— Наконец-то, верзила, — приветствовал он меня с порога. — А то я уже начал беспокоиться, мало ли что. Не думал, что когда-нибудь буду рад тебя видеть.
— Наши чувства взаимны, — сказал я. — Равно как и удивление по поводу их наличия. Долго я был в отключке?
— В отключке? А, понимаю, ты спрашиваешь, долго ли ты валялся в постели и изображал из себя овощ, которые вы, верзилы, так любите поедать. Вторая неделя пошла.
— Что?
— Тебя угостили ударом Пожирателя Душ, — сообщил Кимли. — Радуйся, что ты вообще жив.
— А сэр Реджи?
— Гранитный Воин? А что ему будет? Пришел в себя уже через пару минут, и уже через день смог передвигаться. Ты думаешь, я сумел бы дотащить сюда вас обоих? Ястреб хоть шел на своих ногах.
— Ты притащил меня сюда? — уточнил я.
— Нет, за тобой прилетала фея, — сказал он. — Махнула крылышками и перенесла тебя в эту деревню. А бедный глупый гном всю дорогу перся пехом.
Башня Корда была разрушена. По словам Кимли, на месте остались только два первых ряда, скрепленные старым добрым проверенным цементом и служившие фундаментом для магической постройки. Акт падения башни состоялся аккурат через сорок минут после того, как Кимли спустил наши с сэром Реджи бесчувственные тела по осыпающейся лестнице и оттащил на безопасное расстояние. Там сэр Реджи пришел в себя, и они с гномом на пару любовались разрушительной игрой гравитации.
Я все время валялся в полном отрубе.
Моя рана не была особо опасной, если бы ее нанесли не Пожирателем Душ, а любым другим не магическим мечом. Ее расположение не давало оснований для беспокойства о чрезмерной потере крови или о повреждении жизненно важных органов. Кимли перевязал рану, наложив на нее компресс из прихваченных с собой целебных трав, и на этом медицинская часть моего излечения была завершена. Медикам тут делать было нечего, так как физическая составляющая полученной мною раны не внушала особых опасений даже в темном Средневековье.
Но Пожиратель Душ не зря получил свое имя. Ходили слухи, что, проникая в тело своей жертвы, он сразу же начинает выкачивать из нее ментальную энергию, переправляя ее прямиком в ад. С этим ничего нельзя было поделать, и моим товарищам оставалось надеяться лишь на меня, на силу моего организма и на волю к жизни.
Нескромно, но факт. Я оказался достаточно сильным и выжил.
Сэру Реджи тоже неслабо досталось. У него открылась рана, полученная им в недавней схватке с Келленом, при падении с лестницы он сломал себе пару ребер, вывихнул ногу и получил кучу царапин и ушибов еще во время нашего кровавого спуска. Удивительно, что он мог передвигаться на своих ногах.
Честь нести на себе потенциального спасителя мира выпала гному. Гном не жаловался, по крайней мере, тогда. Он вручил свой боевой молот сэру Реджи,
[26]
взвалил меня на плечи и понес.
Их путь был бы куда более длинным, если бы им не посчастливилось встретить местного охотника, который указал им дорогу к ближайшей деревне. Деревня лежала в полутора днях пути. Скорость нашего отряда была крайне низкой, и переход занял три с половиной дня.
Эти три дня гном тащил меня на себе. Где все это время блуждало мое сознание, я даже не представлял. И я ни словом не обмолвился гному о нанесенном мною визите в НИГДЕ и НИКОГДА. Я считал этот визит, бредом и игрой перенапрягшегося после ранения рассудка. Только много позже я узнал истинную цену снов.
— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался гном.
— Достаточно неплохо для человека, пришедшего в себя только через неделю, — сказал я. За всю мою жизнь еще никому не удавалось выключить меня на столь продолжительный период времени. — Только слабость какая-то.
— Еще бы не слабость! — фыркнул гном. — Ты же неделю ничего не ел. Сейчас я распоряжусь, чтобы принесли чего-нибудь.
— Постой, — сказал я. Желудок, без всякого сомнения, орган немаловажный, и кое-кто даже возвел заботу о его полноценной работе в ранг искусства, однако были вещи, которые волновали меня сейчас куда больше. — Где сэр Реджи?
— Ушел в ближайший лесочек, — сказал Кимли. — Будет махать своими железками или охотиться на селянок. Или разговаривать с деревьями, кто его знает.
— Это хорошо, — сказал я. Хорошо, что сэр Реджи восстановился настолько, чтобы вернуться к своим прежним занятиям. И хорошо, что сейчас его нет поблизости. — Расскажи мне о нем.
— Это я тебя должен просить о нем рассказывать, — ответил гном. — У вас же с ним теперь общие воспоминания.
Гном попал в точку, но именно общие с сэром Реджи воспоминания меня и тревожили. Бесконечная война.
Я понимаю, что видел только часть его жизни, ту часть, которую он счел необходимым мне показать для достижения намеченных нами целей, однако… Даже если Двенадцать Королевств все время воевали между собой, прекращая одну междоусобицу только для того, чтобы сразу же вступить в следующую, и все сообща рубились с зомби и орками, сэру Реджи потребовалось бы немало времени, чтобы накопить столь солидный багаж военного опыта.
— Сколько ему лет? — спросил я.
— Никогда таким вопросом не задавался, — сказал Кимли. Для существа, чей жизненный срок достигает половину тысячи лет, не столь уж удивительно.
— И все-таки? — продолжал допытываться я. — Хотя бы примерно.
— Ну… — Гном задумался. — Он старше меня, я полагаю. Но я не знаю, насколько. Думаю, что ненамного.
— Старше тебя? — изумился я. Кимли, по его собственным словам, приближался к концу своей второй сотни, а сэру Реджи на вид не дать и сорока.
— Война в Кантарде была более полувека назад, — напомнил гном.
— Верно, но я думал, что в Кантарде он был совсем мальчишкой и сейчас ему не больше шестидесяти — семидесяти… Или он очень хорошо сохранился.
— Я не знаю, как где, — сказал Кимли, — но в нашем мире нельзя судить о человеке только по его внешности.
— А что тебе известно о других мирах?
— Немногое, — сказал Кимли. — Кроме того, что они существуют. Наши мудрейшие рассказывают, что Вселенная бесконечна, как в даль, так и в сторону, и наш мир отнюдь не является единственным. Мудрейшие также рассказывают, что в каждом мире есть свой Большой Приз.
— Большой Приз?
— Каждый человек, или гном, или кто там еще, хочет чего-то добиться в своей жизни, — сказал Кимли. — И хотя для каждого человека или гнома такое желание индивидуально, в отдельном мире у большинства населяющих его существ преобладают одинаковые стремления.
— То есть ты хочешь сказать, что люди одного мира всегда ищут одно и то же?
— В большинстве своем, — сказал Кимли.
