Схватив сумочку Вей-Расты, он тихо прошествовал в дальнюю комнату и присел на ящик в углу. Придвинув другой ящик, Артем решил исследовать содержимое сумки. Сперва ему под руку попалось три свитка, скрученных в тугие рулоны, и потрепанная грамота Эвеха Варра. Сразу вспомнилось, как ведьмочка, взмахнув свитком, сотворила портал перед личиком дракоши, когда тот наводил ужас перед пятиэтажкой. Портал был бы очень кстати: даже если он вывел бы в не очень приветливый мир, то все равно это был шанс вырваться из подземелья Хельтавара и, возможно, добраться до Заставы. Однако Семин напрочь не помнил, какие слова говорила Ларса, используя грамоту.
На всякий случай Артем попробовал несколько известных из книг и фильмов заклинаний. Встал в полный рост и, взмахнув свитком, произнес:
– Сим-сим, откройся!
Ничего выдающегося не случилось, если не считать, что за дверью послышалось ворчание грехоморов.
Тогда Артем попробовал: «Крибле, крабле, бумс!», «Миндер, пиндер, громовиндер!» и «Крекс, фекс, пекс!». Ни одно из популярных заклинаний не сработало. По мнению Артема Степановича, неудача заключалась в том, что его магические формулы были исключительно хлуйскими, а реликвия святого Варра функционировала лишь, когда к ней обращались на языке изначальном. Поэкспериментировав с грамотой еще немного, он перешел к свиткам. Развернул их все, разложил на полу и попытался прочитать, начертанное на пожелтевших пергаментах. Здесь его ожидало еще большее разочарование: на первых двух волшебных документах он не смог разобрать ни слова. Несколько знакомых слогов он нашел на последнем. Тихо, чтобы не привлечь внимания грехоморов, произнес их, и свиток отчего-то скукожился, потемнел и рассыпался прахом.
От непокорных свитков Артем перешел к пузырькам и баночкам. Назначения их он не знал, и не представлял, чем могут помочь всякие подозрительные зелья и снадобья в его отчаянном положении. Долго перекладывал их с места на место, расставлял на ящике в красивый рядок, словно рыночный торговец товар перед покупателями. Затем набрался смелости и попробовал наложить слой густой янтарно-желтой мази на стену – из этого не вышло ничего хорошего, лишь на стене вздыбилась и обвалилась штукатурка. Состав из хрустального пузырька, вылитый на пол, родил облако бурого дыма и смрада горелой резины. От него закружилась голова, и запершило в горле. Более с волшебной химией Семин решил не баловаться. Сунул руку глубже в сумку, выложил какие-то мелкие вещицы вроде заколок, булавок с разноцветными камешками еще каких-то простеньких украшений. В отдельном кармане обнаружил тяжеленький круглый предмет.
Предмет походил на грецкий орех. Только был покрупнее и выполнен из серебра. Этот «орешек» Артем уже где-то видел. Напряг память и вспомнил, что именно его со всей торжественностью магистр Валенкир вручил Вей-Расте перед расставанием.
– Семя Желания, – прошептал Страж. – Видимо, отличная вещь, если она была так дорога Валенкиру.
На каемке, опоясывающей Семя, он заметил небольшую защелку. Прежде, чем нажать на нее ногтем, Страж задумался, какое желание следует загадать. Мысли в голове вихрились диким роем, но внятной не было ни одной. Артем только слышал, как в затылке болезненно пульсирует кровь, и что-то гудит в ушах. Подумав еще минуту, он решил действовать. С героической силой нажал на выступ. Раздался щелчок. Волшебный «орех» раскрылся, словно миниатюрная шкатулочка. Тут же из его недр вырвалось золотистое облако и с недовольным ворчанием воспарило к потолку.
– Их было только трое? – уточнил Хельтавар у Шаволга, стоявшего у пьедестала статуи.
Дейф молча кивнул.
– Странно, должен быть еще один. Именно от него я чувствовал наибольшую угрозу, – магистр опустил голову и задумался. Куда исчез Артем Семин, оставалось загадкой, и она весьма волновала магистра. Уже третий день Шанен Горг чувствовал необъяснимую угрозу от этого человека – мелкого безызвестного хлуйца. Угроза разрасталась, сгущалась и темнела в тайных, видимых лишь самому Хельтавару планах мироздания. А магистр ничего не мог с этим поделать: никчемный хлуец выскальзывал из его рук прытким пескарем и исчезал в мутной воде бытия.
– Нет. Только трое, – еще раз подтвердил Шаволг.
– Мы все перепроверили. Больше там никого нет, – сообщил дейф, вошедший в зал последним. – На всякий случай стражники еще прочесывают коридоры.
– Так-так, – сказал Тришка, прохаживаясь длинными шагами по зале. – Всего трое бестолковых заморышей! И это несчастное воинство собиралось нам устроить трепку? – он остановился и с обезьяньей ухмылкой взглянул на капитана Лыкова, затем на рыцаря, бунтующего в прозрачном пузыре. – Величайший, – гог повернулся к Хельтавару. – Это что же делается?! Что же в светлом мире Верховных твориться?! Если на борьбу с революцией посылают таких никчемных личностей, то что-то прогнило в высших хорах!
– Честно говоря, я ожидал увидеть среди них хотя бы парочку магистров Заставы, – не скрывая разочарования, Шанен Горг встал с золотого трона и приблизился к пленникам. – Но магистры под стать Верховным, вконец обленились и довольствуются только сладкой жизнью в Магистрате. Их больше волнуют вопросы карьеры, личные амбиции и распределение подачек свыше. Правильно я говорю? – он приподнял пальцем подбородок Владимир а Владимир овича.
– С вами, как с бессовестным преступником, соглашаться не хочу, но… по велению совести вынужден, – участковый горько сглотнул. Руки и ноги не слушались его. У милиционера было такое чувство, будто ему вкололи двадцать кубиков аминазина, и он стоял, не в силах пошевелиться. – Если бы с нами был хотя бы Валенкир, мы бы вас сделали! Разделали под орех!
– Ага, сделали. В штаны бы вы от натуги наделали, – Тришка задрожал от смеха.
– Скажите, товарищ милиционер. Ведь вы, милиционер? – Хельтавар вопросительно изогнул бровь. – Вижу – да. Скажите, а почему мы, по вашему глубоко профессиональному мнению, преступники? И почему бессовестные?
– Потому, что всех вас за решетку надо, – аргументировано ответил капитан Лыков. – Или расстрелять без суда и следствия, как в благословенные тридцатые.
– Ах, вон оно как, – Шанен Горг понимающе закивал. – Доложу вам, уважаемый, что все, что я делаю, я хотя бы пытаюсь делать по совести. И что такое, по-вашему, «преступники»? Те, кто преступил грань, очерченную Законом? Верно? Так вот, я не подчиняюсь вашим законам. С чего вы взяли, что ваши законы более законны, чем законы Минаи, Андрии или самой Заставы? Но и законам Заставы я не подчиняюсь – не я их писал, чтобы исполнять. Никто не спрашивал моего мнения, хочу ли я жить по этим законам. Никто мне даже не предлагал принять их. Меня просто поставили перед фактом, мол, я должен подчиниться и делать то-то и так-то. Но я никому ничего не должен. Так что вы меня любезно извините…
– И меня извините. Тоже любезно, – Тришка подскочил к Володе и дружески потрепал его за нос. – Мы тут ничего никому не должны. Наоборот, нам все должны. После стольких лет наших мучений, наконец, справедливость тихонечко торжествует. Впервые мое сердечко радуется, а магистров ваших пусть инфаркт с миокардом трахнет.
