Всего лишь ТАБЛИЦА ЖЕСТЯНА С УЗОРАМИ.
— Ой, а это что такое? — глупым голосом, по-прежнему веселым голосом спросил я, уже чувствуя, как тошно замирает сердце.
Метанка ответила убийственно честно:
— А это… от ночного рыцаря осталось Я проснулась на пасеке, а на запястье — вау! Жестянка. Довольно красивый узорчик… Жаль, что тяжелая — под мужскую руку. Я ее не ношу, а выкинуть жалко
— Выкинуть жалко… — почерневшим голосом откликнулось мрачное эхо по имени Мстислав. — Почему?
— Да сама не пойму. Как будто чудится мне, что эта фенька — непростая. Будто она теплая, ценная. Не могу объяснить. Глупо, конечно… Ненужная вещь и взялась невесть откуда, а выкинуть — рука не поднимается.
— Рука? Рука поднимается, — мертвым голосом произнес я. Быстро разорвал объятия, вышагнул прочь из медового сладкого плена. Протянул руку… Схватил и быстро выкинул в сквозящий проем разбитого окна.
— Рука поднимается, крошка.
А дальше… дальше все произошло как в гнусном, пошлом водевиле.
Метанка: — Что… что с твоим лицом? Что случилось…
Бисер: — Я в порядке, милашка. (Опускает левую руку в карман.)
Метанка: — Мне страшно… У тебя такой взгляд!
Бисер: — Одну минуту, крошка. (Делает два шага вбок и становится в тень, падающую от полога кровати. Резко оборачивается, вынимает что-то из кармана.)
Метанка: — Что ты вынул? Это нож?
Бисер: — Это сущая ерунда, милая. Ничего не бойся. Сейчас я тебя поцелую.
Метанка: — Я боюсь…
Бисер: — Я тоже, крошка. (Лицо его остается в тени, никто не видит его лица.) — Подойди ко мне, я тебя поцелую.
(Метанка молча встает и приближается к Бисеру. Оба попадают в тень.)
(Зритель, как ни старается, ничего не видит.)
ЧЕЛОВЕК В ЗЕЛЕНЫХ ГЕТРАХ ПРИХОДИТ С ХОЛОДА
Реальность далека от юношеских песен,
Когда медовый месяц вышел вон.
Если не мечтать, реальность превратится
В раскрашенный картон.
П. Кашин
«Для блага Империи… советую отдалить от дел и советов Принцев Вюртембергских и с ними знаться как можно менее. Равномерно же отдалить прочих немцев обоих полов».
Императрица Екатерина Великая.
«Завещание»
Снег был мокрый, липкий. Маленькая девочка в белой смешной ушанке, пыхтя в толстый шерстяной шарф, с трудом поднималась по склону холма, прокладывая неровную лыжню меж звенящих промороженных берез. Наконец остановилась — уронила лыжные палки, поднесла к лицу рукавичку, закрывая глаза от солнечного блеска… Вот она, как на ладони!
В оптический прицел были отменно видны ярко-красные щечки, темные щелочки-глазки чуть пониже ровно остриженной черной челки — даже пуговки на серебристой спортивной курточке. Вот тебе, малютка! — улыбнулся я, мягко притапливая курок. Мягкий щелк, легкий вздох отработанных газов, тихий звон в мерзлом воздухе — в последний миг девочка дернулась, будто от предчувствия…
Слишком поздно, милашка. По детской груди хлестнуло багровым, курточка лопнула — выронив из-под одежды припрятанный мини-автомат с глушителем, девочка подлетела в воздух — нелепо мелькнув ярко-желтыми лыжами, маленькое тельце скрылось в сугробе.
Просто удивительно удачный день, подумал я, передергивая затвор Казалось бы, совсем нехитрую засаду я оборудовал для полуденной охоты в уютном дупле трехсотлетнего дуба. Этот дуб был заблаговременно посажен здесь, на перекрестке лыжных тропинок, всего-то пару часов назад Величественный силуэт мертвого дерева, безусловно, привлекал внимание, однако никто из моих противников почему-то так и не смог догадаться, что такая красота обустроена неспроста.
