Книга Древнерусская игра. Двенадцатая дочь, страница 87. Автор книги Арсений Миронов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Древнерусская игра. Двенадцатая дочь»

Cтраница 87

Во-вторых, физическое присутствие золотой цепи в землянке с колбами и блюдцами создает мощнейшие помехи для ментальной связи и наблюдения за физическим состоянием наших агентов. Мониторинг по цвету крови — очень сложный метод, предполагающий одновременное протекание хитрых магических процессов. Артефакт перехожего калики глушит все эти тончайшие флюиды практически мгновенно.

Так мне пришлось снять цепь — впервые с начала игры. Некоторое время я раздумывал, кому бы отдать ее на сохранение — ведь это самая большая драгоценность в невеликой пока сокровищнице князя Геурона. Цепь не раз предупреждала об опасности, она была со мной в самые тяжелые мгновения испытаний и душевных кризисов. Кроме всего прочего, эти золотые звенья — элементарный символ моей легитимности. Неопровержимое и веское доказательство того, что именно я — Алексиос Геурон, племянник последнего базилевса. Пожалуй, еще вчера я бы, не раздумывая, доверил реликвию десятнику Неро… Но сегодня я выбрал… девушку Руту.

Милая барышня чуть не умерла от счастья. Кажется, поначалу рыженькая княжна просто остолбенела, временно утратив дар речи Выждав момент, я без свидетелей передал ей костяную, хитрой нережской работы шкатулку, замкнутую на три ключа, и попросил беречь. Рута вспыхнула, мгновенно уронила на резную крышечку пару светлых счастливых слезинок и пролепетала в шутку: «Что это, премиленький князь? Мой ли здесь свадебный подарок?» «Именно так, любезная княжна», — пошутил и я в ответ.

Пожалуй, забавная барышня в доспехе — идеальный хранитель реликвии Из всех потенциальных оперантов, умеющих эффективно сражаться с дивами и железными воронами, только Руту не допустили к участию в операции. На этом категорически настоял Каширин, и даже после его таинственного бегства я не склонен нарушать железный завет наследника Зверки, озвученный неоднократно, твердо и с особенным мерцанием в желтых глазах. Итак, княжна Рутения Властовская будет находиться довольно далеко от места действия — в комфортабельном Бисеровском бункере у Холмистой Плешины. Вот пусть сидит там, кушает яблочки и хранит мою шкатулку. Чудесно замыслено: во-первых, девушка вызовет меньше подозрений. В случае, если вдруг нападут враги, ей будет легче исчезнуть — мало кто догадается, что премудрый князь Геурон доверил свою цепь глупенькой рыжеволосой резвушке. Во-вторых, Рута действительно не слишком умна — и потому уж точно не злоупотребит моим доверием, не додумается вскрыть шкатулку. Наконец, в-третьих. Рута — не просто изящная юная леди, но — довольно искусный воин. Кажется, она блестяще владеет кинжалами, метко разит из арбалета, быстро бегает, ловко прыгает и сражается в ближнем бою, прекрасно управляется с лошадью…

Конечно, я изрядно посомневался, прежде чем расстаться со златой цепью. Все-таки она — могущественный оберег, индивидуальное средство защиты от вражеской ворожбы, а кроме того — чуткий индикатор агрессии извне… Когда цепь на груди, мне как-то… теплее, что ли. Однако, с другой стороны, последнее время она уж очень отяжелела, будто налилась дополнительным весом! Даже странно: теперь нужно много усилий, чтобы не сутулиться под грузом драгоценных звеньев. Когда я снял ее — ах какая волшебная легкость… Будто прояснилась голова! И хочется скорее за дело, чтобы началась наконец наша операция по захвату Куруяда. Мое детище, мой первый тактический эксперимент… Как-то все сложится?

