Кто бы знал, как я ненавидела этот мир! Все время, потребовавшееся для того, чтобы добраться до долины Серого песка, я находилась в состоянии дикого бешенства – смотреть на брата, двигающегося по нашим следам в полукилометре позади, и знать, что в это самое время его медленно убивает какая-то дрянь, было абсолютно невыносимо. Но и не смотреть на него я не могла – ощущение того, что я его скоро потеряю, было таким сильным, что хотелось плакать. Или кого-нибудь убить. Если бы не Вовка, постоянно находившийся рядом, я бы плюнула на все и пошла бы помогать Ольгерду. Но проигнорировать слова мужа, сказанные им на первом же привале после того, как Ольгерд взвалил на себя самую неподъемную ношу в своей жизни, у меня отчего-то не получалось. «Надеюсь, ты не сделаешь глупости и не оставишь меня одного? – спросил он, обняв меня за талию и испуганно глядя в глаза. – Я… очень хочу детей. А другая жена мне не нужна, слышишь? И потом, кто-то должен присмотреть за Самиром? Кто, если не мы? В общем, когда тебе будет совсем плохо, вспомни о том, что я тебе сказал, ладно?» Да, в тот момент я плохо соображала и была не в состоянии вдумываться в то, что он мне говорил, но его любящий взгляд проигнорировать не смогла, а слова запомнила автоматически… А день на второй они сами всплыли в памяти, причем в тот самый момент, когда мне было особенно плохо. Трудно сказать, что меня удержало – мысли о племяннике, Машке, Вов– ке или о моих будущих детях, – но я как-то смогла усидеть на месте. А в следующие разы сделать этот самый Шаг оказывалось все труднее и труднее…
…Ольгерд пер вперед, как танк, позволяя себе небольшие привалы раз в три-четыре часа. И то, как мне кажется, не из-за того, что уставал сам, а чтобы дать этому ублюдочному ученому немного оклематься. Услышав условный свист, останавливались и мы, и я, вытащив из рюкзака копченое мясо, делала для брата бутерброды, чтобы перед выходом с места стоянки положить их на приметный камень и хоть как-то позаботиться о брате. Эрик, за весь переход до долины Серого песка не сказавший ни одного слова, изо всех сил старался мне помочь. Джамшер тоже крутился рядом, затравленно глядя то на меня, то на Эрика, то на мрачно вздыхающего Глаза. И усиленно старался не показывать, как ему плохо. К моменту, когда на горизонте показался перевал, за которым начиналось ущелье, последнее перед целью нашего похода, вся наша компания дошла до ручки. Видимо, поэтому первый снайперский пост мы вынесли врукопашную, сдуру обломав все планы Ольгерда. Впрочем, он о них ничего не говорил…
…Команды «Внимание», «Опасность», «Жди», поданные языком жестов, заставили Ольгерда спустить ношу на землю и, присев на обломок камня, расправить натруженные плечи. А я, бросив на брата очередной взгляд, метнулась за мужем, уже скользнувшим в тень отрога небольшой скалы, и, обогнав пристроившихся за ним Эрика и Джамшера, втиснулась в небольшой камин – вертикальный разлом, по которому можно было скрытно проделать добрую треть пути до места, где обосновались наблюдатели. К моему безумному удовольствию, винтовка Вовки осталась лежать внизу – видимо, как и я, он жаждал крови. И не важно, чьей… Подобраться к внимательно наблюдающим за окрестностями снайперам удалось без особых проблем – двигаясь на максимальном ускорении в момент, когда Вовка, наблюдающий за ними в бинокль, давал команду двигаться. В общем, на то, чтобы зачистить стрелковую позицию, у нас ушло полчаса. Три четверти из которых занял процесс передвижения. А еще через десять минут мы краснели от осознания собственной тупости – Ольгерд, узнав о расправе, чуть не сорвал голос, объясняя нам свое отношение к нашей инициативе. В итоге, пряча друг от друга глаза, мы поперлись в соседнее ущелье, кляня себя распоследними словами, и старались не смотреть на брата, вынужденного снова взвалить на себя вымотанное таким способом переноски тело. Перед вторым постом мы ушли в сторону, дав возможность Иору исполнить трюк под названием «возвращение блудного попугая».
