Ула выпрямился и поаплодировал:
— Молодец, браво! Вижу, ты делаешь успехи в освоении неподнятой целины своего мозгового пространства! Как это ты все ловко разложила! Все-таки чтение Агаты Кристи оказывает весьма благотворное влияние…
— Стоп, стоп, стоп! — перебила я рыжего славо-слова. — Давай конкретно обкашляем все детали! Теперь мне можно домой или нет?
С личика моего помощника быстро уползла улыбочка.
— Нет, потому что теперь-то и начинается все самое главное…
— Что? — не поверила я своим ушкам. — Какое еще главное?! Я домой хочу! Я раскопала, что случилось, и теперь имею право свалить домой! Хочу домой! Свободу Анжеле Дэвис! — и я затрясла кулаками прямо под носом у Улы.
— Да ты послушай! — взвыл Ула, испуганно косясь на мои кулаки. — Дело в том, что я тебя немножко, обманул. Ай, ай! Не надо трогать мои волосы, мне их сегодня завили! А там уже живого места нет!… Ай, да послушай ты! Нет, не надо кусать у-ухо! Оно грязное!
Я приостановилась и избитый Ула запищал:
— Ну, пожалуйста, не бей, а дослушай… Дело в том, что все те разговоры о том, что это происшествие будет влиять на твою последующую жизнь, не отражали истинной сути произошедшего. И до Карла Полубеса тебе еще было далеко… Ай, ухо, ухо! Просто я не мог тогда сказать тебе всю правду… Видишь ли… Ты помнишь то привидение, которое мы видели на сеансе?
— Девушку-то склеротичную? Помню, помню, — покивала я, медленно приходя в себя и опять начиная жалеть Улу. И чего это я такая жалостливая уродилась? Вон, Мэри Джейн избила моего рыжика до посинения и ничего, живет себе. Ох, а что же там с бедным Джеральдом-то творится?!
Ула забубнил опять:
— Ну вот, а девушка та чего искала?
— Душу свою, — припомнила я. — Как-то странно выходит, она ж вроде и есть сама себе душа.
— Сие не душа, сие энергетическая субстанция! — Ула со значением задрал вверх палец. — И субстанции этой для полного покоя не хватает души. А душа ее перекочевала в твое тело, то есть Жужино, и как-то забыла оттуда вылезти. От этого непорядок всякий случился.
Я почувствовала, как всякие проржавевшие винтики и гаечки в моей голове кучкой металлолома падают на дно черепной коробки Все, приехали! Мало того, что я себе присвоила чужое имя, деньги и двух женихов, так еще и душу чью-то зажилила! О, жадоба!
Ула сочувственно посмотрел на мое перекошенное в безмерном удивлении лицо и продолжил:
— Понимаю, сразу разобраться трудно… Я сейчас все объясню.
Объяснять пришлось позже. В комнату ворвался накрученный и вздрюченный до посинения Шандор с громадным пистолетом в руке. Раньше это произведение древнего оружейного искусства мирно висело на стене рядом с топорами и алебардами. Ну хорошо, пацан хоть пику не взял, а то бы сейчас закрутил Уле уши кольцами. Грозно потрясая своей допотопной “катюшей”, Шандор провизжал:
— Я убью вас!
— А вот этого не надо! — я резво прикрыла Улу подолом. — Мы, конечно, дико извиняемся, но давайте лучше обойдемся без вооруженной конфронтации и сядем за стол переговоров…
Ба-бах! Пуля срезала рюшку с моего подола и рыжий завиток с головы несчастного скальда.
— Ну иди под стол… — Мы с Улой выставили вперед кресло наподобие противотанкового ежа и окопались за тумбочкой. То есть окопалась только я, а Ула ловко схватил со стены топор и приготовился к обороне, вероятно, вспомнив уроки своих воинственных родственничков. С боевым топором наперевес и прореженными рыжими кудрями Ула страсть как напоминал картинку из учебника по всемирной истории. Этакий грозный берсеркер, у которого мухоморы уже из ушей лезут. И до того он хорошо смотрелся, что Шандор даже опустил пистолетик и зачарованно уставился на Улу. Впрочем, в пистолете надобность в любом случае отпала — как и все тогдашнее оружие он был однозарядным. Так что теперь преимущество было на стороне рыжего…
Ула грозно выставил вперед нижнюю челюсть, почесал обухом топора за ухом и невнятно промямлил:
— Ну че делать будем?
— Драться… —неуверенно произнес Шандор, поглядывая на топор и бочком по стеночке пробираясь к алебарде, висевшей над графским камином вместо традиционной утыканной рогами головы.
— Куды прешь? — вскинулся Ула, поигрывая топором. — Не балуй у меня!
Шандор покорно затих, поглядывая на моего Помощника подозрительно влажными глазами. Ула тоже нерешительно переминался на месте, не зная, что сказать. Да, боевой запал недобитого скальда улетучивался прямо на глазах. Я напряженно ворочала заплесневевшими остатками серого вещества в черепушке. Как же выпутаться из этой ситуации? Ах, как некстати эта дурацкая разборка с Шандором! Ула только перешел к самому интересному… Ну что же делать? Не вырубишь же в самом деле бедного мальчика топором, это как-то… неприлично, мы ж не Раскольниковы какие! И конструктивного диалога тут не слупишь, потому как помутнение рассудка у малыша налицо. Ох, ну что же такого было в этом дурацком журнале, что Шандор так возненавидел мужчин?! А ведь был таким тихим, скромным мальчиком, стихи читал…
Шандор вдруг метнулся к камину, хватанул оттуда алебарду и выставил ее перед собой. Выражение лица парня не предвещало ничего хорошего. Алебарда была раза в полтора больше топора и вроде даже заточена… Ула затряс коленками, представив, как Шандор педантично раскладывает его по жестянкам с надписью “Паштет по-скандинавски”.
— Э-э, ваше сиятельство, может, все-таки договоримся? — заюлил Ула, осторожно пробуя лезвие своего топорика. По вытянувшемуся его лицу я поняла, что на лезвии можно было хоть трепака плясать, даже пятки щекотать не будет.
— Ни за что! — всхлипнул Шандор и примерил алебарду для броска.
Бумс! Сверху прямо из воздуха на аристократическую макушку опустилась уже знакомая дубина. Шандор закатил глаза и изящно сполз по стеночке. Из портрета мрачной бабы в пудре высунулась Мэри Джейн:
— Здорово, братва! — прохрипела она, размахивая дубиной. — Рано мы с вами распрощались! Ну че вылупились-то, пятки в руки, подолы в зубы и давайте отсюда! Ща пацан очнется, не хотелось бы второй раз охаживать, хлипкий больно!
Ула первым внял совету дружественной суфражистки и пулей вылетел из кабинета. Я вежливо поблагодарила девушку и последовала за ним. Ула спринтером летел по коридору, пыхтя и бормоча молитвы. Я догнала его, схватила за полу и просипела, отдуваясь:
— Да погоди ты, бегун хренов! Куда несешься ты, Швеция-тройка? Не дает ответа…
— Это она меня избить прилетала! Она маньячка, я знаю! — провыл Ула и прибавил ходу.
Я неслась за ним, боясь выпустить из рук его костюмчик и отлететь к какой-нибудь стене. Наконец на втором этаже мне удалось на полном ходу втолкнуть Улу в какую-то раскрытую дверь. Парень по инерции пролетел еще пару метров, но, со звоном врубившись в стену, понял, что что-то не так, и остановился.
