– Ну-ка дай мне, – отбросив горсть сапфиров, Леос подскочил к Карриду, потянул из его поросших волосами ладоней металлическую баклажку и припал к горлышку. – Очень неплохое вино. Восхитительное, как поцелуй Рай! Вернее, мэги Глейс! – торопливо поправился бард и обтер мокрые губы.
– Да не брешите вы! Знаете сколько веков Пирамиде и всему, что здесь есть? Хотя, как поцелуй мэги Глейс это пойло вполне может быть, – несколько рассердившись, Астра приподнялась и протянула руку: – Дайте сюда!
Набрав в рот немного напитка, госпожа Пэй долго не решалась проглотить. Пробовала его на вкус, проводя языком по небу, втягивала ноздрями воздух, потом все-таки сглотнула. Вино на самом деле было хорошим или даже прекрасным, сладким и крепким. Почти сразу приятное тепло разлилось по животу, слегка закружилась голова. Повернув сосуд к свету магических шариков, висевших под звездным сводом, Астра начала разглядывать знаки на серебряном теле сосуда, пытаясь понять, какое за ними скрыто волшебство.
– Эта вещица не простая, господин Балдаморд, – сказала мэги. – Непростая тем, что вино в ней никогда не кончается. Сейчас мы это проверим, – она перевернула баклажку, выливая ее содержимое.
– Светлейшая! Светлейшая! – вскричал Каррид Рэбб, глядя выпученными глазами на багровую лужицу, растекавшуюся по светлому мрамору. – Зачем же так?! Как небожественно! Кощунство какое! – когда на пол упали последние капли, анрасец отвернулся, втянув голову в плечи.
– Не убивайся, волосатик, мы просто проверим. Или я, по-твоему, совсем глупая, не понимаю, что за руны тут нацарапаны? – подняв бровь, Астра обвела внимательным взглядом троих мужчин, хмуро стоявших перед ней.
– Нет, госпожа Пэй, ты, конечно, очень умная, но о сосудах бесконечного вина я ничего прежде не слышала, – отозвалась Верда, помахивая свитком и подходя ближе. – Не бывает таких. Видишь ли, это противоречит некоторым законам исполнения магии.
– Здесь либийская магия. Каррид, дай сюда пробку, – закупорив сосуд, дочь магистра потрясла им возле уха, прислушиваясь, не забулькает ли там волшебный напиток, однако баклажка оставалась пустой. – Магия либийская, но она, видимо, не работает. Да мора плешивая с ним. Выберемся отсюда, долетим до Гефахаса и сразу в лучший кабачок завернем. Я вам по пять бочонков куплю. Пойдемте отсюда, а то сейчас расплачетесь.
Сумки с золотом и прочим добром, собранным Карридом и Леосом, были слишком тяжелы, и их пришлось оставить в проходе недалеко от двери. Анрасец долго протестовал против такого возмутительного решения госпожи Пэй, уверяя, что он сможет нести еще столько же. Только Голаф и Верда отговорили его, заверив, что воров, кроме них самих в Пирамиде нет, и никуда ценная ноша из коридора деться не может. Последним доводом, склонившим Рэбба идти дальше налегке, послужили слова мэги Глейс: она пообещала, что зал с саркофагом Кэсэфа уже близко и там наверняка можно найти еще больше сокровищ и вещиц самой безумной стоимости.
Они двинулись дальше, ходом уже известным франкийцу и мэги Верде. Скоро впереди в голубоватом блеске светляков показался портал, обрамленный белыми и красными полосами, подобно либийскому плату. Над ним возвышалась две статуи, скрестившие жезлы Могущества и Власти. Звериные головы: льва и гиены, оскалившись, смотрели сверху прозрачными топазовыми глазами так остро, что бард остановился, застыл, будто зачарованный, его лоб покрылся испариной.
– Я напишу о них… Напишу песню. Уже слышу эту музыку, тихой, сжимающей сердце мелодией, раздающуюся в ночи. И все, кто ее слышат, замирают, теряя волю и разум. Это очень красивые и страшные звуки, похожие на голоса чужих богов, – бормотал он, не двигаясь с места.
