Отсчитав приличную сумму, Элсирика расплатилась с кучером, и повозка загромыхала по мостовой. Постояв немного, я указал на булаву с частью руки герцога, несчастно лежавшую на тротуаре и сказал:
– Возьмите это, Дереванш, – класть такую вещицу в сумку мне не хотелось: она могла случайно что-нибудь повредить или разбить несколько драгоценных бутылок со спиртным. – Берите смелее, а я, так и быть, понесу сумку. И посох.
– Но, господин Блатомир! Я ее не смогу поднять! – взмолился архивариус.
– А я вам помогу. На плечо вам ее положим, и понесете как миленький, – с трудом я поднял здоровенную палицу, отяжеленную немаленьким кулаком Сура Пориза, поднатужился и помог принять орудие библиотекарю на плечо. – Вот так, господин Дереванш. Только мордочку повеселее.
– О-ё-ё! – застонал кенесиец. Его мигом повело в сторону, пока он не уперся в одну из колонн перед входом.
– Ничего, Дереванш, смотритесь вполне воинственно. Истинный герой Северного похода! Выше голову, сподвижник великого Сура Пориза! Теперь молитесь, чтобы наши покои оказались не на четвертом этаже, – я поднял сумку, поскольку ее уже нельзя было доверить кенесийцу, перехватил удобнее посох и поднялся к приоткрытым дверям.
В просторном, освещенном множеством светильников зале нас встретил подтянутый привратник в блестящей вышивкой ливрее. Рябинина объяснила, что нам требуются удобные комнаты для ночлега, и привратник направил ее к заведовавшей здесь всем даме в пышных бордовых одеждах. Возможно, нам следовало остановиться в покоях поскромнее – однокомнатных на первом этаже рядом с питейным и обеденным залами – но Элсирика, привыкшая за последние годы к роскоши, предпочла заплатить семь лишних гавров и получила ключи от богатых апартаментов двумя этажами выше. Мы направились к широкой лестнице, изгибавшейся между ряда алебастровых статуй и ваз с цветами. Уже собирались сделать первые шаги по ней, когда нам навстречу вышло трое молодых людей. Рябинина, подняв глаза, замерла, узнав одного из них, и прошептала:
– Картина Репина…
– Чего? – не понял я, ища взглядом полотно знаменитого живописца.
– Приплыли… Граф Конфуз Пико собственной персоной, – испуганно и тихо произнесла Элсирика.
– Ну, идемте или нет?! – простонал Дереванш, едва держась под тяжестью каменного орудия.
Пока я решал, какие выгоды сулит нам встреча с графом, архивариус сделал несколько неуверенных шагов по лестнице, покачнулся и, падая, опустил булаву на ногу Конфузу Пико. Титулованный господин завопил благим матом и, схватившись за покалеченную ступню, покатился с лестницы вниз. Его вздрагивающее от боли и негодования тело остановилось точно у ножек Рябининой.
– О, проклятые лестницы «Хрустальной норы»! Моя нога! Мне поломали ногу! – затуманенный страданием взгляд графа поднялся от коленей Элсирики к ее талии, потом к ее груди, мигнул удовлетворением, и вознесся к ее лицу. Узнавание писательницы проходило медленно и мучительно. Сначала на благородном лице Конфуза отразилась крайняя степень непонимания и озадаченности. Он шевельнул губами, потом ногой и тут же скривился от свежего приступа боли. Затем более осознано посмотрел на госпожу, наклонившуюся к нему, и прошептал:
– Элсирика?
– О, граф, какое несчастье! – проговорила Рябинина, приглаживая его растрепанные кудри.
– Господин, умоляю, извините меня! – вмешался Дереванш. – Это булава герцога Пориза – слишком тяжелая штука, а я непривычен к таким вещам. Она чуть не раздавила меня. О Гред Милостивый, я совсем не хотел бить вас по ноге! Господин, извините-е-е! – встав на четвереньки, архивариус потеребил пострадавшего за штанину.
