Я быстренько сгребла еду в одно большое блюдо, шлепнула сверху злополучного лосося, политого горькими слезами Улы, замотала все это в скатерть, подошла к двери и прислушалась. Похоже, все в доме уже легли, так как было тихо. Я отворила дверь и высунула голову наружу. Да, так и есть, темно и тихо. Эти графья, кстати, экономят на свечках — я совсем ничего не видела. Ощупью я добралась до двери Джеральда и толкнула ее своим тюком. Как и следовало ожидать, дверь была заперта. Что же мне теперь делать? Я попробовала поскрестись, затем постучалась, потом постучалась еще раз… Бесполезно. Что ж мне теперь тут торчать, как собачке из английского анекдота? “Всю ночь на улице за неимением ключа!”. Внезапно меня осенило, и я страстно прошептала в замочную скважину: “ЕДА!!!”. Такой прыти я от него не ожидала, Джеральд открыл дверь мгновенно и вцепился в тюк, как голодающий Поволжья в гуманитарную помощь. Я и моргнуть не успела, как он уже сожрал лосося и довольно перевел дух. И нет, чтобы поблагодарить меня, тут же начал качать права:
— Чего ты так долго? Я думал, мои кишки слипнутся от голода!
— Рот бы у тебя слипся, — проворчала я. — А где волшебное слово?
Джеральд замялся, видно в детстве не читал историй про пионеров. Кинув взгляд на кучу еды, он выдал:
— А че так мало?
Слов нет, одни эмоции. Я хотела было популярно растолковать ему, что если бы я притащила ему все свое угощение, то на следующий день слуги, убирая блюда, заподозрили бы что-то неладное. Еще бы, хрупкая баронесса (ну, с натяжкой, конечно, но все равно) и жрет как лошадь. Но я промолчала. Потому что нет более бесполезного занятия, чем объяснять что-то голодному мужчине. Вместо этого я присела на краешек кровати и, как идеальная жена, подождала, пока Джеральд доест все. Когда он опустошил все блюдо, я решила прибегнуть к более доходчивому способу объяснения и, показав ему массивный подсвечник, прошипела:
— Вот почему!
Тот сразу понял и тихонько спрятался в угол, обсасывая куриную косточку.
— У меня вся комната утыкана серебряными вилками и ножами, — сообщила я. — Слуги сказали мне, чтобы я ни в коем случае не открывала окон. Здесь творится что-то непонятное. Может, нам повезет, и мы увидим настоящего вампира?
Джеральд почмокал косточкой и выдал:
— Мне не нравится твой юмор. Что мы будем делать, если и в самом деле увидим вампира? Или если он нас укусит?
Понятно, очередная доверчивая жертва ужастиков.
— Что делать, что делать! — огрызнулась я. — Ходи с грязной шеей, пусть вампир получит заражение крови и сдохнет в мучениях и без первой помощи.
— Не смешно! — с достоинством ответствовал Джеральд. (Англичанин, что с него возьмешь!) — Что, будем действовать по плану или внесем коррективы согласно сложившейся ситуации?
— Тебе бы в Государственной Думе заседать, — умилилась я, — Подойдешь по всем статьям — никакого чувства юмора и превосходное владение штампами.
Джеральд, наивная английская душа, принял это за комплимент. Я продолжила:
— Действуем по плану. Пока я отвлекаю графиню, сходящую с ума от ревности, и графа, сходящего с ума по совсем другой причине, ты обшариваешь комнаты в поисках компромата и делаешь разные бяки. Только, пожалуйста, не порть мебель и картины, мы ж не вандалы какие. Наш главный девиз: “Не испугать, но удивить!”. Вот и удиви графиню мышкой в тапочке, а графа — кактусом в постели. Или тут кактусы не растут?..
Джеральд согласно закивал и с хрустом разгрыз косточку. Воистину, путь к сердцу мужчины лежит через его желудок, а путь к его мозгу через черепную коробку. Я надеялась, что Джеральд все понял и мне не придется в дальнейшем прибегать к помощи подсвечника. И вообще, вид Джеральда наводил на меня тоску. Никогда мне не стать хорошей женой, если мой будущий муж (интересно, кстати, поглядеть на этого несчастного сумасшедшего) будет целыми днями просить есть. Нет, готовить-то я умею, это у нас семейное, а если подумать и выпендриться, то и наследственно-генетическое, но если мне придется делать это по конвейерно-безостановочному способу, то долго я не продержусь.
