– Ну-ка! Летите направо, сучьи дети! – скомандовал Володя.
На неласковый оклик обувка от Неульгины повиновалась безоговорочно. Снова впереди замаячил дом Вей-Расты. Промелькнули окошки, завешенные разноцветными шторами. Атланты или какие-то голые каменные мужики в нишах. За ними Вова взял чуть вверх и, поравнявшись с углом здания, крикнул:
– Теперь я знаю!
Его лицо расцвело демонической улыбкой.
– Чего? – в один голос спросили Стражи.
– Ха-ха! – сказал милиционер. – Налево, сучьи дети!
Семин и Вей-Раста одновременно повернулись налево, но, не увидев там ничего кроме зеленой шпалерной стены, снова уставились на участкового. Он был уже в нескольких метрах от края крыши. Глаза его затуманила радость, будто он заглянул под юбку богине.
– Давай руку! А то опять улетишь! – Артем поспешил к нему на помощь и протянул дрожащую ладонь.
– Стоять, сучьи дети! – скомандовал милиционер.
Видимо от этих слов волшебство сандалий мгновенно вырубилось. Снова вступил в силу закон тяготения, и Владимир пошел на снижение. Так резко, словно под ним кто-то вышиб табуретку. До руки Семина он не дотянулся. Успел лишь схватиться за край крыши. Однако и там он продержался недолго: пальцы соскользнули с гладкого камня.
Вей-Раста наклонилась над балюстрадой и пыталась помочь ему каким-то заклятием – на это у нее было слишком мало времени.
Падая вниз, Лыков зацепился за выступ над нишей, перевернулся, и следом послышался звон стекла.
– Он влетел в окно, – догадался Семин. – В твое окно.
Ларса сбежала по лестнице и чуть не споткнулась об распростертое тело милиционера. Половинка рамы была выбита, занавеска сорвана. Сам капитан лежал на осколках стекла. Лежал вполне живой и улыбался во весь рот, сверкая золотой коронкой.
– Классные башмаки! – восторгался он. – Просто супер-шузы!
– Что-что? – ведьмочка нахмурилась, приподняв юбку и присев возле участкового.
– Бредит он, – решил Семин. – На нервной почве или башкой ударился, потерял самоконтроль.
– Отлично все со мной, – Володя шевельнулся и с кряхтением сел. – Спину только ударил, плечо и локоть расшиб. А так – все нормально.
Пошатываясь, он доковылял до дивана и скромно спросил:
– Госпожа Вей… Раста, разрешите воспользоваться? Ноги чего-то меня не держат.
– Ложись, ложись, – ведьмочка помогла устроиться ему на диване и принесла шерстяной валик под голову.
– А башмачки классные! Супер-шузы! – повторил капитан Лыков, счастливо глядя в потолок. – Спасибо Гулфику! И ведьме старой спасибо. Точно такие башмачки были у Гингемы, – он согнул ногу, заохал от боли в спине и аккуратно снял один сандалий. – Я точно помню. Еще с детства. Один в один такие, только серебряные. Их у нее Тотошка насадил и отдал Элли.
– Ну, гонит! Точно, крыша поехала, – сочувственно проговорил Семин.
– Артем Степанович, ты «Волшебник Изумрудного города» читал? – Володя приподнял голову, проницательно глядя на Семина.
– Читал. Ляг и успокойся, – Артем несильно нажал на его горячий лоб, возвращая голову на место. – Ларса, дорогая, у тебя есть валерьянка? Накапай ему с полстакана.
В арсенале ведьмочки валерьянка не имелась и вряд ли Вей-Раста знала о назначении этого препарата, но мысль Семина она истолковала верно и поспешила напоить милиционера более эффективным настоем.
– Я говорю, у Гингемы такая же обувка была. Точно, как у меня. Летающие башмачки, – последнюю фразу участковый проговорил тихо, будто подчеркивая ее огромное значение. – Понимаешь? Летающие!
