– Три тысячи двести, – ответила бледная дамочка за прилавком.
– Ого! Столько денег за железяку! А казакам у вас скидка предусмотрена? Знаю, везде казакам и пенсионерам скидка!
– Три тысячи, – смелая женщина за прилавком, совсем осмелев, хохотнула, прикрывая рот ладошкой. – Только для казаков и ветеранов труда.
– Чудесненько! – гог обернулся на одной ноге, и его спортивные брючки обзавелись красными лампасами, а верхняя часть бейсболки превратилась в папаху. – Я как раз и есть казак. Казачище я!
– Триша! – возмутился Шанен Горг. – Ты чего народ дуришь? Казак-то ты ряженый.
– Я ряженный?! Да в нашем брехливом городе все остальные ряженые, а я казак потомственный! – гог подбоченился, взмахнул и щелкнул хвостом будто нагайкой. – Магистр, уважаемый, не будьте жмотом – займите мне пятнадцать настоящих рублей по пятере, – попросил он.
Хельтавар неохотно полез в карман, выудил три монетки и вложил их в мохнатую ладонь.
– Я мигом, магистр! – Тришка метнулся к игровому автомату, мигавшему дисплеем и цветными лампочками у входа в магазин.
Через пару минут он вернулся, неся полную папаху блестящих кругляшей и сверкая от счастья глазами.
– Вот, ровно три тысячи рублей. Повезло мне – отчего-то все три раза по три семерки выпало! – поделился он радость с обалделыми продавщицами. – Давайте сюда сабельку!
Из магазина сувениров они двинулись по проспекту Кирова. Весь путь до ювелирного салона, где магистр Шанен Горг намеривался отыскать что-нибудь подходящее в подарок Хрипунову, Тришка нес пустую коробку. Нес он ее с большой неохотой, показательно обливаясь потом, вывалив длинный язык и жалобно постанывая:
– О, почтеннейший! Почтеннейший, не могу я больше ее тащить! Ручки отрываются, ножки не идут! И все из-за мента позорного!
– Терпи, Триша, – отвечал ему Хельтавар, неторопливо кушая сливочный пломбир.
Когда последний кусочек мороженого растаял во рту Шанен Горга, до очередной цели их путешествия осталось несколько шагов. Магистр вытер руки платком и поднялся по ступенькам, над которыми сияла золотистая надпись «Престиж». Торговый зал встретил их прохладными дуновениями сплит-системы, блеском драгоценных изделий на витринах и грубым голосом охранника:
– Чего здесь хотели?
– Хотели что-нибудь очень красивое и очень полезное, – представляя, как редко встречаются эти два качества сразу, магистр поморщился и сделал шаг к витрине с эффектного вида продавщицей.
– Пойми, братан, хотим новому милицейскому начальнику дары принести, – внятнее объяснил Тришка охраннику, увязавшемуся за ними с собачьей наглостью. – Свои дела с ним трем.
Несколько посетителей у окна и возле стеклянной пирамиды, заполненной изделиями из поделочных камней, мигом потеряли интерес к товарам и воззрились на гога.
– Нет, нет, нет, – Хельтавар переходил от витрины к витрине, почти не глядя на дорогие побрякушки. – И нет здесь для подполковника Хрипунова ничего. Постный выбор, – он остановился напротив продавщицы и спросил очень учтивым тоном: – Скажите, красивая, как я могу видеть Якова Ивановича Маркинштейна?
Красивая хотела что-то ответить, скруглила рот, но, не выдавив ни звука, метнулась за бархатный занавес. Пока Триша, подергивая хвостом, рассматривал пустой закрашенный простенок, на котором не так давно висело огромное зеркало, из-за бархатного полога появился владелец салона. Обостренным от природы чутьем Яков Иванович сразу определил, что посетители перед ним очень не простые и, минуя прилавок, с любезнейшей улыбкой вышел прямо в торговый зал.
– Яков Иванович? – Шанен Горг встретил его не менее любезной улыбкой. – Нам бы подарок для господина Хрипунова. Ведь знаете, радость какая, он сегодня назначен начальником Управления!
– О, наслышан! С утра только об этом и говорят. Настоящие чудеса! – Маркинштейн хотел добавить: «чудеса, как эта скотина влезла на кресло Прокопова», но поостерегся и сказал: – Думаю, Василию Михайловичу, требуется особо памятный подарок. На какую сумму располагаете?
– Цена не имеет значения, – небрежно ответил магистр. На всякий случай он сунул руку в пустой карман, и там образовались, захрустели какие-то бумажки. – Тысяча долларов. Две. Три… – считал Хельтавар, вытаскивая новенькие купюры.
– Тогда что-нибудь редкое, с бриллиантами? Часы «Ролекс»? – хозяин салона раскраснелся и шагнул к центральной витрине.
– Нет, нам бы цепочку, – остановил его порыв магистр. – Обычную цепочку из обычного золота.
– Цепочку? – лицо Якова Ивановича исполнилось недоумения.
– Да, братан, цепочку, – подтвердил Триша, роняя подарочную коробку на пол. – Только саму толстую. Э-э… Такую! – демонстрируя желаемую толщину, гог сжал кулачок и вскинул средний палец. – Короче, как у нармальных пацанов.
– Решено, – сказал Хельтавар. – Именно такую.
– Боже мой! – владелец салона вознес взгляд к потолку. – Пожалуй, найдется такая. Хотя она единственная и по заказу. Ну, хорошо, – решился он и рысью бросился к бархатному занавесу.
Появился так же быстро, сверкая глазами и неся небольшую коробочку, отделанную сафьяном.
– Смотрите, пожалуйста, – он откинул крышку и теперь уже неторопливо, важно начал поднимать дорогое изделие из мягкого ложа. Цепь действительно была толстой, как раз с Тришкин палец. – На шее начальника Управления будет смотреться хорошо, – сообщил Яков Иванович, подумав, что Хрипунову больше подошла бы грубая намыленная веревка.
– Не, нам не на шею ее, – Тришка махнул хвостом и лукаво покосился на продавщицу и молчаливых посетителей салона. – Нам в уши ее продевать, чтобы голову вешать.
– Голову? Чью голову? – Маркинштейн, старательно демонстрируя, что шутка его развеселила, расхохотался и похлопал себя по животику.
– Вашу, разумеется, – Хельтавар осторожно взял цепочку из его дрогнувших рук.
– Ну, конечно же! Улыбочку, пожалуйста, – гог отошел на два шага, словно собираясь запечатлеть Якова Ивановича на памятное фото. – Опаньки! – он с казачьей сноровкой выхватил саблю, подпрыгнул и снес голову хозяина салона.
Разделенный на две неравные части, Маркинштейн шлепнулся на пол. Возле дальней витрины взвизгнула и тут же закрыла рот рукой толстая женщина. Остальные стояли беззвучно, уставившись на распростертое тело и голову с обращенными к богу глазками.
– Ай-я-я, забыли спросить, сколько стоит цепочка, – спохватился Тришка и с горя обтер саблю о брюки охранника.
– Какое упущение, – магистр цокнул языком и подошел к продавщице, вероятно, испытывавшей в этот момент сердечный приступ. – Так сколько стоит цепочка?
Она отчаянно замотала головой и замычала.
– Сколько, сколько? – не понял Шанен Горг.
– Семьдесят… девять… тысччч, – выговорила продавщица. – Не надо платить.
