— Я тебя вовсе не пугаю, моя радость, — продолжал он теперь в облике зомби. — Просто именно в подвале я проводил свои эксперименты по делению и росту клеток. Что? Говоришь, никогда не видела паука такого размера? Ну, иди на свободу, дьяволенок…
Линда испуганно уставилась на приятеля.
— Джин! — предостерегающе сказала она.
— Успокойся, больше не буду. Просто мне кажется, что у нас ничего не получится.
— Спуститься в подвал? Почему?
— Чем ниже, тем толпа гуще.
Линда кивнула с мрачным видом.
— Верно, но мы все-таки должны попытаться.
— Нам понадобится твоя магия.
— Нет проблем. Я могу создать защитное поле.
— Старый добрый магический силовой экран.
— Но тогда станет труднее маневрировать.
— За использование магии всегда приходится платить, — сказал Джин.
— Тоже верно. Ну, идем?
— Отважные друзья снова отправляются на битву с врагом. — Джин встал. — Двинулись?
Снеголап выдернул очередную порцию сочной осоки, растущей на мелководье.
— Очень вкусная, — заметил он, — особенно с комками ила.
Линда состроила гримасу.
— Снеголап, меня от твоих слов тошнит.
— Извини. Я голоден.
— Ты всегда голоден.
— Осока постепенно губит озеро, — заметил Джин. — И заметь — никаких птиц поблизости.
— Птицы? Где? — Снеголап тут же навострил уши и завертел головой.
— Оставь в покое бедных пташек, Снеговичок, — в очередной раз сделала ему замечание Линда. — Мы уходим.
— Я скоро снова захочу есть.
— В замке что-нибудь найдем для тебя, — успокоила его Линда. — Пошли.
— Да, мэм.
По дороге мохнатый зверь спросил Джина:
— Что, все человеческие женщины любят командовать, как Линда?
Джин приложил к губам палец.
— Ш-ш-ш… Ты ступаешь на очень опасную почву, друг мой. Не трогай лихо, будет тихо. Лучше сменим тему.
— А?
— «Шестьсот человек на сундук мертвеца, йо-хо-хо и бутылка рому». Ну, и так далее.
— Что?
— Идём, идём.
— Ох! Ну, ладно.
Задумчиво почесывая белоснежную голову, Снеголап поплелся за Джином.
Арена
Арена сотрясалась от рева толпы, пусть и немногочисленной, но жаждущей крови.
На посыпанном песком полу в центре огромного цирка происходило сразу несколько состязаний; впрочем, здесь скорее подошло бы слово «сражений». В одном месте беспомощных людей атаковали львы, в другом то же самое делала кавалерия. В третьем противниками вооруженных копьями пеших воинов были возницы на своих колесницах. Кони ржали и становились на дыбы, вздымая тучи пыли.
Торсби в очередной раз очухался и сел. Оглядел арену, покачивая ногой, свешивающейся с края дивана, попытался встать, но безрезультатно, и тяжело плюхнулся обратно.
— Вы чем-то недовольны, великий Цезарь?
— А? Уф, нет. Просто с меня хватит. Я ухожу.
— Почему, о великолепный?
— У меня голова раскалывается. Кроме того, я уже видел всё.
— Тысяча извинений, что осмеливаюсь возражать божественному Цезарю, но вы ещё не видели ничего!
Торсби бросил затуманенный взгляд на гурию, которая обращалась к нему.
— Да? Интересно, а что ещё есть на свете? Я от души нажрался, напился, удовлетворил все свои… ха!.. плотские желания. Замечательно, чудесно, но…
— Но что, божественный?
— Ну, знаешь ли… — Торсби захихикал. — Это все ведь просто колдовство. Ничего не значит, один фокус-покус. Позабавились, конечно, на славу, но, как говорится, пора и честь знать Если на то пошло, я думаю, что мы уже влипли в большие неприятности. Где, черт побери, Фетчен? Фетчен!
— Вы даже не догадываетесь, божественный, какие неприятности ждут вас на самом деле.
Торсби наконец с трудом поднялся на ноги.
— Фетчен, старина! Да куда этот шельмец подевался?
Внезапно Торсби едва не уткнулся физиономией в мощную обнаженную грудь. Он сделал шаг назад и поднял взгляд. Перед ним возвышалась огромная фигура в тюрбане, мешковатых штанах и длинных остроконечных туфлях. Человек (если это был человек) стоял, сложив мускулистые руки, причем в одной он сжимал рукоятку поднятой кривой турецкой сабли с угрожающе мерцающим лезвием.
— Собираетесь куда-то? — многозначительно спросил человек.
Торсби отступил ещё на шаг.
— Уф-ф-ф, ну, вообще-то да. Более или менее. Пора отменить заклинание.
— Отменить заклинание? — Гигант покачал головой. — Боюсь, не получится.
— Да? — проскрипел Торсби и откашлялся, прочищая горло. — Почему?
— Нам редко выпадает такой шанс, и мы не упустим его.
— В каком смысле «шанс»?
— Шанс выйти в мир. Ожить. Это очень скучно — существовать исключительно потенциально, без реальной возможности действовать.
— Ох! Ну да. Боюсь, однако, что ничем не смогу помочь, старина. Вам придется вернуться обратно в свою бутылку, или лампу, или куда там ещё. Всем вам. Здорово было бы, но…
— Этому не бывать, великий.
Торсби приложил титаническое усилие, чтобы взять себя в руки.
— Посмотрим. Ты забываешь, кто тут чародей и, значит, чье слово важнее.
— Как такое забыть, господин? Но эти обязательства не односторонни. Давая нам право действовать безо всяких ограничений, вы открыли дверь, которую нелегко закрыть.
Торсби закивал.
— Понимаю, понимаю. — Он оглянулся по сторонам. — Нужно просто найти магический узор. Где-то тут… — Опустившись на колени, он занялся поисками.
— Вы не найдете его, господин.
— А? Не найду?
— Нет.
— Ох! Ну ладно. — Торсби встал и вытер пыльные руки. — Придется прибегнуть к заклинанию общей отмены. Посмотрим, что получится.
Человек в тюрбане ласкающим движением провел пальцем по лезвию своей сабли.
— Вряд ли господин захочет сделать это.
— Почему же?
— Потому что, произнеся первое слово, господин не сможет сказать второго. — Человек в тюрбане сжал рукоятку сабли обеими мясистыми руками и яростно взмахнул ею. — Господин понял смысл моих слов?
Торсби сделал глубокий вдох и медленно выдохнул.
— Да. Вполне.