– Хочешь сказать, что сандалии тебя в небо отправили? – Артем недоверчиво посмотрел на обувь, изъятую у Неульгины.
Обычные с виду сандалии, на толстой кожаной подошве. Потертые ремешки, шитые серыми нитками, позеленевшие пряжки с неведомыми значками. Только маленькие крылышки прилажены как-то не в тему. Из-за этих крылышек у Артема и возникло подозрение, что милиционер говорит правду, но не в силах так вот сразу согласиться с этой правдой, Семин ехидно заметил:
– У Гингемы туфельки были, а не сандалии. И не летающие, исполняющие разного сорта желания. Это я точно знаю. Сам в детстве читывал много раз.
– Но летать они при желании позволяли. Мои точно позволяют. Не веришь что ли? Эх, гражданин, очевидному факту не веришь! – капитан Лыков, завозился, держа один сандалий в руке, и лег поудобнее. – Тогда, брат, это у тебя с головой плохо.
Он чуть помолчал. Было слышно, как Ларса звенит на кухне посудой.
– Сейчас скажу заклинание – гляди, что будет, – снятый сандалий Володя прижал к груди и тихо проговорил: – Летите, сучьи дети…
Мгновенно обутая нога его оторвалась от дивана. И милиционер начал воспарять к потолку. Он успел перевернуться, схватиться за изголовье и прорычать:
– Стоять, сучьи дети!
Волшебная сила сразу оставила его в покое его больное тело. Он шлепнулся на диван. И Вей-Раста застыла на пороге с глиняной чашечкой.
– Сандалии у него летающие, – пояснил Семин ведьмочке. – Просто летающие сандалии. А с головой, возможно, в порядке.
– Здорово. Но настойку выпить надо. Успокоится, уснет, а утром проснется как новенький, – Ларса подошла к Володе и приблизила чашечку к его губам.
– Я не бу… – дальше он забулькал, давясь горькой жидкостью, которую Вей-Раста с садистским наслаждением вливала в рот. – Хороший мальчик, – похвалила она милиционера, потрепала его шевелюру на темечке. Он подкатил глаза, прошептал что-то неразборчиво и рухнул в мир снов.
– Как же получилось, что Неульгина об их свойстве ничего не знает?! – удивлялась Ларса, разглядывая крылатую обувь, под мерный сап капитана. – Удивительно. Наверное, Гулфик их спер у кого-то, а она, не разглядев, сразу их в сундук. Ну, хорошо. Нам на руку. Нам такая вещь пригодиться. Может быть завтра, когда Валенкир поведет нас против Шанен Горга и его команды.
– Темнеет чего-то, – заметил Семин.
Сумерки, так неожиданно наступавшие за окном, представлялись Артему явлением таким же необычным, как и летающие сандалии. Он точно помнил, что десять минут назад солнце по-прежнему было в зените, и на небе не виделось ни облачка.
– Пойдем на крышу, – предложила Вей-Раста. – Я люблю сидеть там вечерами.
Артем с готовностью шагнул к лестнице.
– Сейчас я. Только на ужин нам кое-что соображу, – ведьмочка устремилась на кухню. Послышалось бряцанье тарелок.
5
Вечерело. Верхушку Машука еще красил ржавый солнечный отблеск, а каштановую аллею уже тронул робкий сумрак.
После трудового дня, полного великих революционных свершений, Хельтавар с Тришкой сидели под навесом кафе «Рома Пицца» и наслаждались мороженым из стеклянных креманок. Мороженное оказалось чрезвычайно вкусным: сладким, холодным, даже политым тягучей жидкостью, похожей на клубничный сироп. И людей вокруг было мало: все, кто прогуливался по проспекту в этот час, побежали к зданию Администрации, смотреть на свежеперемещенный Провал, слушать голоса сирен и дивиться новой архитектуре самой Администрации, которую народ уже успел переименовать из «белого дома» в «дом черный».