– Не надо, Леос, писать и слушать такого, – госпожа Глейс, зная о гипнотических свойствах древних изваяний, осторожно отвлекла внимание барда движением пальца, потом потрепала Леоса по щеке.
– Они, как живые, шет залим. Будто не человеческими руками делано, – задрав голову, сказал Каррид Рэбб. – А, госпожа Пэй? – вскарабкавшись на ступню статуи, анрасец с восхищением смотрел на цветные переливы эмали, покрывавшей каменные тела; золото разных оттенков, блестевшее на их массивных украшениях. – Господин Брис, если вы подсадите меня, так, чтобы я мог выше залезть, то я, пожалуй, выковыряю камешки из их палок, – предложил Каррид. – Почему бы нет? Знатные камешки. Аметисты, наверное, или что-то получше. Статуям они явно без пользы. А если еще выше вскарабкаться, то и глаза можно выковырять, чтоб не пялились на нас бессовестным образом.
– Не надо ничего выковыривать, – отвергла Астра. – Зал Кэсэфа на следующем уровне. Мы у цели. Помоги мне, Глейс, – она указала на фриз, расчерченный защитными рунами.
Обе мэги подняли руки, рождая в темном воздухе тусклое сияние, зашептали что-то, и волна фиолетового света ударила в знаки над вершиной портала.
– Потом будут тебе знатные камешки, – дочь магистра, подтолкнула потускневшего Рэбба к лестнице, которую уже начал обследовать рейнджер, опасаясь натолкнуться на механические ловушки.
Через сотню ступеней лестница прерывалась, и начинался пандус, изгибавшийся все время налево и поднимавшийся вверх. Этой дорогой они вышли к высокой, похожей на крышку саркофага двери. Верда встала напротив нее, шевеля вытянутыми пальцами и стараясь понять, как убрать возникшее перед ними препятствие. Астра тоже щупала эфир, но не чувствовала никаких посторонних возмущений в этом слое пространства. Отстранив госпожу Глейс, она шагнула вперед и тронула рельефную плиту. В тот же миг дверь начала подниматься вверх с отвратительным громким скрежетом, от которого рейнджер скривился и очень душевно выругался.
– Похоже, нас приглашают, – заметила мэги Пэй. – Надо же, дверь открылась сама. Госпожа Верда, приготовьте для меня Гале. И для себя наиболее полезный свиток.
Глейс не ответила, движением руки пустила в темноту светляков и придвинулась к Голафу, тихо вытащившему из ножен Голубой Зигзаг.
В продолговатом зале, стены которого блестели темно-зелеными плитами малахита и узорами серебра, тонко пахло благовониями, не потерявшими стойкий аромат за многие века. Вдоль стен стояли девять богато украшенных саркофагов.
– Здесь покоятся наложницы Кэсэфа. А дальше зал их мертвого любовника, – сказала Верда, и придержала Астру за руку. – Прошу, осторожнее, госпожа Пэй. Это, наверное, очень неприятное место. Что может быть опаснее душ любящих женщин? Особенно, если прежде они были высокими жрицами и постигли тайны, недоступные даже нашему магистрату.
– Я осмотрюсь сначала, – дочь Варольда шагнула в зал, обернувшись, напомнила: – Приготовь мне Гале. И пусть пока никто не идет за мной.
Вытянув руки перед собой, Астра двинулась маленькими шажками, поворачиваясь то к одному ряду каменных гробов, то к противоположному, настороженно прислушиваясь к каждому шевелению эфира, казавшегося здесь холодным и зыбким. Так она прошла больше половины пути и утвердилась, что опасности, так беспокоившей мэги Верду, пока не было. Не было и не могло быть в эти дни. Ведь все еще держалось время Тонкой Луны, месяца, освященного Гороном, – продолжался тот редкий благоприятный период, которым пользовались черные копатели и разорители гробниц, дорожащие своими жизнями.