Скоро, скоро начнется! Уже вечереет! Я бежал по тропинке к землянке, наспех вырытой в склоне лесного овражка — верстах в десяти на юго-запад от оперативного квадрата… Всего-то в десяти верстах отсюда тяжко висят, вцепившись в ветки на верхушках сосен, неподвижные злобные дивы… Такие же мерзкие твари дремлют под гипнозом в огромных пнях, дожидаясь своего часа, чтобы пробудиться, как мина замедленного действия… Томятся в запечатанных ящиках волшебные осы и цикады. Холодно-льдистое, в мелких росинках конденсата, таится в траве волшебное Горносталево кольцо. Зреет, втуне вызревает большая Куруядова диверсия… Но — ничего. Мы тоже подготовились к празднику Купалы И наши полозы уже зарылись в землю и терпят, выжидают сигнала. И птицебой с акустиком затаились в своих гнездах. И ярые рубцы-берсерки, наевшись мухоморной каши, дергаются как псы на цепях и воют, просятся в бой… И великий связист, специалист по тенетам по имени Язвень, глухо бредит, завернувшись в одеяла, — настраивается на волны других оперантов, прислушивается к голосам, позванивающим в голове…

— О! Бубёнть! Амператор Леха ихней персоной!

Бисер. Это Бисер. Радостный и казуально пьяный, с красными глазами, выскочил из малинова куста на тропинку — наперерез! Растопырил руки:

— Дай любовно заломать т-тебя в объятиях, разлюбезное дитя! Дай облобызать твою лысую плешь! — загудел безумный Мстиславушка. И тут же сообщил гордо: — А я уже-е… Уже успел! Набубенился, т-то есть — в аут налимонился. И пречудно себя ощущаю!

Как некстати. Надо спешить к пробиркам и блюдечкам, а тут… Улыбаясь, я попытался с ходу обогнуть Бисера — не мешай, приятель. Ведь ты отказался лично принимать участие в операции… Буркнул, что, мол, уже сделал свое дело — Метанку волшебным волосом обмотал, превратил в приманку для Куруяда… «Больше», дескать, «перцем о палец не ударю» (я прошу прощения, это цитата). Надо же, как он нынче развеселился, а еще недавно сидел наш Мстиславушка мрачнее снежной тучи…

— Пыри-чудно ас-чус-чаю! — настойчиво запыхтел Бисер, пытаясь обнять меня ладонями за уши. — Дай причмокну в лобешник.

— Извини, Слава, я спешу, — пробормотал я, пытаясь обогнуть Бисера, как напрочь распахнутый комод. — Надо начинать операцию…

— Какая?! Какая еще упыряция?! — недовольно взревел Бисер, с неожиданной ловкостью изгибаясь и ухватывая сзади за оружный ремень. — Детям в-вашу оперяцию-триперяцию, советским детям под хвост! Все ж отменилось!

— Ничего не отменялось. С чего ты взял. Отпусти ремень, сделай одолжение.

— Я т-тебе говорю, отменилось! Чик-чирик, похерилась ваша секретная упыряция. — Он сделал неприличный жест пальцами, ушами и носом. — А иначе п-почему я напузы-рился, как ты думаешь? А нап-пузырился я на р-радостях, во-от.

— Отпусти, Мстислав. Задерживаешь…

— Шоу мает пис оф! [37] — заревел, настаивая, пьяный Бисер и принялся дергать за ремень. — Слышь, амператор, слышь меня?! Данька в-ведь убег?! Убег. А на ф-фига ж нам теперь операция, если Данька убег?! Мы чичаз Метанку хоп, и что? И хто на ней женицца будет, если Данька убег?

Я повернулся резко. Бисер даже пояс выпустил из пальцев — от неожиданности.

— Данька вернется, — четко сказал я. — Я тебе обещаю.

— Ни-ни, так не ч-честно! — вдруг захныкал Бисер. — Убежал так убежал! Все, тема зак-крыта! Я уже за это выпил! Я уже похерился, а операция нахерачи… В смысле, наоборот: операция похерилась, а я… Н-ну, в общем, ты понял. И нич-чего, дружище, переделать уже нельзя. Низя-а…

— Поверь мне, Слава. План операции остается без изменений. — Я слегка похлопал рыдающего Бисера по предплечью. — Мы ловим Куруяда на живца. Компрометируем его в глазах народа как похитителя. Это главное.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация