Скользнув назад, он приготовился к новой его атаке, и вдруг заметил, что брат Ланд, собственно, еще не готов. Так как лежит на земле и держится руками за живот. Растерянно посмотрев на стоящего неподалеку Наставника Югана, Самир растерянно вздохнул и тут же вздрогнул от дикого хохота брата Гойдена:
— А его интерпретация заметно эффективнее, не правда ли, Ланд? Так, может, не будем строить из себя Великого Мастера, а попробуем внести в комплекс его коррективы? Чувствую, толку будет гораздо больше!
— Вы правы, брат Игел… — скрипнув зубами, кивнул монах, и, поднявшись с пола, обратился к Самиру: — С самого начала и до этого места повторить сможешь?
Мальчишка прислушался к себе и утвердительно кивнул.
— Можешь начинать. Только чуть-чуть помедленее — так будет гораздо меньше ошибок…
Повторить последовательность движений получилось без всякого труда — казалось, что руки и ноги двигаются сами, и к моменту, когда он дошел до нужного места, в его памяти откуда-то появилась и завершающая комбинация. Однако заканчивать комплекс он не стал — не было приказа.
— Великолепно! — в голосе брата Гойдена не было ни тени насмешки. — Мне бы такую технику…
— Угу… — хмыкнул брат Ланд. В отличие от сотника Игела особой радости в его тоне не чувствовалось. — Ладно, брат Самир, повтори этот кусок двадцать раз, и перейдем к изучению его божественной сути…
Божественной сутью комплекса назывались исполняемые в парах комбинации. Которые, как оказалось потом, тоже были ему знакомы. Слушая путаные объяснения брата Ланда, Самир краешком сознания отметил несоответствие с тем, что ему казалось правильнее, и, дождавшись начала отработки, попытался повторить вариант монаха.
Если комбинация показывалась молча, то все получалось просто прекрасно. Пару раз он даже заработал похвалу. Но стоило брату Ланду назвать связку знакомым мальчишке названием, как Самир физически не мог сделать показанный братом Ландом вариант: руки и ноги двигались так, как их заставляло включившееся подсознание. А на поверхность вылезал другой, гораздо более удобный в исполнении вариант. Причины такого упрямства ученика монах не понимал, и, видимо, поэтому тренировка закончилась намного раньше, чем обычно. Кроме того, реагировать на неизвестные ему контратаки монах не успевал, и к концу тренировки получил пяток серьезных травм.
— Неплохо для начала… — похвала брата Ланда отчего-то не казалась похвалой. После нее у Самира осталось странное послевкусие, и ощущение, будто его оскорбили. Но тоже где-то далеко. На краю сознания.
— Ты придираешься… — хмыкнул брат Игел, и, отпустив Учителя, повернулся к Самиру:
— Не понимаю, что с тобой происходит. Надо поговорить с братом Гильеном. Пока иди к себе. Тебе надо отдохнуть…
Повинуясь приказу, мальчишка развернулся на месте, вышел из комнаты и медленно двинулся в сторону своей кельи. Отдыхать.
Спустившись по лестнице на первый этаж, он повернул направо и замер, услышав сзади голос брата Ланда.
— Стой! Куда идешь?
— Иду к себе. Отдохнуть… — механически ответил Самир.
— Рано еще. Иди за здание конюшни — отработай Проход горностая под бревном. Десять раз по десять. В максимальном темпе. Понял?
— Проход горностая под бревном. Десять раз по десять… — повторил парнишка.
— Вот и хорошо… Свободен…
Площадка была маловата, поэтому, прежде чем начать двигаться, мальчишка автоматически выбрал направление движения и точку начала, при которых в процессе выполнения комплекса требовалось как можно меньше корректировать длину шага. И, ненадолго замерев на месте, сделал первое движение…
Добиться максимальной скорости удалось на двенадцатом повторении. До этого момента у выкладывающегося по полной программе мальчишки создавалось ощущение, что та, с которой он двигается, далеко не предел. А на тринадцатый раз он вдруг почувствовал, что у него закружилась голова.
Приказа останавливаться не было, поэтому он еще взвинтил темп и… вдруг ощутил, что теряет сознание. А через мгновение в его голове возникла странная мысль: Где я?!
В то же мгновение в памяти возникла сцена «медитации» с братом Юганом, потом картины ближайшего прошлого, и парень попытался завыть от бешенства. И остановиться.
Увы, не получилось ни то, ни то: руки и ноги продолжали двигаться в том же режиме, а на краю внезапно проснувшегося сознания билось одно и то же слово:
— Тринадцать… Тринадцать… Тринадцать…
«Я что, могу размышлять только в джуше? — подумал он, и на всякий случай ускорился еще. — Значит, не надо из него выходить. Буду думать на ходу»…
Вскоре появились первые выводы: внушение брата Югана и корректировка Просветляющего Гильена не давали делать ничего, кроме вложенной в него программы. Тело, повинуясь полученному приказу, двигалось почти без участия разума. И это здорово пугало. Мало того, стоило немного снизить скорость движения, как в сознании появлялась какая-то неприятная муть, после чего мысли переставали быть связными и начинали путаться. Провалиться в состояние небытия Самиру очень не хотелось, и поэтому он старался балансировать на самой грани дозволенного. Чтобы быть в состоянии размышлять, и в то же время не слишком быстро дойти до сотого повторения: судя по всему, после выполнения поставленной задачи и последующей остановки он снова должен был перестать соображать.
Времени осталось немного! Думай быстрее!!! — мелькнула паническая мысль. И тут же пропала: мальчишка вспомнил любимую фразу матери и сразу же справился с подступающим страхом: — Не пытайся гадать! Анализируй!!!
…«Итак, задача номер один. Чтобы я мог думать, надо иметь возможность заходить в джуше. Что для этого необходимо? Чтобы меня заставляли это делать. Так… помнится, брат Юган мечтал ему научиться? Значит, он должен увидеть, что я снова смог в него войти… Если слегка удлинить шаг вот в этом перемещении, то я задену ударом ноги поленницу. Будет достаточно шумно. Так… а получится? Вроде, должно — приказу не противоречит… Стой! Пока не пробуем — надо понять, что делать дальше… И… Вбить в сознание уже полученные выводы… Как? Самовнушением? Но ведь надо остановиться? А если медитировать в движении»?
Постепенно в его голове складывалась последовательность действий, дававшая шанс сделать хоть что-то, и, к пятьдесят второму повторению кое-как умудрился войти в медитативный транс. А еще через тридцать три ускорился до предела, и на одном из поворотов со всей дури рубанул стопой в торчащую из поленницы деревяшку…
Справиться со вспышкой боли в левой ноге удалось не сразу: даже с учетом того, что поленце было самым легким и от удара вылетело с другой стороны пирамиды, удар в состоянии джуше оказался слишком быстр. Впрочем, страдать по этому поводу было глупо: судя по появившимся со стороны ворот монахам, своей цели добиться все-таки удалось. А, значит, надо было просто ждать. И надеяться на то, что его безумный план все-таки сработает…
