Бодрящий ветер слетал с вершин и завывал в стволах сосен и елей. Пейзаж напоминал Скалистые горы в западном Колорадо. С адовым ветром, пронесшим его через половину континента, он расстался на этих склонах. Непривычное было ощущение — наблюдать, как мимо проносится земля и как конь попирает копытами воздух. Вокруг бушевала буря, в опасной близости от него небо расщепляла молния.
«В слишком опасной близости, чтобы уютно себя чувствовать», — подумал он.
Для путешествия на адовом ветре силенок потребовалось немало. Лошадь его вся покрылась пеной. Надо было бы остановиться и передохнуть, но время не позволяло. Раздобыть бы где-нибудь свежего коня! Но где и как — он не представлял.
Он снова сел верхом и двинулся вниз по склону. Над горными вершинами сгустились тучи. Когда он спускался по вьющейся между деревьями и валунами тропинке, до него донесся крик какой-то горной птицы.
Через час он сделал передышку и, встав на плоский валун, исследовал лежащий перед ним спуск. Внизу открывалось необычное зрелище. На постаменте из закрепленного на склону горы камня возвышалась огромная бронзовая статуя. Крылатая фигура со спины выглядела очень необычно. Взяв под уздцы усталое животное, он сошел вниз, чтобы разглядеть ее получше. В его голове созрел возможный плац действий.
Он встал перед статуей и запрокинул голову. Перед ним было существо с головой и бюстом женщины, широкими оперенными крыльями и мощным львиным телом. Бронзу покрывал зеленовато-синий налет. Возраст статуи, наверное, исчислялся веками.
— Привет, — обратился он к ней. — Какая ты загадочная.
Лицо женщины с высоким лбом поражало строгой красотой, пышная грудь сильно выдавалась вперед, по плечам рассыпались длинные полосы. Глаза сфинкса отрешенно взирали на расстилавшуюся внизу долину и на туманные очертания горных вершин. Холодная бронза несла в себе одухотворенность, вложенную умелой рукой ваятеля. Огромные крылья вздымались, словно сфинкс собирался взлететь.
— Здесь, на горе, наверное, холодно и одиноко, — задумчиво произнес он. — Ладно, что-нибудь придумаем.
Он вернулся на тропу и разворошил щебень с краю. Обнаружив то, что искал, он вернулся к каменной плите перед статуей и, опустившись на колени, начал рисовать, используя в качестве мела кусочек известняка.
Из-под его руки вышла сложная фигура — частично геометрическая, частично неправильной формы. С одной стороны рисунок украшало хитроумное сплетение линий, с другой — столбец загадочных символов.
Завершив свое творение, он оглядел его и удовлетворенно кивнул. Потом, откинув мелок в сторону, встал в центр схемы и, широко раскинув руки, начал бормотать заклинания на каком-то шипящем языке.
Солнце на небе скрылось за сгустившимися облаками. Тьму озарила вспышка, послышался раскат грома. Еще раз — гром и молния.
Он продолжал произносить заклинание. Внезапный порыв ветра смел с тропинки пыль и зашатал верхушки сосен. Хлынул ливень. Гроза продолжалась несколько минут.
Наконец заклинание кончилось, и облака понемногу развеялись, из рассеивающейся дымки выглянуло солнце. Ветер утих. Он опусти руки и открыл глаза.
Статуя с любопытством обводила его взглядом.
— Кто ты? — спросило создание низким и все же женским по тембру голосом.
— Я человек, — ответил он. — Как ты себя чувствуешь?
Крылья взмахнули вверх-вниз, затем опустились и сложились.
— Непривычно, — ответил сфинкс, окидывая взглядом свое тело. — Я не знаю, кто я, но моя форма кажется мне знакомой.
— Прекрасная форма. Ты — это ты. Ты должна была за это время привыкнуть к себе.
Глаза статуи сузились.
— Да, я, кажется, вспоминаю прошлое. Здесь было много тебе подобных. Они приносили мне жертвы.
— Тебе это было приятно?
— Ни приятно, ни противно. Ты тоже собираешься мне что-то предложить?
— Да, шанс получить свободу. У тебя есть крылья, но пробовала ли ты когда-нибудь полетать?
— Не припомню.
— Думаю, вряд ли. И как ты рассматриваешь подобную перспективу?
— Сдается мне, что воздух — это моя стихия.
— Несомненно. Не буду лукавить: мне нужно, чтобы меня кто-нибудь подкинул. Ты можешь помочь мне быстро передвигаться. Я хочу, чтобы ты перенесла меня к моей цели. Не возражаешь?
Сфинкс призадумался. Затем проговорил:
— Очень странно, но мне не кажется это неприемлемым. Почему?
— Должен признаться, что, оживив тебя, я одновременно заложил в твою душу желание воздать за добро.
— Какое добро?
— То, что тебе даровали сознание и свободу. Тебе ведь уже порядком поднадоело на ветру стоять, правда?
— Я радуюсь, что в этом больше нет необходимости, и отплачу тебе за твое благодеяние.
— Хорошо. Подожди секундочку.
Он снял с лошади седло и закинул его на постамент статуи. Подтянувшись, сам вскарабкался туда же, поднял седло и водрузил его на спину существа. Подпруги не хватало, чтобы обхватить живот, но он установил седло по возможности ровно. В любом случае, с седлом или без седла, чтобы удержаться, понадобится некоторая магическая концентрация.
Он взобрался на спину сфинкса, поудобнее устроился в седле и объявил:
— Я готов.
— Куда мы направляемся?
— В долину Миззеритов. Знаешь, где это?
— Нет.
— Не важно. Я покажу.
Крылья раскрылись и задвигались вверх вниз. Вскоре они размашисто заколотили по воздуху.
Крылатое существо оторвалось от постамента и взмыло в воздух. Склон быстро уносила прочь. Зверь и всадник парили на холодных ветрах среди вершин, кренясь то в одну, то в другую сторону, ловя сменяющие друг друга течения и восходящие пары. Всадник, плотно обхватив ногами живот сфинкса, крепко держался в седле.
— Ты еще не сказал мне, кто я, — напомнила она.
Он осознал, что давно уже присвоил сфинксу женский пол.
— А кем ты себя ощущаешь?
— Я ощущаю... что я отчасти то же, что и ты. Отчасти человек. Но не вполне. Я...
— Это называется «женщина».
— Да, я ощущаю себя женщиной. И всё же более того. Или менее того.
— Ты себя чувствуешь неполноценной?
— Не могу сказать. Я больше ни на кого в мире не похожа. Я одна. Я всегда была одна.
— Мы все неизбежно одиноки в этом мире. Как и в любом другом.
— Наверное, ты говоришь правду. Но некоторые из нас более одиноки, чем другие. Ты говоришь, что оживил меня?
— Да. Ты уже сожалеешь об этом?
