— Господи боже…
Отсюда открывался потрясающий вид на сам замок и окрестности. Бывшие гольфисты стояли на дорожке, проложенной вдоль зубчатой стены, и могли видеть центральную часть Опасного — сложнейший комплекс, щетинившийся сотнями башен и башенок. Ниже тянулся лабиринт стен, разграниченных выступами, навесными башнями и тысячью всевозможных аркад и крытых двориков. Все в целом было замкнуто по кругу целой сетью куртин и бастионов, и так вплоть до наружных стен, почти таких же высоких, как центральная часть замка. Неприступная крепость, огромная и загадочная, — вот что представлял собой замок Опасный.
В тысячах футах ниже скалы, на которой он возвышался, раскинулась бесплодная равнина Баранты, окаймленная на западе заснеженными горами.
Зрелище было потрясающее, но рассмотреть его в деталях не удавалось.
От башен и изнутри замка исходило световое излучение. Кое-где в нем мелькали смутные образы: лица, человеческие фигуры, очертания животных и предметов. Это странное сияние мерцало и трепетало, прозрачные, похожие на птиц силуэты взмывали к небу и таяли в нем. Ничто не было резко очерчено; все выглядело иллюзорным.
А в вышине, как будто управляя всем происходящим, парило нечто неопределенное, но постепенно обретающее форму.
— Черт побери, что это такое? — изумился Такстон.
— Кто знает. — Далтон задумчиво изучал туманное видение. — Что же это напоминает…
Такстон всмотрелся.
— А! Похоже на человека в тюрбане.
— Вот-вот. Смотри, он как будто улыбается нам. Знаешь, меня это нервирует.
— Да. Может, нам лучше…
— Определенно эта образина имеет отношение к тому, что творится в замке, — перебил друга Далтон. — Но какое? Понятия не имею.
— И я тоже. Ну что, возвращаемся?
— Давай хорошенько рассмотрим. — Далтон зашагал дальше по дорожке.
— Ну если ты настаиваешь…
Они шли со всей возможной осторожностью, стараясь держаться центральной части дорожки. Такстон периодически бросал вниз тревожные взгляды.
— Что же это может быть, а? — спросил Далтон, по-прежнему не сводя взгляда с образа у них над головами.
— Словно джин из какой-нибудь проклятой лампы.
— Точно. — Далтон остановился. — Но такой, знаешь, злобный…
— Согласен. Наверно, кто-то выпустил его на свободу. Пошли, расскажем Тайрину.
— Он как будто только ещё формируется. Давай ещё немного поглядим.
— Только недолго.
— Боишься?
Такстон изобразил удивление.
— Кто, я, старина? Конечно, нет. И все же осторожность не помешает.
— Ты прав. Мне эта штука не нравится. Совсем не нравится.
— Да, я просто в замешательстве. Чувствуешь себя неуютно под его взглядом. И ещё эта дурацкая ухмылка.
— Я бы сказал — самодовольная. Теперь лицо нависало прямо над замком, слегка перемещаясь из стороны в сторону и оказываясь то в фокусе, то вне его. Оно очень напоминало проекцию на облаке дыма. И физиономия эта, без сомнения, ухмылялась — проказливо, хитро и даже зло.
— Может, стоит как-то связаться с ним, — предложил Далтон.
— Зачем?
— Узнать, чего он хочет.
— Ну, это и так ясно. Ему нужен проклятый замок.
Далтон приложил ко рту сложенные рупором руки и закричал:
— Эй, ты, наверху! Слышишь меня?
Внезапно над парапетом пронесся порыв ветра. Такстон вздрогнул.
— Что он сказал? — спросил Далтон.
— А? — не понял Такстон.
— Ты не слышал, он что-то сказал?
— Нет, извини.
Далтон снова поднес к губам сложенные руки.
— Эй, ты, кто бы ты ни был! Слышишь нас?
— Очень ясно, — донесся сверху голос. — Не нужно кричать.
Голос был приятный, мелодичный; в речи чувствовался небольшой акцент.
— Кто ты?
Раздался смех. Потом весело прозвучало:
— Ты уверен, что хочешь это знать?
Далтон поглядел на своего приятеля, иронически округлившего бровь, и снова повернулся к призраку.
— Что за игру ты затеял? Чего хочешь?
Книга стихов на травке лежит,
И кувшинчик вина, и хлеба кусок…
— Господи, только поэм нам не хватало, — пробормотал Такстон.
— Послушай! — обратился Далтон к призраку, — мы хотим знать, что ты тут делаешь. Ты, похоже, задумал всех тут свести с ума. Зачем тебе это надо?
Палец скользит по стене, выводя письмена,
Пишет он слово за словом опять и опять.
Знайте — ни ум, ни добродетель вам не помогут
В записи той ни единого слова стереть.
Сколько ни плачьте, слезами не смыть вам ни буквы.
— Очень содержательно, должен сказать, — усмехнулся Такстон.
— По-моему, похоже на предостережение, — нахмурился Далтон.
Такстон погрозил призраку пальцем.
— На испуг нас не возьмешь!
И снова послышался веселый смех.
— Спорю, он воображает, будто все козыри у него на руках, — предположил Далтон. — И не исключено, что так оно и есть.
— Ну, если мы собираемся рассказать остальным о том, что тут творится, не лучше ли нам…
Далтон снова заорал, обращаясь к небесам:
— Слушай, тебе не мешает уяснить, что хозяин этого замка — очень могущественный чародей. Он не любит, когда над ним подшучивают.
Смех стал громче.
Такстон оглянулся и пришел в ужас. Из двери на зубчатую стену только что вышел лев с косматой гривой и важно зашагал по дорожке, с интересом оглядываясь по сторонам.
Такстон хлопнул приятеля по плечу.
— Послушай, старина…
— Ты понял меня? — продолжал надрываться Далтон, не сводя взгляда с призрака. — Этого чародея зовут Кармин. Не знаю, говорит ли тебе о чем-нибудь его имя, но он широко известен как один из самых могущественных…
— Далтон, дружище…
— …чародеев во всех мирах. Поэтому лучше подумай, не стоит ли тебе бросить все это дело!
— Далтон, пожалуйста, оглянись!
— А? Я… — Далтон обернулся. — Господи!
Они бросились бежать.
У следующей башни дорожка загибалась и под прямым углом уходила вправо. Лев прыжками мчался за приятелями, явно заинтересованный и все же, по-видимому, не настолько, чтобы устроить настоящую погоню. Такстон, чуть-чуть опережающий Далтона, то и дело бросал испуганный взгляд назад и тут же прибавлял скорость.
