно, осуждал, но, увы, создавшаяся критическая ситуация не располагала к излишней щепетильности.