Протянув руку, щелкнул тумблером радиопередатчика.
— Траян — диспетчеру. Только что отработал мелкую, — сообщил я, мусоля микрофончик, болтавшийся у самого рта на тонком усике. Добавил с небрежной гордостью: — Общий счет — три трупа! Зубровка, Би-Джей и теперь — Саке.
— Принято, — улыбнулся нежный девичий голос в наушниках. — Поздравляю с удачным выстрелом, босс.
— Какие ньюз у конкурентов? — осведомился я, параллельно наблюдая, как «убитая» девочка барахтается в снегу, пытаясь выбраться из двухметрового сугроба.
— По-прежнему лидирует вила Ракия, сэр. У нее пять попаданий. Только что на связь вышел господин Акундин. Сообщает, что закончились патроны.
— Опять все профукал в чистое небо, — ухмыльнулся я. — Ладно, выдайте чайнику пару магазинов. Что наш барошка фон Кульбитц?
— Минутку, сэр, я посмотрю. Три минуты назад у них была довольно активная перестрелка с вилой Перцовкой. Оба легко ранены, сумели разойтись.
Я сощурился: оч хор. Хитрая лисичка Перцовка мелькала на горизонте минут десять назад… Скорее всего отходить будет к лесу — а значит, поползет аккурат мимо моего дуба… Мы ее встретим. Только сидеть надо тихо — у девочки фантастический слух (все таки не зухры-махры, а вила-инфильтратор).
— Слышишь, красавица! — с улыбкой прошептал я в микрофон. — Переправьте-ка мне еще одну ма-а-аленькую бутылочку «Джеймсона». Что-то холодает тут, в дупле…
— Вынуждена огорчить вас, повелитель. «Джеймсон» закончился, — вздохнул голосок диспетчера. — Вы вчера наколдовали только три бутылки. Высылаю ящик «Джек Дэниэлс»?
— Не надо, — раздраженно цыкнул я, щелбаном вырубая тумблер. Гадство! Пить бурбон во время занятий спортом? Фи, это дурно для здоровья.
Вообще-то зимний пэйнтбол (или, как его иногда называют в Ледянии, «реальный биатлон») — мой излюбленный вид спорта. Белый спорт для белых людей. Очень оттягивает нервы. Все-таки классно я придумал устроить зиму! Надоела эта мрачная фаллическая башня, затхлый дворец и однообразные подземелья. В конце концов, я — демиург в самом расцвете творческих сил. Не собираюсь всю жизнь прожить в одних декорациях. Сегодня утром вдруг остро захотелось покататься на горных лыжах — и я решил, что пришел январь. Активизировал воображение, вдохнул полной грудью четыре литра волшебной пыльцы — и вперед: как загрохотало! Снег повалил, озеро корочкой льда поросло — тонюсенькой, но крепкой! Вилы мои завизжали, побежали резвиться с белыми мухами — как были, босиком! Вила Ром вообще в бикини выскочила — а что делать, они вообще зиму впервые увидели.
Вверху, под сводами пещеры грохотало часа полтора, снегопад шумел, как канонада; робокурица испугалась и полезла в бомбоубежище, а жрец Би-Джей затрепетал и наотрез отказался открывать окна, утверждая, что это не снегопад, а новая магическая атака вражьих сил. Я посмеялся, похлопал его по спине — и, размеренно дыша, начал сносить постройки. Башню нивелировал напрочь — надоела. Люблю делать перестановки в квартире! Вместо дворца наваял из пыльцы уютное швейцарское шале о трех этажиках с подземной сауной и бассейном. Сортир специально на дворе поставил — чтобы по снегу бегать, чистенький такой, деревянный. Ну — и все, как положено: шкуры белых медведиц на полу, липовые доски на стенах, лыжи у печки стоят — плюс все такое Здорово получилось, зря Би-Джей на меня ворчит, что несолидно.
