— Чтобы испортить всю игру? — спросил я.
— Но ты же знал!
— Я включился позже, — сказал я.
А он поверил и занервничал. Я знаю почему, и те, кто играл в компьютерные игры по локальной сети, тоже. Искусственный интеллект не в состоянии придумать и сотой доли тех гадостей и подлостей, что твой живой партнер по игре.
Он атаковал, но уже не так уверенно, к тому же стал прихрамывать на правую ногу. Заметив это, я атаковал справа, там, где он был менее подвижен, ударил под мышку и снова наткнулся на броню.
Он засмеялся, а меня посетило ощущение дежавю. Словно так уже было когда-то. Очевидно, сомнения отразились на моем лице, потому что его смех стал громче и куда более издевательским.
— Я же не дурак! — заорал он. — Я сохранил ситуацию, и теперь мы будем сражаться с тобой до тех пор, пока я не возьму верх. Перезагрузка, мать твою! Эф-семь!
Он атаковал длинным режущим выпадом, мне пришлось отступить, а он перекинул меч в левую руку и пошел на меня. Неужели он одинаково хорошо владеет обеими руками? — подумал я. И неужели мне суждено вести этот бой до скончания веков? До тех пор, пока я не проиграю, а ведь когда-нибудь я все равно должен проиграть.
Он атаковал столь яростно, что я должен был отступать еще и еще, и в конце концов он припер меня к стене и сильным ударом выбил Валькирию из ослабевшей руки.
— Игра закончена! — крикнул он, пронзая огненным мечом мою грудь.
Этот кошмар преследовал меня несколько лет. Каждый раз я просыпался в холодном поту, и мне говорили, что я кричал во сне. Причем говорили даже те, чьи спальни были на других этажах. Но этот кошмар был ясным майским днем по сравнению с тем, что я увидел в сторожевой башне после того, как прошел порталом в обратную сторону.
Есть такое выражение «груда тел». Оно подразумевает, что тел так много, что их невозможно хотя бы приблизительно сосчитать, кошмарно много. Так вот, груда тел лежала в сторожевой башне. Там были зомби, орки, люди. Они были застрелены, зарублены, заколоты. Они все были мертвы.
Но они меня не интересовали.
— Нет!!! — крикнул я, когда нашел глазами ту, которую искал.
Я знаю, что в жизни нет справедливости, я знаю, что не у всех сказок должен быть счастливый конец, я знаю, что с любым из нас это могло произойти в любой момент, но от этого мне не становится легче. Понимая несправедливость жизненного устройства, ты тем не менее не можешь примириться с этим.
Галадриэль сидела на полу, прислонившись спиной к стене, ее лицо было бледным, мертвенно-бледным, вертелось в моем мозгу, словно ни кровинки ни осталось во всем ее теле. Зато снаружи крови было более чем достаточно. Сломанный эльфийский клинок лежал в полуметре от ее руки. Прекрасные волосы, которые я так любил целовать, зарываясь в них лицом и вдыхая их аромат, подобный аромату рая, были спутаны и залиты кровью.
У нее на коленях лежала голова Теффаса. Прекрасное лицо эльфа было спокойно и умиротворенно. Из его груди, как какие-то диковинные наросты, торчали три обломанные стрелы. И рукоятка кривого орочьего ножа покоилась в его боку.
Я не сразу нашел Кимли. Гном был незаметен на фоне мертвых тел. Он был весь вымазан в своей и чужой крови. Но он был жив.
Он сидел на чьем-то трупе и задумчиво рассматривал свои ладони. На одной из них не хватало трех пальцев. Мой пистолет лежал рядом с его ногой, эльфийский топор, лезвие которого было испещрено свежими зазубринами, был прислонен к стене.
— Вот и ты, — равнодушно сказал Кимли. Голос его был безразличен и мертв. — Я рад.
У него был вид человека, попавшего в ад и сумевшего вернуться обратно. И после того что он там увидел, ничего более не могло вызвать у него никаких чувств.
Я бросился к своей любимой. Встал рядом с ней на колени, не касаясь ее, потому что не знал, можно ли ее трогать, не могу ли я повредить ей своими прикосновениями.
— Я знала, что ты вернешься, — тихо сказала она.
О чудо, она жива! Кровь, покрывающая ее с головы до ног, была не ее кровью. Кровью орков и зомби, кровью ее брата. Просто, когда я вошел, мое воображение нарисовало мне картину, которую я боялся застать по возвращении больше всего. Жди худшего, но надейся на лучшее.
— Я хотела бы умереть вместе с тобой.
Я обнял ее и поцеловал, мы оба были измазаны в крови, но это нам не мешало.
— Я тоже хотел бы умереть вместе, — сказал я через минуту. — Но далеко не сейчас. Когда-нибудь в старости, окруженный нашими с тобой правнуками.
— Мы держали три их атаки, — сказал Кимли. — Скоро они предпримут четвертую, они же еще не знают, что все это бесполезно и их повелитель мертв. И эта атака будет последней. Месть. Реванш.
— Я так не думаю, — сказал я.
На лице моей любимой было написано, что она согласна с гномом и не считает, что мы переживем еще одну схватку. Печали и обреченности не место на лицах эльфийских принцесс. Моих принцесс.
— Война выиграна, — сказал гном. — Мы сделали то, что должны были сделать, точнее, ты это сделал. Больше мы сделать ничего не можем. Никто не обещал, что мы сможем выйти из всей этой истории живыми.
— Они пробили брешь в нашей обороне, — доложил офицер, уже не тот офицер, который докладывал прежде. — Мы не можем сдержать их.
Лорд Келвин по прозвищу Смерть промолчал. Офицер замялся. Он в первый раз разговаривал с лордом командующим и не знал, что надо делать, когда начальство молчит и не отдает приказов. Он прокашлялся.
— Я говорю, они пробили брешь…
— Я слышал, — сказал лорд Келвин.
— Через несколько минут они будут здесь, — сказал офицер. — Вам и вашему штабу нужно отступить…
— Куда? — спросил лорд Келвин. — Нам некуда отступать.
— Ваша жизнь…
— Стоит сейчас не дороже вашей, — сказал лорд Келвин. — Я останусь здесь.
— Никто не обещал, — согласился я. — Но никто и не говорил, что со смертью Темного Властелина наша жизнь закончится тоже.
Странно, но ни я, ни мои спутники не чувствовали себя победителями. Не знаю, почему так. Мы слишком долго к этому шли, быть может, и слишком устали в дороге. Мы знали, что мы должны сделать, и мы сделали это. Вполне возможно, что удовлетворение от хорошо сделанной работы придет позже, когда схлынут усталость и боль, тогда будут оплаканы друзья, залечены раны, по крайней мере, те, которые можно залечить, тогда мы и почувствуем победу. Но у любой победы в любой войне всегда горький привкус.
Я осторожно переложил голову Теффаса с колен моей любимой на пол и сжал в своей руке ее ладонь.
— Пойдем, — сказал я.
Она встала послушно, как робот.
— Кимли, сын Дэринга из Твердыни Каменной Доблести! — громко сказал я. — Нам нужна ваша сила и ваша храбрость!