– Уберите от меня этого лысого демона! – морщась от боли, простонал Конфуз Пико. – Скорее уберите или я его задушу!
Двое его друзей мигом кинулись и подхватили Дереванша под руки.
– Эй, уважаемые, оставьте его – это мой человек, – сурово сказал я, поигрывая посохом.
– Граф, пожалуйста! Он – наш человек, – подтвердила писательница и с ангельской улыбкой, поправляя воротничок Конфузу. – Пожалуйста, простите его. Видят боги, нечаянно все вышло.
– Ваш? О, моя Элсирика, – Пико поднес ее пальцы к губам. – Ради вас, я готов простить кого угодно. Хоть свору таких же лысых и злых демонов. Эй, оставьте его, – распорядился граф. – Поднимите лучше меня.
Те двое, что держали за руки убитого горем и раскаяньем архивариуса, разом бросили его и подбежали к Пико. Скоро жестоко-потерпевший принял вертикальное положение, заботливые руки его спутников, отряхнули графский костюм, и вернули в карман шелковый платок.
– Но, Элсирика, откуда вы у нас в Илорге? – приходя в себя, удивился Конфуз. – Почему вы не написали мне письмо? Я бы встретил вас на границе и поселил бы в своем замке. Вы знаете, что я недавно купил родовой замок Поризов?
– Я слышала, граф. В городе об этом много говорят, – краснея, ответила Элсирика.
– Как ваши книги? Вы дописали «Снежану и семь озабоченных гномов»? – поинтересовался Пико, осторожно ставя больную ногу на пятку.
– Да, у нас в Кенесии она вышла давно и должна продаваться в Илии.
– Граф, премного извините, но мы спешим, – опасаясь, что беседа о высокой литературе затянется надолго, я решительно взял Рябинину за руку.
– Госпожа Элсирика, через четыре дня в моем замке состоится большое празднество. В день и ночь Юнии Благословенной, – Конфуз бросил на меня раздраженный взгляд, пригладил закрученные крючочками усики и продолжил: – С заходом солнца приглашаю лично вас. Будет отменное пиршество, бал-маскарад, фейерверк в честь богини и много приятных неожиданностей. Пожалуйста, обещайте, что приедете! – он взял ее за другую руку и слегка потянул на себя.
– Я… Я не знаю, граф, – растеряно сказала Рябинина. – Я постараюсь.
– А я завтра утром навещу вас и снова напомню о своем приглашении. Вы же остановились здесь, в «Хрустальной норе»? Утором у меня как раз есть повод быть здесь: на девять часов назначена встреча с виконтом Аракосом Маргом, – любезно сообщил Пико. – Кстати, вы знакомы с ним? На сколько мне известно, он без ума от ваших книг. Он только что прибыл сюда по каким-то срочным делам, но уверен, даже с дороги, виконт будет чрезвычайно рад познакомиться с автором бессмертных романов. Не лишайте меня радости, Элсирика, позвольте я вас представлю ему?
Госпожа Рябинина открыла рот, но не сумела как-то внятно возразить, только сказала:
– А… нет. В смысле… зна…
Дереванш тихо заскулил и, прислонившись к балюстраде, начал сползать вниз, пока мой кулак не уперся в его челюсть.
– Госпожа Элсирика, имела в виду, что она не желает ни с кем знакомиться, – растолковал я высказывание Рябининой. – Она слишком устала с дороги. У нее ноги отваливаются, и язык заплетается. К тому же она это… сильно вспотела. Ей нужно помыться. А на ваше празднество, граф, мы обязательно пожалуем.
– Не надо решать за меня, вспотела я или не вспотела! – прошипела Элсирика, быстро приходя в чувства и тут же повернулась к Пико: – Извините, господин Конфуз, но с виконтом я буду рада познакомиться в другой раз. Как-нибудь…
