– Кагана, говоришь? – удивился Бутуй. – Но ведь Асгард еще не взят?
– Возьмем! – уверенно сказал Весень и потрепал боярина по плечу: – Отдыхай, ас, чего уж теперь переживать о потерянном.
О вампиршах биармский боярин даже не обмолвился, а Бутуй не рискнул повторить свой вопрос. Не буди лихо, пока оно тихо. Хорошо уже то, что навий в стане Яртура все-таки нет. Стемир-то, скорее всего, либо для красного словца соврал, либо просто хотел напугать асов. Такого прежде не бывало, чтобы люди и навьи плеч о плеч в бой шли.
Бутуй, слегка успокоенный чужими заверениями и собственными рассуждениями, проспал спокойным сном до самого рассвета. И с первыми лучами солнца подхватился на ноги относительно здоровым и бодрым. Яртуров стан уже просыпался, и меж затухающих костров бродили самые обычные люди. По черным волосам и смугловатым лицам Бутуй без труда определил в них биармцев. Беры-то посветлее будут, не говоря уже об орланах. Боярин аккуратно скатал медвежью шкуру, служившую ему постелью в эту ночь, и перенес ее поближе к роскошному шатру, вход в который стерегли два смурных биармца, при мечах и с копьями в правой руке, два круглых щита лежали рядом. Видимо, боярин Весень не любил, когда его тревожили по ночам, но не исключено, что он просто кого-то побаивался в этом разношерстном воинстве.
Полог шатра вдруг дрогнул, откинулся в сторону, и перед взором изумленного Бутуя предстала редкой красоты женщина, со смуглой кожей и черными как смоль волосами. При виде обнаженной по пояс красавицы у Бутуя дрогнуло сердце. Грудей таких совершенных форм ему видеть еще не доводилось. Бедра, прикрытые тончайшей полупрозрачной материей, тоже были хороши. А уж стан наложница боярина Весеня гнула так, что у биармцев, стоящих на страже, скулы сводило. Зато Бутуя неожиданно прошиб холодный пот. А ведь именно такими Ермень вампирш и описывал! Соблазнительными, смуглыми, черноволосыми, с наглым зовущим взглядом, способным любого мужчину довести до умопомрачения. Не будь Бутуй почти абсолютно уверен, что перед ним не женщина, а кровососущая тварь, наверняка не устоял бы перед ее чарами. Впрочем, соблазнять полоненного боярина чернавка явно не собиралась, хотя и смотрела на него с видимым интересом. На всякий случай Бутуй поклонился, вампирша ответила ему ласковой улыбкой. Однако завязывающиеся между чернавкой и боярином отношения прервал своим появлением Весень. Он вышел из шатра, одетый в лазоревый кафтан, перетянутый шитым золотом поясом. Головным убором Весень пренебрег, но меч с собой прихватил. Небрежно шлепнув вампиршу по попке, он радостно приветствовал Бутуя:
– Здрав будь, боярин.
– И тебе здравия, – не остался в долгу Бутуй.
За спиной у Весеня тут же, словно из-под земли, выросли четыре мечника. Биармец удовлетворенно кивнул и подхватил боярина Бутуя под руку.
– Понравилась тебе, я вижу, моя Велена, – усмехнулся Весень.
– Хороша, – не стал спорить Бутуй. – Но я человек в желаниях скромный и на чужое добро рот не разеваю.
Весень захохотал так заразительно, что Бутуй помимо воли вынужден был к нему присоединиться.
– Это как раз тот случай, боярин, когда скромность человеку только на пользу. Если, конечно, в дело не вмешался жар-цвет.
Бутуй намек понял и потому счел нужным пояснить:
– Я жар-цвет не видел. Даже близко к нему не подходил. Меня княгиня Лада предупредила.
Весень горестно вздохнул и покачал головой:
– Не стану скрывать, боярин, но веду я тебя, скорее всего, на смерть. Яртур тебя ненавидит. И ты сам знаешь почему. А мне бы не хотелось, чтобы человек, столь самоотверженно спасавший своего князя, пал под секирой палача.
– Не виноват я в смерти княгини, – почти простонал испуганный Бутуй. – Клянусь Перуном.
– Я бы на твоем месте не стал бы клясться Перуном в стане печальников Велеса, – остерег аса биармец.
– Это князь Волох и княжич Ратмир устроили в моем саду ловушку для посланца Яртура. А я ведь договориться хотел. Князь Родегаст уже согласился удалить жар-цвет из Асгарда и признать Яртура князем Себерии и Орлании. Кабы не эти двое подлецов, коим война была выгодна, мы бы непременно договорились.
– Я тебе верю, боярин, – кивнул Весень. – Но вот поверит ли Яртур? Он ведь свою мать едва ли не целый месяц оплакивал. И, надо признать, княгиня Лада достойна была подобной тризны.
– Кто ж спорит, – печально вздохнул Бутуй. – Я эту женщину любил и сделал все, от меня зависящее, чтобы вырвать ее из Асгарда и перевезти в Расену. Княгиня Лада хотела предотвратить войну, а я ей помогал в этом, как мог.
– Жаль, боярин, что твои старания не просто пошли прахом, но бросили на тебя тень, – покачал головой Весень. – Яртур порой бывает страшен в гневе. Так ты говоришь, что Родегаст согласен был отдать жар-цвет?
– Не отдать, а спрятать его где-нибудь в горах, подальше от Асгарда.
– И спрятал? – насторожился Весень.
– Пока нет, – вздохнул Бутуй. – Не до того ему было – сначала свадьба, потом война.
– А княгиня Леля действительно забеременела?
– Да как тебе сказать, боярин, – развел руками Бутуй.
– То есть? – Удивленный Весень даже остановился и огляделся по сторонам. – А все ваши в один голос твердят, что Леля понесла после свадьбы, на коей ты, боярин, был едва ли не первым лицом.
– Первым был не я, боярин Весень, а князь Родегаст, – усмехнулся Бутуй. – Но был еще один – первее первого.
– Темно говоришь, ас, – укоризненно покачал головой Весень.
– Торгуюсь, – охотно пояснил Бутуй. – А что еще на моем месте остается делать.
– Это правильно, – одобрил его поведение биармец. – Коли есть что продать – продавай.
– А какую цену ты мне предложишь, боярин Весень?
– Жизнь, – спокойно отозвался подручный рахмана Коломана.
– Считай, что договорились, – кивнул Бутуй.
Весень слушал рассказ асского боярина с огромным интересом, лишь время от времени задавая уточняющие вопросы:
– А имя альва ты не знаешь?
– Откуда, – развел руками ас. – Где та страна Лебедия, а где мы? Но кагану Яртуру ты скажи, боярин Весень, что Бутуй готов клятву принести хоть именем Перуна, хоть именем Велеса, что ребенок княгини Лели зачат от альва и что замуж за Родегаста она выходила, уже будучи беременной. Есть еще один человек, знающий мою тайну, но он простолюдин и веры ему не будет.
Боярин Бутуй был человеком искушенным, а потому очень хорошо понимал заботы новоиспеченного кагана Яртура. Не взяв Асгард, он никогда не достигнет своей цели. Но даже и взятие замка, построенного самим Перуном, не разрешит всех его проблем. Ибо волхвы Ударяющего бога, конечно, могут объявить мужа княжны Олены владыкой Асгарда, но это произойдет только в том случае, если не останется прямых потомков князя Родегаста и княжича Ратмира. А без признания волхвов все победы, одержанные Яртуром, пойдут прахом.