Я вздохнула, собрала посуду и, проинструктировав напоследок Джеральда, отправилась к себе. Едва войдя в комнату, я почувствовала, что там что-то не так. Я явственно ощущала чье-то присутствие, впрочем, не надо было быть Следопытом, чтобы это понять. В тишине раздавалось чье-то некультурное сопение. Я поудобнее перехватила блюдо на манер бумеранга и грозно вопросила:
— Кто здесь?
Сопение усилилось, но таинственный посетитель не захотел себя обнаруживать и скромно притаился где-то. Я опять повторила:
— Кто тут?
Нормального языка незнакомец явно не понимал. Я перешла к лирическому стихотворному взыванию:
— Если красная девица, будешь ты моя сестрица! Если молодец ты дивный, выходи скорей, противный!…
Вот тут-то он и появился. На фоне занавески замаячила чья-то длинная фигура в балахоне. Я взвизгнула и швырнула в него блюдом. Попала. Фигура опять отвалилась в темноту, взвыв от боли. Я лишь мельком подумала о том, что в комнате слишком темно, как рядом со мной ярким светом вспыхнули свечи в массивном подсвечнике. Ура, мои сверхспособности работают, хотя в первый момент я слегка прибалдела. Но не растерялась и, вооружившись подсвечником, пошла на как раз начавшего распрямляться ночного гостя. Не успел он подняться с пола, как я, коротко взвизгнув во второй раз для поднятия боевого духа, запустила в него подсвечником. Попала, конечно, хоть и низковато. Куда-то в район резинки для трусов. Незнакомец завизжал и, сбивая огонь руками и прикрывая самое ценное, пулей вылетел из комнаты. Торжествуя победу, я провыла песнь победителя:
С неба звездочка упала
Прямо милому в штаны!
Ничего, что все сгорело,
Лишь бы не было войны!
… Уже затаптывая огоньки на полу, я сообразила, кем был ночной посетитель. Что ж, задачу барона мы выполняем на все сто. Ведь я устроила бег с препятствиями для самого графа Маленберга. А чего это он делал в моей комнате?..
Соображала я хорошо, но медленно. В этом отношении я была не просто тормозом, а стоп-краном. Так вот, проснувшись на следующее утро, я сообразила, зачем приходил граф. В таком случае, я повела себя как верная жена и отважная женщина. Вот интересно-то, что граф будет плести жене по поводу своих ранений! Пока я раздумывала над этим, в дверь постучали. Вошла аденоидная горничная с обновкой. На груди у нее висел здоровенный крест, вроде нательных крестов новых русских.
— Оружие? — спросила я девицу, указывая на крест. Та закивала и, поставив воду для умывания на стол, прогнусавила:
— Я помогу вам одедься для тедкви! Дадо потодапливаться, годпода уде годовы!
Я с трудом перевела ее сообщение. Церковь? Мне надо идти в церковь? Порывшись в памяти, я вспомнила обычай ходить в церковь по воскресеньям. А это происходит до завтрака или после? Если после, то я согласна… Оказалось, что в церковь надо идти прямо сейчас. Я расстроилась, и безо всякой охоты слезла с кровати. Барон потрудился купить мне несколько платьев, поэтому горничная, порывшись в дорожном сундуке, вытащила черное платье из тяжелого плотного материала. Я представила, что мне придется вышагивать в этом весь день, и приуныла еще больше. После запаковки меня в тонну материи горничная протянула мне нечто, похожее на кружевной носовой платок нестандартных размеров и к тому же черного цвета. Я с трудом сообразила, что этим надо было покрыть голову. Ну ладно, голову я покрыла, а чем прикажете маскировать грудь неземной красоты? Я поискала какую-нибудь шаль, но не нашла ничего, кроме все тех же носовых платков, а их на грудь Рёд требовалось не менее килограмма. Меня поторапливала горничная, поэтому, плюнув на приличия, я выскочила из комнаты.