…Снайпер зашевелился буквально в ту же секунду, как на тропе, вьющейся по дну ущелья, показалось ползущее тело Иора. Несколько минут томительного ожидания выстрела, и… вздох облегчения – видимо, полученные после доклада по рации инструкции не требовали убийства возвращавшегося в лагерь беглеца.
– Блин, а ведь если бы они завалили Егора, то надо было бы как-то заражать их самих… – буркнул Вовка, лежащий рядом со мной, и пялящийся в свой бинокль. – Повезло, ничего не скажешь…
Я предпочла не отвечать. Не было желания.
На то, чтобы захватить Иора, у снайперского расчета ушел час: сначала они удостоверились в том, что он – один. Потом скрытно подбирались к продолжающему ползти по тропе мужчине, и лишь оказавшись практически на расстоянии вытянутой руки, обнаружили себя – один из них, выбрав момент, одним прыжком оказался у Иора на спине и, вбив лицо пленного в камень, «зафиксировал» бессознательное тело чем-то вроде наручников.
– Все, понесли… – буркнул Вовка минут через пять, и кинул взгляд в сторону места, где прятался Ольгерд. – Пока они не скроются за перевалом, можно отдохнуть. А потом примемся за дело…
…Зачистка всех снайперских ячеек, расположенных вокруг долины, заняла весь оставшийся световой день. Правда, для этого пришлось разделиться: Вовка «работал» один, я – тоже, а Джамшеру с Эриком пришлось мотаться вдвоем. Рискованно, но другого выхода у нас не было – по мнению Щепкина, сначала мы должны были успеть завалить всех тех, кто еще не заразился, а уже потом не дать новым сменам выбраться из долины. И, как ни странно, нам это удалось. Правда, не без потерь – одна из жертв Эрика и его напарника оказалась уж слишком глазастой и успела выстрелить в летящую на нее тень. Увернуться от поворачивающегося к нему ствола Эрик успел. А вот от осколков, выбитых из камня срикошетившей пулей, нет. И теперь еле передвигался – здоровенная каменюга воткнулась ему в икроножную мышцу и чуть не перебила ахилл. Правда, особенной необходимости перемещаться у нас не было – как оказалось, людям, обосновавшимся в долине Серого песка, стало не до смены снайперских постов…
…Бардак начался поздно ночью. Эрик, наблюдающий за тропинками, ведущими из долины через прибор ночного видения, ткнул Вовку, устраивающегося на ночлег рядом со мной, и тихонько пробормотал:
– Что это с ними?
Глаз, заглянув в окуляры, хмыкнул, потом протянул мне прибор и поинтересовался:
– Хочешь посмотреть на то, что делает с людьми паника?
Естественно, я хотела, поэтому, забрав ПНВ, тут же приникла к окулярам.
Если бы не мысли об Ольгерде, смотреть на мечущихся по долине людей было бы даже смешно – судя по походкам, добрая половина солдат была мертвецки пьяна, а те, кто оставался трезв или кого не зацепил алкоголь, метались по территории палаточного городка, видимо, не зная, что делать. Буквально через пару минут толпа особо перепуганных солдат рванулась по тропе к перевалу, и… взлетела на воздух на выставленной на ночь противопехотной мине. Еще одна группа, явно в подпитии, бросилась в противоположном направлении, кроме всего прочего перекрытом двумя рядами колючей проволоки, и, перебравшись через заграждение с помощью деревянных ящиков, поставленных друг на друга, тоже нарвалась на мины. Время, оставшееся до рассвета, «гости» этого мира провели в том же духе: кто-то пил, кто-то кого-то стрелял, а некоторые особо умные пытались уйти через места, уже «разминированные» их товарищами. Вовке пришлось пострелять. Правда, не очень много – большинство умников подрывалось самостоятельно. А на рассвете Вовка пристрелил первого шакала. Видимо, привлеченного запахом свежей крови…
