До нужной палатки мы добрались за какие-то минут двадцать. И, сделав в ее стенке маленький надрез, просунули внутрь миникамеру, подключенную к тому же ПНВ. Внутри было тихо и спокойно: господин тысячник изволил почивать. Как подобает воину, практически в спартанских условиях: двухспальное ложе, пара грудастых «грелок», обнимающих его изнемогшее от тягот и лишений похода тело. Особенно умилили остатки роскошного ужина на «походном» столике на восемь персон — на золотых и серебряных блюдах не было разве что птичьего молока и бастурмы. И то, наверное, только потому, что идея доить птиц местным кулинарам в голову пока не приходила, а уроженцам солнечной Армении визы на Эллион еще не выдавали…
В общем, на всякий случай проверив наличие в палатке известное на половину континента оружие тысячника — чудовищного по виду копья, — я быстренько соорудил себе альтернативный вход, забрался внутрь, и, уйдя в джуше, упокоил нарушителя государственной границы Элиона номер один.
В ту же ночь мы убрали еще одного — Меорда Кулачище. Благо до его подразделения было всего десять километров — меньше минуты лету. На флаере. С остальными разбирались Олег, де Коннэ, Угги и оставивший жену на попечение Евгении Эрик. А под самое утро, скинув Беату и меня в паре километров от Спаты и пожелав побыстрее и без проблем «исполнить» короля и казначея, ребята улетели домой.
Пробраться в находящуюся на военном положении столицу королевства удалось без особого труда: я изображал брюхастого купца, а Хвостик — мою, находящуюся на сносях, супругу. Увидев искусственные капельки пота на ее лбу, «бледное» лицо и артистически закушенную губу, начальник караула снизошел до того, чтобы лично отогнать от ворот вламывающуюся в город толпу и даже объяснил, где найти лучшую, по его мнению, повивальную бабку. К ней мы, естественно, не поехали — добравшись до купленного еще в прошлое посещение дома, в котором сейчас проживал один из бойцов Шарля, мы избавились от накладных животов и завалились спать, предварительно озадачив Кулича, совершенно не удивленного нашим появлением, задачей по поиску контактов с принцем Лоддом…
Убирать Миниона в наши планы не входило: по плану, разработанному Олегом и Дедом, лишенный военачальников Чума должен был задуматься о перспективах своего правления и добровольно отвести войска на исходные позиции. В противном случае в ход вступал план номер два — мы должны были похитить упрямого самодержца, встретиться с его наследником и предложить ему занять трон досрочно. То, что Минион при этом оставался живым и здоровым, должно было убедить будущего короля в нашем миролюбии… и способности добиваться поставленных целей быстро и эффективно.
Увы, как оказалось, Минион и его советники щи хлебали не лаптем. И даже не чайной ложкой — сделав выводы из проникновенной речи Олега на дне рождения принца Лодда, они нагло плюнули нам в душу! Как оказалось, все шесть тысячников, подставив вместо себя двойников, растворились среди своих солдат и продолжали рулить продвижением войск на Аниор! А времени для их поиска среди моря сотников, десятников и рядовых у нас уже не оставалось…
Но это было не самой плохой новостью: как оказалось, принц Лодд находился под домашним арестом! Причем определить, где именно его содержат, Куличу не удалось: число королевских гвардейцев во дворце Миниона Чумы было утроено, служанки и обслуга оказались лишены права покидать его территорию, а для того, чтобы получить доступ на охраняемую территорию, надо было получить личное разрешение казначея Мрайка. Или начальника дворцовой охраны…
Да, при желании во дворец я бы пробрался. Но как найти оказавшимся слишком хитрозадым короля на территории дворца просто не представлял. Тем более, что, додумавшись обезопасить своих военачальников от убийц, он наверняка придумал, как избежать того же самому.
Можно было бы ввалиться туда группой. И устроить небольшой армагендец. Не разбирая, кто прав, а кто виноват. Но тогда с надеждами на мирное решение проблемы надо было бы сразу прощаться: вряд ли ставшим сиротой принц, взойдя на престол, воспылал бы к нам искренней любовью…
В общем, как ни крути, валить надо было всех — и принца, и его батю, и казначея. По крайней мере, другого выхода из сложившейся ситуации лично я не нашел. Но для этого нужны были люди, а с ними у нас был полный пшик…
— О, черт!!! — мысль, внезапно навестившая мою дымящуюся от раздумий бестолковку, заставила меня взвыть от восторга: люди были! И относительно недалеко…
— Беата, милая! Мне срочно нужен телефон… — открыв глаза, ухмыльнулся я и наткнулся на требовательный взгляд своей супруги. Судя по выражению ее лица, колоться надо было сразу, и желательно до… ну, скажем, пяток:
— Слушаю…
— Я просил телефон… — сделав морду кирпичом, повторил я и на всякий случай показал пальцем на карман, в котором он у нее хранился.
— Я поняла… Но ведь ты изнемогаешь от желания сначала поделиться идеей с горячо любимой женой, не так ли? — она тут же подкатилась ко мне поближе и на всякий случай угрожающе уперла кулачок в правый бок.
— А это хто? — я заранее напряг пресс и приготовился к удару. И он не заставил себя долго ждать. Правда, пришелся не в живот, а в одиннадцатое ребро. И слегка подпортил довольную улыбку на моем лице:
— Солнышко! Ну, кто тебя учил так обращаться с любимым мужем? — вырвалось у меня.
— А это хто? — ухмыльнулась эта оторва, и, двумя пальчиками аккуратно взяв меня за подбородок, добавила: — У тебя есть десять секунд на то, чтобы начать рассказывать. Причем девять из них уже прошло…
— Надо сваливать отсюда нафиг… — вздохнув, «сдался» я. — И желательно туда, где нас не найдут. Ты со мной или как?
Глава 22. Ольгерд
Эола трясло, как в лихорадке. Глядя на то, как он выводит на листе бумаги очередное Пророчество, я вдруг задумался о том, насколько тяжело ему дается каждый сеанс предвидения. Абсолютно здорового человека в эти моменты ломало и корежило так, что мне становилось не по себе. Само творение, записанное в его любимом блокноте, выглядело соответственно — строчки налезали друг на друга, часть букв куда-то терялась, а между словами практически не было пробелов. На то, чтобы написать восемь строк, у него уходило секунд сорок пять. Прочесть его каракули первый раз получалось минуты за три-четыре, зато понять весь смысл стихотворения-предупреждения нам обычно удавалось только после того, как описываемое событие случалось. Но все равно в экстремальных ситуациях его стихов ждали, как манну небесную — худо-бедно, а скорректировать наши действия в соответствии с ним было вполне реально. Что было неплохим подспорьем в нашей насыщенной событиями жизни.
Вот и сейчас, дождавшись, пока Хранитель отодвинет от себя исписанный блокнот, я развернул его к себе, и, пробежав глазами строки, задумчиво посмотрел на Эола: как обычно, понятного было мало.
Кольцо замкнется… Вдовий плач
вновь разнесет холодный ветер.
Земля содрогнется… Палач
домой вернется на рассвете…
