Рука Кармина поднялась над столом, в ней был массивный револьвер.
— Это на случай, если ты не шутишь, — сказал он. — Секунда, а не минута, это все, на что ты можешь рассчитывать.
Трент расхохотался.
— Единственная вещь, которую мне никогда, никогда не следует делать, так это недооценивать тебя. — Затем он внезапно нахмурился в притворном негодовании. — В самом деле, Карми, это неуместно.
— Прости. — Пистолет исчез. — Не знаю почему, но весь день мне казалось, будто бы от тебя исходит какая-то угроза. Прости, я не хотел тебя обидеть.
— Ничего. Я должен попросить, Карми… я не хочу вредить тебе, или становиться у тебя на пути… или делать что-либо ещё в этом роде… действительно, но хочу и дальше распоряжаться своей жизнью самостоятельно. Все, чего я прошу, — это оставить меня в покое.
— Весьма разумная просьба, — заметил Кармин. — Я должен попросить тебя о том же.
— Тогда давай заключим мир. Согласимся с тем, что мы разные, и будем жить сами и позволять жить друг другу, и все в таком роде.
— Давай. — Кармин поднялся из-за стола, Трент продолжал сидеть.
— Должен заметить, Карми, твой маскарад великолепен. Это, конечно, не магия, но работа почти волшебная. Как ты это сделал?
— Зашел в театральный магазин, купил набор грима, парик и усы. Несколько морщин там и здесь, чуть-чуть пудры… — Он пожал плечами. — Вот тебе, думаю, пришлось прибегнуть к магии, создавая свой облик.
Трент поднял палец, и годы в мгновение ока слетели с него. Кармин увидел Трента таким, каким тот был в пору их последней встречи, где-то в конце пятидесятых.
— Отличная маскировка, — заметил Кармин. — Кажется, у тебя здесь нет проблем с Искусством.
Трент покачал головой:
— Жалкие остатки.
— Однако действенные. Придется попросить тебя дать мне несколько уроков. Но сейчас, Трент, я должен идти.
— Фэн отвезет тебя назад в Нью-Йорк.
— Не стоит так беспокоиться. Ты не мог бы вызвать мне такси?
— Мы слишком далеко, Карми. Фэн подкинет тебя до станции, а до города ты доберешься на поезде.
— Годится.
— Отлично.
— Счастливо, Трент.
— Держи меня в курсе, — добавил Трент, дружелюбно улыбнувшись.
Уилмердинг, Пансильвания
«О, боже мой. Субботний вечер, и некуда деваться. Иисус, Мария и Иосиф. Призываю всех святых, больших и малых».
Шейла открыла воду и повернула вентиль крана, включающего душ.
«О, Иисус Христос, пресловутый Спаситель. Прости, прости, я не хотела оскорблять никаких сверхъестественных персон. Просто не могу себе позволить этого, особенно при нынешних обстоятельствах. Вот дьявол!»
Она взглянула в зеркало. То же лицо. Оно никуда не делось, не изменилось. Все та же Шейла. А кого ты ожидала увидеть?
«Ещё один суб-бот-ний вечер, а я ещё никого не встретила — ла-ла-ла-ди-ди-дум-дум…»
Она скинула уродливый старый халат и оглядела себя. Груди, похоже, обвисли ещё чуть больше с того момента, как она смотрела на них в последний раз. Боже мой, не может же этот процесс продолжаться вечно? Они сдуваются словно на глазах. Или это её воображение?
Она не могла как следует рассмотреть свой зад, однако знала, что по крайней мере здесь у неё все в порядке. Благодарение Господу за эту маленькую милость. Она ещё не совсем расплылась. У неё прекрасный вес.
«О, ради всего святого, прекрати так зацикливаться на собственном теле, ладно? Да, ты становишься старше. Это неизбежно. Абсолютно естественный процесс. Все прекрасно. Просто… прекрасно. Итак, у тебя было два отвратительных брака. Великолепно. Допустим, ты ненавидишь свою работу. Ладно, и ты ненавидишь этот треклятый мир. И что? Это жизнь, малышка».
Ванная наполнилась паром, отражение затуманилось и исчезло. Ушло прочь.
Она двумя пальцами ткнула в зеркало и увидела зеленый глаз, уставившийся на неё. Ты все ещё там, Шейла?
Все ещё там.
Она залезла в ванну, вода была слишком горячей, но Шейла терпела, получая извращенное наслаждение от дискомфорта.
Ничего нового. В жизни нет мужчин. На работе нет парней, с которыми хотелось бы просто находиться рядом, не говоря уж о том, чтобы видеться с ними вне службы. Встречи в баре отвратительны. Девяносто девять и девять десятых процента мужчин, с которыми она встречалась, были: 1) тупицами; 2) многократно потерпевшими неудачу (как и она сама); 3) женатыми. Большинство относилось к третьей категории. Почему мужчина, который нравился ей, всегда оказывался женат? Какая-то причуда психологии, без сомнения.
Она выдавила в ладонь немного прохладного травяного шампуня, размазала по голове и принялась взбивать, пока не образовалась пышная пена.
Два отвратительных брака. О последнем лучше вообще не вспоминать. Фрэнк был… судя по всему, все ещё есть… полным психом. У него проблемы, причем весьма серьезные. Её адвокат подает иск, Фрэнку на работу приходит бумага, и что он делает? Уходит с работы, отправляется прямо к ней в дом, взламывает дверь (все замки она предусмотрительно сменила) и громит все и вся. Мебель, до последнего стула, покорежена или полностью разломана. Ковровое покрытие разрезано ножницами для линолеума. Посуда разбита, стереоустановку, судя по всему, долго пинали ногами, кровать… Кровать — Господи, и это была кровать? Свихнувшийся ублюдок не пропустил ни одного предмета общей собственности. Соглашение о разделе имущества? Ха, интересно, какого?!
А что, если бы она оказалась в тот момент дома? Господи Иисусе! Он же мог убить её.
Разумеется, Шейла возбудила против него дело по обвинению в нанесении ущерба, но кто знает, когда он заплатит и заплатит ли вообще? Подонок полностью разорен. А у неё имеется: дом, полный обломков, эта ужасная закладная, дерьмовая работа в банке «Меллон», и она, похоже, навсегда застряла в Уилмердинге.
Уилмердинг.
Уилмер… динг.
Шейла ополоснулась, затем снова намылилась. «Вымыться — это как раз то, что мне… да, правильно».
Ничего нового. Итак, мы купаемся, мадам, и не с кем пойти на свидание. Затем мы малость подкрасимся, потом нанесем каплю… чего? Что подойдет для сегодняшнего вечера? Какой-нибудь дешевой пахучей гадости. Настоящая косметика для шлюх. А затем, мадам и мсье, мы отправимся в «Чонси», послушаем музыку и полюбуемся интерьером, выпьем бокал шабли, потом какой-нибудь страховой агентишка пригласит нас потанцевать под дискотечную (вызывающую мигрень безумным ритмом) переделку старых битловских песен.
Неожиданно она ощутила порыв холодного воздуха и задрожала. Сердце в груди отчаянно затрепыхалось.
Кто-то вошел! Кто-то открыл дверь ванной!
Но холодный поток шел с другой стороны, от стены. Так и не смыв пену, она выглянула из-за занавески.
