— Н-не поняла? — осмотрев валяющуюся на спине женщину, я ошалело икнула: ее руки и ноги оказались прибиты к полу ножами. А из окровавленного разреза на ее горле торчала какая-то трубка, из которой раздавались хрипы и довольно неприятное бульканье.
— Что с ней? — вырвалось у меня.
— Он сломал ей трахею. А потом почему-то решил, что она должна остаться в живых. И сделал ей трахеотомию. Ну, надрезал горло ниже пролома и вставил туда трубку! В итоге она жива, кое-как дышит и боится пошевелиться! Кстати, для того, чтобы она не сдохла от болевого шока, он закрепил на ее животе свой автомед!
— Зачем! Кто она такая?!
— Предположительно, она тоже из Черной сотни. Проверять я пока не стал — жду, пока сюда доберется Евгения. Боюсь трогать.
— Проверять? Как?!
— У каждого из трупов на спине есть татуировка. Твой сын оставил нам подсказку на спине одной из жертв. Я про эти наколки даже не слышал…
— А куда он девался сам?
— Не знаю… — Шарль отвел глаза и тяжело вздохнул. — Здесь его нет. Совершенно точно. Но ты не волнуйся — я практически уверен, что эта тварь нам все расскажет…
— Расскажет? — снова посмотрев на трясущуюся, словно в лихорадке, женщину, хмыкнула я. — А что, она сможет говорить? Хотя кивать, или шевелить конечностями — безусловно… Шарль, я хочу посмотреть на трупы… — внезапно вырвалось у меня.
— Зачем? — как-то слишком нервно воскликнул мой собеседник. — Не очень приятное зрелище. Я бы тебе не советовал…
— Я ХОЧУ ПОСМОТРЕТЬ!!! — зарычала я, и, не дожидаясь его реакции, сдернула тряпку с единственного оставшегося в комнате тела. — О, ч-черт!!!
— Ну, да… Даже меня чуть не вывернуло наизнанку… — стараясь не смотреть мне в глаза, буркнул Шарль. — Судя по всему, твой сын в диком бешенстве…
— Родная кровь стечет с клинка: взгляд ПАЛАЧА угрюм и страшен,
Не дрогнет более рука,
и Путь тропой под ноги ляжет… — продекламировала я и… расплакалась…
Глава 33. Гойден Игел
Невзрачная калитка слева от Дровяных Ворот распахнулась за час до полуночи. И в проеме, чернеющем на фоне крепостной стены, нарисовалось бесформенное покачивающееся пятно, в котором сотник Игел с трудом узнал человека.
Сделав шаг по направлению к подворотне, в которой дожидались своего часа монахи Черной сотни, силуэт покачнулся, упал на одно колено, а потом завалился навзничь. В этот момент брат Гойден сообразил, что именно в этой фигуре показалось ему странным — у человека, открывшего проход во дворец, не было правой руки и плеча!
Брат Нигс! Наверняка… — с ужасом подумал сотник, и тяжело вздохнул: десятник, ценой собственной жизни открывший проход во дворец, был одним из лучших его бойцов.
Тем временем первые два десятка его воинов, скинув с себя темно-серые балахоны, под прикрытием которых им удалось подползти к крепостной стене практически вплотную, уже забегали на территорию дворца.
Вытерев вспотевшие ладони об рясу, Гойден поудобнее перехватил рукоять любимого топора, и, оглянувшись на стоящего рядом брата Сава, еле слышно прошептал:
— Пошли…
Монах, флегматично выплюнув кусок недожеванного вяленого мяса под ноги стоящему перед ним сотнику, встал, лениво потянулся и так же лениво посмотрел в сторону еле видимой в темноте калитки:
— Странно… Тихо, как в могиле… Думаешь, он вырезал всех часовых?
— Уверен!!! — с трудом сдержавшись, чтобы не заорать от бешенства, прошипел брат Игел. — И теперь умирает от ран!!!
— Зато он на шаг приблизил тебя к трону… — усмехнулся старик. — Ладно, пора и нам пошевелить костями. Командуй! Или прикажешь заняться этим мне?
Когда-нибудь я его удавлю… — пообещал себе сотник, и, жестами приказав прячущимся неподалеку монахам двигаться к дворцу, первым вышел из подворотни…
…За Дровяными воротами было тихо и спокойно. Замерев возле навеса для караульных, брат Игел осмотрел место недавней схватки и уважительно покачал головой: последний бой десятник Нигс вел не с двумя полусонными часовыми, предусмотренными планом, а с четырьмя хорошо обученными, и, главное, бодрствовавшими в момент нападения, воинами. Причем, по крайней мере, двое из них были второй, а то и первой степени посвящения: и вовремя среагировали на внезапную атаку «товарища» по караулу, и оказали ему достойное сопротивление. Судя по следам крови и положению тел, Нигсу пришлось туго: уполовинив число противников в первые же секунды схватки, он слишком понадеялся на свой опыт, силу и скорость, и в результате нарвался на скользящий удар вдоль топорища. Потеряв четыре пальца на правой руке, он вынужден был перехватить топор здоровой левой.
Обрадованные серьезным ранением противника, солдаты разделились: один остался сдерживать теряющего кровь и силы «предателя», а другой, сорвавшись с места, рванул в сторону караульного помещения — видимо, чтобы поднять тревогу. И слишком рано повернулся спиной к наверняка изобразившему растерянность и страх Нигсу. В результате брошенный десятником топор попал ему между лопаток и перерубил позвоночник — тело все еще бьющегося в конвульсиях часового валялось шагах в десяти от калитки, всем своим видом напоминая монахам Черной сотни о недопустимости пребывания без кольчуги во время несения службы.
Оставшийся без оружия десятник не стал пытаться уворачиваться от атак единственного оставшегося на ногах часового: во-первых, уровень владения топором у адепта первого посвящения был очень и очень высок, а, во-вторых, сообрази тот крикнуть о помощи, и весь план захвата дворца мог бы рухнуть в коровью лепешку. Поэтому, метнув топор, брат Нигс выхватил засапожный нож, и, сорвавшись с места, прыгнул на врага. Встречный удар снес ему плечо вместе с рукой, но на долю секунды позже, чем было надо — самый кончик зажатого в левой руке клинка дотянулся до шеи часового и зацепил артерию…
— Сколько же надо силы воли, чтобы с таким ранением дойти отсюда до калитки и открыть дверь… — на миг сняв маску невозмутимости, шепотом восхитился брат Сав: — Или это результат грамотно проведенного Просвещения?
— Не знаю… — мрачно буркнул Гойден, и, сплюнув себе под ноги, первым зашагал в сторону темнеющих неподалеку конюшен…
…Десятнику Шендеру, ныне рядовому Внутренней стражи, удалось достать всего семнадцать комплектов форменных сутан, поэтому к ближайшему входу во дворец, построившись в колонну по три, быстрым шагом двинулось восемнадцать человек. Включая его самого, брата Игела и брата Сава. Еще двадцать три монаха Черной сотни, облачившись в балахоны истопников, постельничих, поваров и другой обслуги, спрятав топоры в вязанки поленьев, в баки для грязного белья и тому подобную дребедень, получили приказ добираться до Северного крыла дворца самостоятельно. Впрочем, волноваться за них не стоило: при прошлом императоре большинству из людей Гойдена приходилось нести службу во дворце. Поэтому проблема с ориентацией в хитросплетении коридоров перед ними не стояла. А знание пароля давало очень хорошие шансы добраться куда надо вовремя — как правило, на мотающееся по своим делам быдло никто из братьев внимания не обращал…
